сегодня Джек будет на роботе до самой ночи. Во вторник начиналась моя смена в баре со странным названием «Пылающий». Он до сих пор не знает, что у меня есть работа. Мне неплохо удается это скрывать. Разумеется, я специально выбрала только такие рабочее дни, в которые его не бывает дома. Это одни из лучших моих дней. Никакого контроля. Он бывает дома только по воскресеньям и понедельникам. Понятия не имею, кем он работает, но знаю точно – в какой-то крупной фирме, связанной с финансами. Было бы хорошо, если его вообще не было. Не только дома, но и в моей жизни. Эти два дня стали моими самыми нелюбимыми днями в неделе. Чем больше смен, тем больше платят. Если бы у меня был выбор, я бы работала без выходных, но такой возможности мне не представлялось. Когда Джек дома, он постоянно контролирует меня и мое время. С самого первого дня он доходчиво объяснил в своей «любимой манере», что после занятий я должна была быть дома. Поначалу мне казалось, что это какая-то глупая шутка. С чего бы мне подчиняться
временному опекуну? Это уже потом я поняла, что с ним никак шуток не будет. На то время я думала, что у мамы временная кома. Что это всего лишь вопрос времени. Но она не все просыпалась и не просыпалась. «Вопрос времени» затягивался уже на три года. Спустя полгода после аварии мамин доктор сообщил, что ее мозговые клетки начали постепенно отмирать. Процесс медленный и если не провести операцию он может быть обратимым. Это была ужасная новость. Ещё ужаснее было то, что они сказали после этого. Помню, как доктор сообщил, что клиника не в состоянии обеспечивать ее лечение и лучшим, по их мнению, решением будет просто отключить систему жизнеобеспечения. Джеку было все равно. Он сразу заявил, что не выделит ни единой копейки на эту «ерунду». Кстати, «его копейки» принадлежали мои родителям и в том числе мне, но к ним у меня не было ни единого доступа. Этот хитрый гад обо всем позаботился с самого начала. Ему всегда было мало. Помимо того, что государство обеспечивало его приличной суммой, якобы на мою опеку, он с лёгкостью тратил направо и налево банковские сбережения моих родителей. В тот же день я нашла работу. С огромным трудом и не самыми лучшими условиями, но нашла. Если бы не человечность мистера Бенсона, кто знает, как бы сейчас все обернулось. Я работала у него уже почти два с половиной года. Поначалу было тяжело. Очень тяжело. Я даже несколько раз хотела все бросить и уйти. Но каждый раз, вспоминая бледное лицо мамы, лежащей на белых простынях с кучей проводов, торчащих из разных сторон, и мои рвения уйти тут же испарялись. Как говорили врачи, нет денег – нет лечения. Лечение как раз таки было ей очень нужно. Кроме меня было некому помочь. И я ее ни за что не подведу. Никогда!
Сегодня, кажется, занятия заканчивались около трёх. У меня ещё будет время зайти домой и переодеться перед сменой. Быстро закидываю в сумку блокнот и пару тетрадей, поглядывая на часы. Даже останется время что-то перекусить, если, конечно же, Джек уже уехал. Очень надеюсь, что мне сегодня не придется видеть его противное лицо и выслушивать очередные высказывания по поводу моего стиля одежды. Он все время придирается к тому, как я одеваюсь, и меня это постоянно злит. В одежде я была не слишком привередлива. Ещё со школы всегда носила джинсы и простые кофты. После случившегося с родителями мне не нравилось привлекать к себе внимание слишком пышными нарядами и тоннами косметики. Я вообще не хотела, чтобы меня замечали. Единственное, чем я пользовалась, это вишневой помадой. Она всегда была со мной в сумке. Помню, как в детстве мы с мамой часто готовили вишневый пирог, и всегда из оставшихся пары вишен мы рисовали себе губы. Это было весело. Особенно было смешно наблюдать за папиной реакцией, когда он возвращался с работы и мы с мамой ждали его в гостиной с огромными нарисованными красными губами и тарелкой ароматного пирога. Я скучаю по этому времени.
Возле входа в университет толпилось много народа, но мне удалось заметить Лину. Она стояла в компании третьекурсников. Похоже, сейчас самое время для хоть и запоздалых, но все же извинений. Я слегка дернула ее за рукав кофты.
– Мы можем поговорить?
– О, вы только посмотрите, это же мисс «мне не нужна ваша помощь». Извини, но я не в настроении с тобой разговаривать, – деловито заявляет она.
Тоже мне царица нашлась. Я не привыкла унижаться и уж тем более на публике. Равнодушно киваю, давая понять, что ни на что другое я и не надеялась. А серьезно, на что я надеясь? Я ведь тоже унизила ее вчера перед всеми. Ничего, разберусь с этим, как-нибудь потом. Не может же она злиться вечно.
Как обычно, захожу в аудиторию первой. Это стало уже привычкой приходить раньше других. Практически сразу за мной входят Кристер с светловолосым парнем. Не помню, как его зовут. На самом деле я практически ни с кем из них не общалась и уж тем более не запоминала их имена. Но этот парень с молочно-голубыми глазами все время находиться в компании Кристера. Они уселись прямо на столы, бросая рюкзаки рядом. Свесив ноги, они начали о чем-то болтать. Отворачиваюсь и достаю блокнот. Не помню, на какой странице записала то странное названия лекарств, которое продиктовал мне мамин доктор. Сегодня после занятий нужно будет ещё забежать в аптеку. Как раз завтра утром я планировала съездить к маме, заодно и занесу лекарство. Слишком громкий смех парней привлекает мое внимание, и я невольно их подслушиваю.
– Ты серьезно? И что теперь реально будешь вести себя, как примерный мальчик?
– Придется, – раздражённо ответил Дьявол.
– И как долго ты продержишься?
– Не знаю, но для всех я должен казаться белым и пушистым хотя бы некоторое время. Отец сказал, что учеба здесь мне светит до первого косяка. Сейчас главное не влипнуть во что-нибудь. Не хочу лишний раз тешить его эго. В этот раз я докажу ему, что и в правду чего-то стою.
– Ты ведь не думаешь, что он на самом деле приложит руку к твоему исключению, если ты и вправду во что-то влипнешь? Я думаю, он просто решил тебя припугнуть, как в прошлый раз.
– Нет, на этот раз все куда серьезнее. У меня не будет второго шанса. Я