— Эм… Я пойду, — я осторожно обошла его, и, не видя преграды в виде его хватки или пригвождающего к земле взгляда, как в прошлый раз, даю деру в сторону крыльца. Между лопаток жжет, Истомин провожает меня душащим пристальным взглядом, просто остановившись на месте.
Неприятное давящее ощущение проходит лишь только когда я забежала в корпус, вспомнив, что нужно дышать. Черт побери, как же меня пугает этот псих!
Усевшись между Златой и Тимой в самой большой аудитории, где должна пройти совместная лекция, с досадой хлопаю себя по лбу: очки так и остались у Истомина в руках.
Когда он заходит внутрь аудитории, все разговоры сразу притихают. Мне кажется каждый студент сейчас сидит и молится про себя, чтобы этот отморозок не сел к нему.
Крикнуть со своего места: «Ян, я у тебя очки забыла!», естественно, для меня смерти подобно. Я лишь прячу глаза в учебнике, когда он с безразличием проходит мимо нашего ряда, поднимаясь выше. Ну конечно, первый ряд только для ботаников. Само собой разумеющееся, очки он мне не отдает, и я уже смирилась с их кончиной, едва заметив пропажу. Наверняка, они ютятся на дне ближайшей мусорки.
Всю пару Истомин благополучно проспал на последнем ряду. А после нее с IT-шниками мы больше не пересекались.
Попрощавшись с Тимкой, я и Злата направлялись из столовой на последнюю пару. На часах было почти два, и мое сердце начинало колотиться все рванее и хаотичнее, когда я отсчитывала время до встречи в отеле.
И еще был вполне реальный страх: а вдруг мне не заплатят? Обманут? Тогда моя унизительная потеря девственности будет лишь напоминанием о моей глупости и всей бредовости этой затеи.
Впрочем недолго. Я усмехнулась. Ведь без операции я скоро умру.
Злате про свое решение я пока говорить не намерена. Она, конечно же, будет потом спрашивать как все прошло. Это слишком.
Черт, это все слишком.
Вечером я спряталась в комнате, чтобы не выдать свое волнение перед бабушкой. Стрелки часов неумолимо приближались к нужному часу, в моей душе, с каждым пройденным ими кругом циферблата, происходил невероятный раздрай. В любую секунду я была готова то заплакать, то захохотать, то завыть.
Почему это все происходит со мной? Чем я прогневала Господа Бога?
Устав мучиться, я незаметно для бабушки достала ее валерьянку и выпила приличное количество капель. То ли валерьянка, то ли сработавший эффект плацебо сыграли свое дело. На какое-то время мне стало на все наплевать. Я выдохнула и начала спокойно собираться. Тщательно приняла душ и с помощью бритвы привела в порядок все стратегические места. Надела чистое белье и, скромное, но не унылое, платье до колен. Красивый узелок на поясе стал дополнением моего образа. Из косметики использовала только тушь. Собрала в сумочку необходимые вещи, и последним положила заранее купленные презервативы.
Сглотнув, оглядела себя, похлопала по щекам, чтобы убрать мертвенную бледность (испуг в глазах даже валерьянка не убрала). И отправилась в это сумасшедшее ночное приключение.
— Ба, я к Златке сегодня. У нас проект совместный, полночи будем готовиться. — Когда я стала столько врать самому близкому мне человеку? Тошнит от самой себя. — Не забудь таблетки перед сном выпить, ладно?
— Ладно, ладно. Хорошо вам погрызть гранит науки. А чего такая нарядная? — Бабушка отвлеклась от телевизора, разглядывая мой наряд.
— Да обычная вроде. А платье просто решила носить, а то летом даже не успела. Скоро придется до следующего сезона в шкаф повесить.
— Не надо такое платье в шкаф вешать, — согласилась бабушка. — Ну беги.
Она поцеловала меня в лоб, и, с раздирающей потерянностью в груди, я покинула квартиру.
Отель «Пальмира» оказался небольшим трехэтажным зданием, с рядом номеров, выходящих балконами на парковку. Неухоженный газон, забитая до отказа урна, окурки прямо на крыльце… Впечатление не самое приятное. В голове мелькает мысль, что это обыкновенный притон.
Ты действительно предполагала, что для тебя снимут люкс в «Хаятт» и усыпят путь до кровати лепестками роз?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Все во мне кричит развернуться и бежать отсюда без оглядки. Разве похоже это место на то, где мог бы встретиться со мной богатый состоятельный мужчина?
Если только он хочет остаться инкогнито. Меня это более чем устраивает. Я тоже не хочу рассказывать о себе подробно и делиться историями из детства.
***, — шепчут остатки разума. — На глаза снова наворачиваются слезы от вселенской безысходности и отчаяния. Все тело, до кончиков пальцев на ногах, пробивает дрожь.
Чтобы дальше не рассусоливать в голове дебаты и не сбежать трусливо на другой конец света, я достаю телефон и быстро набираю:
«Я здесь».
Меня ждет незамедлительный ответ.
John4811:
«Жду тебя в номере 233».
На спотыкающихся ногах я вытираю слезы и иду вперед.
Глава 5
Около крохотной стойки в углу, я робко останавливаюсь, предполагая, что без ключа меня не пропустят. Или вообще сочтут за проститутку и вызовут полицию. Наверное, я, и впрямь, сейчас проститутка. Ведь иду продавать свое тело, осознанно.
Ярко пахнет дешевыми специями.
Потрепанная жизнью тетка за стойкой бросает на меня полный безразличия взгляд и снова начинает наворачивать лапшу быстрого приготовления из пластиковой миски.
— Мне в двести тридцать третий, — на всякий случай уточняю.
— Проходи, не стесняйся, — добродушно доносится из под хлюпающей лапши. Панибратское отношение к постояльцам здесь, наверное, норма. — Второй этаж.
Киваю ей и поднимаюсь по старой скрипучей лестнице на этаж выше. Передо мной узкий коридор с тусклыми лампочками. Сердце бьется об грудную клетку, норовя ее пробить. Трясущиеся ноги на высоких каблуках перестают слушаться. Прижимая крохотную сумочку к груди, я плетусь мимо одинаковых полосок дверей.
Возле номера с цифрой «233» я не даю себе время на раздумья, коротко, но настойчиво стучу и тут же замираю, готовая вот-вот грохнуться в обморок.
Дверь распахивается почти сразу. На пороге стоит не молодой, и не старый мужчина. Я почти не успеваю разглядеть его, свет в номере приглушен. Он приглашающе взмахивает рукой, делая шаг назад и впуская меня внутрь. Как оглушенная, я прохожу, впиваясь в мужчину пристальным взглядом.
Редковатые волосы зачесаны на пробор сбоку, на нем оливковая рубашка, которая неудачно оттеняет его лицо, делая его поросячье-розовым. Но мужчина не уродлив. Просто отталкивает. Глаза, нагловатые и темные, разглядывают меня в ответ, жадно обшаривая мое тело. От этого взгляда я ежусь и обхватываю себя руками. орет мое подсознание, и все во мне с ним соглашается.
— Ты великолепна, — с придыханием произносит мужчина, и мой былой энтузиазм завял окончательно. Голос у него высокий и с фальцетом, но слушать его мне неприятно.
— Как вас зовут? — решаюсь спросить, перекидывая свой взгляд с мужчины на обстановку номера. Пытаюсь расслабиться, но все тело словно окоченело и превратилось в мертвое дерево. Конечности мешают.
Номер на удивление просторный и чистый, хотя вся мебель и убранство явно старые.
— Валентин. Ты так себе меня представляла? — самоуверенно спрашивает, растягивая полные губы в улыбке. — Ты превзошла все мои ожидания.
Оставляю вопрос не отвеченным, не желая выглядеть грубо. Валентин точно не на мой вкус, и пока не расположил меня к себе ни капли. В данную минуту, меня бы никто не смог расположить. Это все грязно и неправильно. Не уверена, что смогу перебороть противное ощущение, поэтому киваю на предупредительно заказанное шампанское и клубнику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Можно бокал? Я нервничаю… — Для себя решаю что выпью, только если бутылку откроет при мне. Незаметно заглядываю в бокал — там чисто.
— Конечно, девочка моя! — Валентин тотчас засуетился, пока я спрятала свое сморщившееся лицо в волосах. «Девочка моя». Серьезно?
Хлопок от пробки, искристое журчанье золотистой жидкости. Фужер с шампанским выпиваю почти залпом, игнорируя маслянистые глаза собеседника. Он тоже отпивает из своего бокала и тянется ко мне рукой. Потная ладонь по-хозяйски ложится мне на колено, начиная поглаживать. Я замечаю белесый ободок на безымянном пальце. Валентин предварительно снял кольцо. Он женат?