Читать интересную книгу Шакал - Виктор Улин

Вот и сейчас они обедали на прежнем месте.

Верников отыскал жареное филе индейки и медленно отщипывал по кусочку.

Анохины же набрали горы макарон, политых ядовитым кетчупом. И турецкие колбаски, выпеченные в форме разрезанных пополам сосисок.

Перед Сергеем стояло два полных бокала пива. Верников пива не любил и практически не пил, особенно в жару. Как ни странно, в такую погоду слабый алкоголь оказывал на него неприятное воздействие. Из всех турецких напитков он выбрал коньяк, которых показался лучше и крепче других. И наливая большую пузатую рюмку граммов на двести, запивал еду, как водой.

– Ты почему так мало ешь? – строго спросила Ирина, сравнив порции.

– Я всегда ем столько, – пожал плечами Верников. – К тому же в этом пятизвездном борделе есть по большому счету нечего.

– Как это нечего? – она показала свою тарелку.

– Ну знаешь… Я макарон и в России не ем.

– Макарон не ешь?! А чем вы с Леной питаетесь?

– Не знаю, – он пожал плечами. – Питаемся. Но не макаронами. Я их не выношу. А также сосисок и прочей перемолотой дряни, которой здесь в избытке.

– Тогда тебе надо было ехать не сюда, а отель «Гольф-клуб», – вставил Сергей, отпив пива. – Я в инете смотрел – там несколько кухонь по выбору.

– Мне вообще надо было родиться не здесь и не сейчас, – махнул рукой Верников.

– И все-таки, Костя – чем вы питаетесь? – продолжала Ирина.

– Чем… Мясом. Нормальным. И рыбой. И морепродуктами. И всяческими оливками.

– Так у вас, наверное, все деньги на еду уходят.

– Ну не все… – Верников вздохнул. – Но многие. Но что еще остается из удовольствий… еда да выпивка.

– Кстати, о выпивке, – сказал Сергей. – Как ты можешь в такую жару пить коньяк?

– Только его и могу. От пива мне плохо.

– А мне плохо от одного вида твоего коньяка, – ответила Ирина.

– Напрасно. Попробуй и поймешь, что в жару самое то.

Ирина протянула руку, осторожно, словно очень горячий предмет, взяла рюмку Верникова, полную на треть. Отпила глоток, поморщилась и вдруг улыбнулась, распробовав вкус.

– А знаешь, в самом деле здорово! Сначала обжигает, потом так хорошо…

– Правильно. Так и должно быть. Хоть и турки, но коньяк у них хороший.

И главное, градус верный.

– А что – может быть неверный? – засмеялся Сергей.

– Конечно. Каждый крепкий напиток имеет оптимальный градус. Водка – сорок, это Дмитрий Иваныч Менделеев в диссертации доказал. Коньяк – сорок два. Если меньше, уже не тот вкус. Джин – сорок три, а лучше сорок семь.

– Неужели два-три градуса могут иметь значение? – удивилась Ирина, отпив еще.

– Как ни странно – да.

– Дядя Костя, а можно я тоже попробую? – вдруг спросил Коля.

– Сиди, тебе еще рано, – отрезала мать, незаметно допивая весь коньяк.

– Тогда я пойду. Меня друзья звали в бассейн после обеда…

– Если только бассейн, – строго сказала она. – Никакого моря. После еды нельзя.

– В бассейн. Только в бассейн, – заверил Коля.

Его сдуло как ветром. И через пару секунд он уже бежал за стеклянной стеной к выходу. Верников проводил его взглядом. Потом посмотрел в другую сторону. Прямо напротив стола в ряд лавок вклинился медпункт. Белый кабинет с красным крестом и полумесяцем. Там принимал отельный доктор.

Весь в белом, вплоть до великолепных кроссовок, он напоминал дорогой унитаз.

– Ой, Костя… Я весь твой коньяк выпила.

– Неважно, – усмехнулся Верников. – Я сейчас себе еще попрошу.

– Надо к бару идти… Давай я схожу.

– Сиди, мне сейчас принесут… Bitte, ein Moment, herr Ober! – поднял палец он, когда мимо пробегал турок-официант.

– Ja, Bitte? – остановился тот.

– Ein viermalige Konjak, Bitte.

– Vier Konjak?

– Nein. Ein Konjak, aber vier Dosen in eines Glas.

Поняв, что нужно, турок умчался дальше со своим подносом. Вскоре вернулся, поставив перед Верниковым рюмку, до половины налитую коньяком.

– Vielendank, herr Ober, – поклонился Верников. – …Вот видишь, быстро и без физических усилий.

– Дааа… – протянул Сергей, молча наблюдавший все это. – Как ты назвал официанта?

– Herr Ober.

– А почему? Ober – это же по-немецки полковник?

– Полковник – Oberst. Ober – сокращенное от Oberkelner. То есть «старший официант». Гитлеровское, кажется, нововведение. Заигрывание с низшими слоями служащих.

– Откуда ты знаешь немецкий?

– В школе учил. И вообще полезный язык.

– Но как тебе удалось так быстро получить заказ? Другие сами ходят, турки им ничего не носят.

– С помощью языка, Ирина. И еще благодаря черной памяти Адольфа Алоисовича.

– Какого – Алоисовича? – не понял Анохин.

– Гитлера.

– А причем тут Гитлер?

– При том, что сапоги Вермахта вбили уважение в немецкому языку во всю Европу и половину Азии. Так глубоко, что не выветрилось до сих пор.

– Да ну… – Сергей махнул рукой. – При чем тут Гитлер, язык… Просто официант вежливый попался.

– А ты попробуй по-английски что-нибудь ему закажи, – усмехнулся Верников. – По-русски и не пытайся, они русского в этом отеле не знают.

– Ну… – Анохин пожал плечами. – Я вообще-то… Технический язык знаю, компьютерный. Но бытовой разговорный… Вряд ли.

– Скажи лучше, что не знаешь вообще ничего, – с неожиданной язвительностью добавила Ирина. – А так легко, как Костя, вообще не сможешь говорить. Чего уж там.

– Да ладно. Если надо, я и вам закажу, – утихомирил ее Верников.

– Слушай, а ведь ты и в магазине можешь по-немецки поговорить, да? – вдруг спросила Ирина.

– Могу, конечно. И увидишь – цена для немца окажется меньше.

– Ну это уж ты загнул, – возразил Сергей. – Из области мистики.

– Давай сходим вечером в маркет, тут поблизости, и сам убедишься.

– А я здесь тебя хотела попросить. Тут в одной из лавок какие-то травы турецкие продаются… А хозяин по-английски двух слов связать не может…

– Спросить можно, но зачем тебе травы?

– Так натуральные же лекарства. Жена моего папы говорила, что у него рак подозревают. Все лучше таблеток…

– Как говорит мой друг Ульянов относительно лечения серьезных болезней народными средствами – «Лечатся лекарствами; травами – травятся».

– Слушай, твой Ульянов… Ты столько про него рассказывал. Он кто, я забыла?

– Хороший человек. И врач от бога. Доктор медицинских наук.

Кандидатскую, кстати, защищал по абортам. И до сих пор делает их лучше всех в городе. У него руки невесомые. Так что ты имей в виду, если что… – усмехнулся он, посмотрев на Ирину.

– Ты знаешь, – засмеялась она. – К сорока годам я научилась не беременеть.

– Правда? – серьезно переспросил Верников. – Знаешь, а вот я перестал беременеть гораздо раньше.

И все трое искренне захохотали. Весело и дружно.

– Ты не отнекивайся, у тебя сын растет, – вдруг сказал Сергей.

– Почему это «у меня». У нас, между прочим… Вот, Костя, Анохин в последнее время полностью дистанцировался. «Твой сын», «у тебя растет»…Ты что имел в виду?

– А ты сама подумай.

– А, это… Между прочим, я Коле недавно презервативы купила и объяснила, как пользоваться, – слегка покраснев, призналась Ирина. – А то действительно к твоему Ульянову придется кого-нибудь отправлять.

– Или в ЗАГС вести, – вредным голосом добавил Сергей.

– А ну тебя, Анохин. Вот возьму и брошу, и уйду от вас вообще, живите вдвоем, как хотите.

Ирина замолчала, нехорошо сверкнув глазами, и снова потянулась к Верниковскому коньяку.

– Ох, ребята… – заговорил Верников, чувствуя, что опять начинает зреть скандал. – Без вас бы я пропал. Все-таки здорово, Сергей – в аэропорт приехали, машину ты там оставил, назад без проблем вернемся. Ну, конечно, мы бы могли и на моей «восьмерке» поехать. Но не поместились бы все четверо с багажом.

– Да уж, – подтвердила Ирина. – Багажа у нас много. И в основном – мой, как Анохин ни сопротивлялся.

– Вот я и говорю. Ко мне не полезло бы, а в твою «карину»…

– Не «карина», а «калдина», – поправил Сергей. – Это другого класса автомобиль.

– Не знаю вообще, зачем Анохину понадобился этот гробовоз.

– Как зачем? Сели все вместе, и весь багаж поместился.

– Сергей правильно говорит, – поддержал друга Верников. – Большая машина бывает нужна в самый неожиданный момент.

– Кстати ты, Костя, почему машину не сменишь? Не надоело тебе на задрипанной «восьмерке» кататься?

– Я к ней привык. К тому же не всем везет как тебе. Не все – генеральные директора фирм. Скромному ветеринару хорошая машина не по карману.

Верников, конечно, говорил неправду. Он давно мог сменить машину, если бы поднатужился со средствами. Но не испытывал в этом необходимости. Как-то незаметно подступил возраст, когда модель и новизна автомобиля утратили свою ценность.

– А кредит?

– Какой кредит? Я же по сути частник. И ничем не обеспечен.

– А ты разве в клинике не числишься? – удивилась Ирина.

– Числюсь. Не только числюсь, но и работаю. Но платят три копейки. А главный доход – это кошки. Их я на выезде лечу. Почти круглосуточно.