— Я уже ничего не помню, — сказал Малинин.
— И я тоже ничего не помню, — удивился Баранкин. — Почему же тогда мы на бегу вроде бы уже почти решили задачу? Или это нам только показалось? — ещё больше удивился Баранкин.
Малинин пожал плечами, а Баранкин за него ответил:
— Нет, не показалось! Просто мы так быстро нашли решение задачи, наверное, потому, что мы бежали в биополе двух ученых! Значит, чтобы в школе нам решить снова эту задачу, нужно, чтобы за партой с нами сидели эти профессора с их двумя биополями!.. Эх, не догадались у них взять адреса!..
— Может нам попросить Михал Михалыча, пробежать вместе с нами эту дистанцию, у него ведь тоже должно быть биополе. И мы в его присутствии её снова решим? — предложил Малинин.
— Михал Михалыч с нами не побежит, у него недавно инфаркт был, — сказал Баранкин.
Не знаю до чего бы договорились два друга, если бы в это время не показались двое мальчишек из их класса. Это были снова Венька Смирнов и Вячек Морозов. Они катили на велосипеде за кюветом асфальтовой дороги и торопливо сообщали информацию Баранкину и Малинину: "Группа отличников по физкультуре нашего класса уже догнала последних участников кросса и приближается к вам!.."
— И вообще, почему вы бежите в эту сторону, — крикнул им Вячек Морозов. — Финиш кросса же проходит мимо нашей школы. Вас там Фокина быстренько выловит.
— А куда же мы бежим, действительно? — спросил Юра Костю.
— Не знаю, — ответил Костя.
— Как это не знаю? — сказал Юра. — Я же просил тебя изучить маршрут.
— Я его просмотрел, — оправдывался на бегу Малинин.
— Именно, что просмотрел, — передразнил его Юра.
Неостановимый поток физкультурников бежал по улице нового строящегося микрорайона Москвы, где ещё сохранились домики полудеревенского вида. Прячась, как казалось Баранкину и Малинину, от настигающих их школьных преследователей, они изо всех (последних) сил, лавировали среди бегущих. Дорога шла как раз под уклон. Бежать стало легче, поэтому не только Баранкин и Малинин, но и все бегущие увеличили темп бега. И вот на резком повороте дороги, оставив между собой и преследователями немало пыхтящих бегунов, на полном ходу Костя и Юра словно катапультировались из толпы бегущих и не снижая скорости, а наоборот, убыстряя её, они влетели в открытую калитку какого-то домика. Они вихрем проскочили мимо конуры, из которой торчала огромная голова оторопевшего пса, и… не в силах остановиться, Баранкин врезался в высокую поленницу дров, проломив её надвое, так, что она осыпалась вся! Малинина же, лично зацепившегося левой ногой о лежавший на земле камень, понесло рыбкой влево с распростертыми вперед руками. При этом полете он успел сбить на лету два стула и стол, на котором судя по тому, что летело в воздухе, стоял салат из помидор и огурцов, селедка, колбаса, нарезанный хлеб. Уже, падая на землю, Малинин услышал звон разбитого стекла.
Наступила гнетущая тишина. Оба друга лежали неподвижно на земле, один из них смотрел в землю (Малинин!), а другой в голубое московское весеннее небо (Баранкин). Лежали они молча. И неизвестно, сколько бы они молчали, если бы с крыльца домика не раздался громкий мужской голос:
— А, тимуровцы! Долго же я вас ждал!
СОБЫТИЕ САМОЕ ЧЕТВЕРТОЕ. Чем дальше в лес, тем больше дров в полном смысле этого слова
В ушах Баранкина ещё стоял звон разбитой посуды, грохот рассыпающейся поленницы, и всё это перекрыл громкий лай собаки, которая всё ещё продолжала рваться с цепи, скалить зубы и ругаться на своем собачьем языке.
— Перестань, Чёрт! — сказал мужчина, — неужели ты не видишь, что это свои!.. Тимуровцы!..
Баранкин посмотрел на мужчину. Мужчина был лысый, с зачёсом волос слева направо, толстый, с выпирающим животом, отчего брюки его на спине задирались вверх, а на животе сползали вниз. Рукава рубахи были закатаны до локтей, обнажая здоровенные загорелые руки. Баранкин, лёжа перевел глаза на собаку и убедился, что она действительно похожа на чёрта. Черная, шерсть в завитках, а уши, как рога, торчат. По команде хозяина собака с неудовольствием перестала лаять.
— Я-то всё думаю, куда эти тимуровцы подевались? Хоть бы один, думаю, пришёл и помог бы больному человеку… — Мужчина постучал себя в грудь кулаком и для дела кашлянул.
— А вы, дядя, болеете? — спросил Баранкин, приподнимаясь.
— Всё время болею, — подтвердил мужчина, потом подмигнул Баранкину и добавил: — за "Спартак"!.. — и захохотал, хоть уши зажимай, — так, так… Ты, — приказал он Баранкину, — поленницу собери, а ты, — сказал он Малинину, — закуски подбери!.. Я врача жду, а вы мне всю мою визитную карточку испортили!.. Ну как, деньгами будете возмещать убытки или работой?
Юра и Костя озабоченно переглянулись.
— У нас денег нет, — сказал Баранкин уныло.
— Сила есть, денег не надо, — сказал мужчина, — значит, будете отрабатывать… Кто что нарушил, тот то и возродит…
Баранкин и Малинин вместе, как по команде, поднялись с земли и, поглядывая искоса на собаку, которая почему-то очень внимательно следила за их движениями, принялись за работу. Баранкин собирал раскатившиеся по двору поленья, а Малинин сметал в совок остатки разбитой посуды, разбросанную и валявшуюся на земле закуску. Баранкин оглядел парники и высокий забор за ними, собаку на цепи, ручищи незнакомого дяденьки с закатанными по локоть рукавами и подумал: "Тут не сбежишь!" Ту же самую мысль можно было прочитать на лице Малинина.
— Прямей клади! — приказал мужчина Баранкину, скрываясь в сарайчике.
Толстые поленья, ещё не просушенные солнцем, были тяжёлые-претяжёлые. Одно сорвалось и ударило Юру по ноге.
— Хи-хи-хи-хи-хи! — раздалось вдруг откуда-то сверху.
Баранкин задрал голову и увидел на толстенном суку тополя, росшего на соседнем дворе, мальчишку рыжего и в веснушках, как яйцо кукушки. Он хихикнул тонким девчачьим голосом, прикрывая рот ладошкой, зубов передних, наверное, не было. Смех был ехидный, как перец.
— Ты созрел? — спросил его после паузы Баранкин.
— В каком смысле? — спросил рыжий, переставая хихикать.
— В прямом, — ответил Баранкин.
— Может созрел… — ответил неуверенно рыжий.
— Тогда сам упадёшь с дерева или тебе помочь? — намекнул грозно. Баранкин.
Рыжий подумал, а потом спрятался за ствол тополя. Баранкин и Малинин снова вовсю запыхтели над домашним заданием. Мужчина зачем-то выкатил из сарайчика детскую коляску, затем критически оглядел сделанную Юрой и Костей работу.
— Молодцы, тимуровцы! — похвалил он.
— Да, не тимуровцы мы, — сердито заявил Баранкин. — Не тимуровцы!..
— Раз помогаете, значит, тимуровцы, — сказал мужчина.
— Тимуровцы, это которые добровольно и сознательно, — сказал Малинин, — а мы помогаем не добровольно и ещё от сознания, что нанесли вам материальный ущерб…
— Правильно рассуждаешь, — сказал дяденька и, вручив Косте метлу, приказал, — дорожку подмети!
Пот с Баранкина лил в три ручья, у Малинина работа была попрохладнее. Он махал метлой больше для того, чтоб поднять ветер.
— Мы и права-то не имеем быть тимуровцами, — продолжал разглагольствовать Костя, — мы плохо учимся, — пояснил он. — И вообще…
— Это плохо, — сказал мужчина, закуривая, — хуже двоек ничего нет на свете… Я, например, всегда любил получать пятёрки, семёрки… И даже десятки!.. Ха-ха-ха! — закатился дяденька так громко, что Малинин чуть уши не заткнул.
— Таких отметок в школе нет, — сказал Костя.
— В школе нет, а на базаре есть!.. — Соображаешь, — повертел он пальцем у виска, обращаясь к Баранкину, и снова громко засмеялся. — Ну-ка, грамотеи, отдохните чуток и сосчитайте-ка мне, сколько пятерок можно заработать на этой коробочке?.. — Дяденька взял со стоявшей рядом со столом тумбочки, которую Малинину не удалось опрокинуть при падении, картонную упаковку с надписью "Плоды Фенхеля" и прочитал: — "Применяется при заболеваниях верхних дыхательных путей как откашливающееся средство". Где я беру это средство?
Баранкин и Малинин молча глядели на мужчину.
— В аптеке! А почему я его беру в аптеке? — продолжал мужчина, — потому что он у меня в парниках не растет. А за сколько я его беру?
Баранкин и Малинин продолжали молчать.
— За 18 копеек. А за сколько продаю, между нами тимуровцами говоря? За 20 копеек десертную ложечку!.. А почему другие-то не покупают не в аптеке, когда кашляют, а покупают у меня? Потому что, как сказал Александр Сергеевич Пушкин: "Мы ленивы и не любопытны"… Не ленив и любопытен только наш участковый, но мы уж как-нибудь обведем его вокруг пальца…
— А сколько же вы зарабатываете на этой коробочке? — спросил Малинин.
— А вы мне, дружки, сами решите эту задачку.
— Коробочка стоит 18 копеек, — сказал Малинин. — А ложечка 20 копеек.