Ему полагается знать ответ хотя бы на эту фразу, и Клара бы ещё немножко помучила великана авантюрного (до первого выстрела) вида, но отступив на шаг, будто чтобы увеличить себе обзор, она натыкается на что-то твёрдое и резко оборачивается.
— Какая ты властная, — усмехается вроде как без иронии, но в то же время очень смущающе.
Клара на миг теряется, тупо разглядывая сводного брата, который за год стал совершенно другим человеком. Так бывает во сне. Будто видится кто-то из знакомых, но что-то в его облике неуловимо, но в то же время отчаянно отличается от оригинала.
Разумеется, в военной академии он стал куда более мускулистым — это заметно даже под пальто. Да ещё и выше стал, но разве это возможно? Они были практически вровень друг другу, когда он уезжал. Черты бледного, красивого лица заострились. И даже взгляд голубых глаз стал колким, вкрадчивым и холодным.
Первое впечатление едва не сбивает её с ног.
Страх пронзает сердце.
А вдруг он совсем изменился? Вдруг его мысли так непостижимо далеко, что они больше никогда не будут близки? Больше не будет редких моментов теплоты среди вечных колкостей и дурных розыгрышей. Он, наверное, завёл много друзей и заимел любовный интерес.
Что ему младшая сводная сестра, мающаяся весь год в Утёсе, в ожидании… этого дня?
— Ах, это ты, — она слегка морщит носик, приподнимает бровь и отворачивается от него, надеясь, что не успела покраснеть. — Вроде как мама говорила, что ждала тебя в другой день.
— Вроде как ты совсем не ждала, да? — спрашивает, чуть склонившись, так чтобы дыхание едва касалось уха.
Клара клянёт себя за предательские мурашки и, словно раззадоренная собака, набрасывается на мужчину-с-дебилами:
— Что нужно сказать?
Он открывает рот.
Она с улыбкой произносит по слогам:
— Да вос-си-я-ет со-лум над на-ши-ми го-ло-ва-ми.
Мужчина вкривь и вкось повторяет сдавленным голосом, хватает три ящика и, наконец, уходит за кухонным мальчишкой.
Клара оборачивается и окидывает Марка нарочито безразличным взглядом.
Глупая игра, которую нет смысла продолжать, ведь совсем скоро она станет замужней женщиной.
Совсем скоро их с братом дорожки окончательно разойдутся.
— Утёс приветствует тебя, — улыбается, — чувствуй себя как дома, располагайся. А у меня много дел. Урахад вносит свои коррективы.
— Разве это уже не мой дом?
Она прикусывает щёку изнутри, чтобы не напомнить ему о многочисленных проклятьях, брошенных в адрес замка и его маленькой владелицы.
Сердце предательски продолжает тарабанить в груди. Он не сводит свербящего, тяжёлого взгляда, словно ожидая чего-то.
— Он уже приехал? — вдруг спрашивает Марк странным тоном, который Клара не успевает понять.
— Кто?
— Жених.
— Мой?
— Нет, мой, — у него дёргается угол губ.
Странно.
— Не уверена, что Вельвет одобрит, — улыбается она. — Но я желаю тебе счастья.
— Спасибо.
Марк подступает к ней, явно собираясь что-то выкинуть. Клара же, хорошо знакомая с его выкрутасами, вместо того, чтобы поддаться (соблазн, признаться, есть), заносит ладонь и отвешивает ему пощёчину куда более хлёсткую, чем хотелось бы.
Мужчина-с-дебилами замирает, вытаращившись, со второй партией ящиков в руках.
Глава 5. Удовольствие на двоих
Наверное, над этим тоже можно поиздеваться.
Прошёл целый год (для почти-восемнадцатилетней девушки это, надо сказать, громадный срок), а рефлексы Клары Харш всё такие же беспощадные.
Она не забыла, как Марк поддался к ней ближе когда-то. Нет, не объятий ради. Куда там! Стоило ей на мгновение зазеваться и редкий скорпион, привезённый кем-то из далёких странствий, оказался под её платьем.
Она тогда позорно вскрикнула и задавила его.
Вельвет и Марлен отчитывали её на глазах у слуг. Скорпион был ценным подарком, а она позволила себе такую оплошность.
Леди.
Эрла Дагарда.
Глава древнего клана Харш.
Мыслимо ли?
А то, что скорпиона выкрал Марк — мелочи. Ведь он не наследник. Мальчишка. Что с него взять?
Он смеялся, упиваясь её унижением, до колик в животе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она почти ненавидела сводного брата, и абсолютно точно ненавидела его смех.
Звонкий, противный, задиристый, совсем не такой, как сейчас — чуть хрипловатый, глубокий и с чёртовой горчащей ноткой снисхождения.
Марк только выгибает бровь, глядя ей в глаза, сейчас чуть больше похожий на себя прежнего. Но лишь чуть. Он не сдвинулся с места. Ничего не сказал. Не коснулся щеки, изрядно покрасневшей. И даже не отреагировал на то, как присвистнул Орк.
Видно, они уже успели поздороваться.
— Что ты собирался сделать? — спрашивает Клара как можно спокойнее.
— Я не видел свою… сестрёнку целый год, — напоминает он ей каким-то задумчивым и одновременно недоумевающим голосом. Твёрдым. Холодным. — Мне казалось, нет ничего неожиданного в объятьях.
Она давится смешком.
— Не валяй дурака…
— Мне нужно проверить сохранность продуктов… — сообщает констебль, будто издеваясь, сбивая Клару с мысли.
— Разумеется, — чеканит она, — почему ты всё ещё здесь? За каждую банку отвечаешь бородой, и за каждый мешок — усами.
Он кивает и уходит, прекрасно зная нрав своей госпожи. Выпадами та прикрывает моменты уязвимости, которые не должна себе позволять эрла Дагарда.
Маленькая и одинокая в огромном замке эрла Дагарда.
— К чему этот тон?
— Я не права?
— Тебе стоит отвыкать отдавать приказы. Я слышал, твой будущий муж этого не терпит, — произносит он легко, снимая чёрные кожаные перчатки и расстёгивая пальто. Под ним свитер и шарф, явно связанный кем-то не слишком опытным. Клара умудряется это заметить с расстояния двух шагов, кляня себя в этот момент за отличное зрение.
Едва ли Марк его купил.
Значит, подарили.
Подарила.
Хороший подарок на Урахад.
Классика.
— Не волнуйся, мы с ним обо всём договорились, — улыбается Клара, не желая признавать плачевности своего положения.
К тому же Марк мог сказать это из вредности, на самом деле ничего не зная о Джорже. Сколько раз он рассказывал ей дурацкие небылицы, лишь бы расстроить — не счесть.
Конечно, они были детьми. Люди меняются. Но в хорошую сторону — реже.
— Я хотел обнять тебя, дурашка, — выдыхает Марк. — Только и всего.
Он делает к ней уверенный шаг, видимо, готовый наступать на одни и те же грабли снова и снова.
Но Клара отступает, сдерживаясь, чтобы не прижать ладонь к сердцу.
Тем самым полностью признавая собственный дурацкий страх перед бесправным, глупым, даже-не-братом.
— Мне бы не хотелось, — произносит она глухо, но твёрдо.
— Когда я уезжал, ты сказала то же самое.
— Правда? А что должно было измениться?
Он останавливается и окидывает её цепким взглядом. Ещё лучше — разочарованным.
— Я ожидал встретить взрослую девушку, готовящуюся принять власть, выйти замуж, изменить свою жизнь. А ты всё ещё, видно, обижаешься из-за своих сломанных сотню лет назад кукол.
Клара стискивает зубы. Кукла была одна. Очень дорогая, принадлежавшая ещё её бабушке. И он кинул её в камин.
В самом начале он бунтовал против перемен в жизни, потому что не хотел «торчать на краю земли». Она была совсем девчонкой тогда, и то пыталась его понять и простить!
А если он думает иначе — это не её проблемы.
— Да, я недостаточно повзрослела для тебя, — вдруг улыбается она, одаривая его весёлым высверком в глазах. — В этом замке время не движется. И люди тоже. Каждый день похож на предыдущий. Я всё ещё не позволю тебе обнять себя. И тебе придётся подстраиваться. Всё-таки, я ещё не успела ответить на твою последнюю шалость.
— А если я не хочу больше играть в игры?
— Тогда лишь я одна получу удовольствие. Если тебя это устраивает — возражений не имею.
— Ты не представляешь, что сейчас сказала… — выдыхает он неожиданно с тёплой улыбкой. — Нет, я желаю, чтобы мы получили его вместе. Вдвоём.