— Не знаю, мэм.
— Надо бы ей сообщить, дорогая. Читайте же дальше.
Однако рассказ Мальборо был весьма сух и сдержан. Несчастье случилось в тот самый день, когда англичане вошли в Турнаи. Эсмонд вместе с военным атташе ехал в штаб и вез какие-то важные документы. Они попали в засаду, которая была быстро устранена. Эсмонд оказался единственным, кого ранили в этой заварухе, — он получил удар саблей по бровям, который, видимо, и ослепил его.
Королева приказала принести нюхательные соли и большой носовой платок.
— Ну надо же — ослеп! Такой красавец… Бедные родители этого не пережили бы. Надо сейчас же написать его жене.
Миссис Масем тут же послала одну из прислужниц за письменными принадлежностями.
— Вы хотите, чтобы графиня прибыла сюда для аудиенции с вами?
Королева, может, и хотела, но покачала головой.
— Нет, пусть лучше она дождется известий у себя. Может быть, Мальборо преувеличивает опасность, и, когда мальчик вернется в Англию, окажется, что рана не настолько серьезна…
Это решение несколько расстроило Абигайль. Она, как и многие другие придворные дамы, мечтала хоть одним глазком посмотреть на графскую жену. Ни для кого не было секретом, что эта красивая молодая леди переболела сифилисом и болезнь до неузнаваемости обезобразила ее лицо. Однако нашелся некий чудесный врач-голландец, который вернул ей утраченную красоту.
В Лондоне графиню никто не видел. Она вела тихую и скромную жизнь в Годчестере. Королева любила детей и, сама по трагическим обстоятельствам лишенная возможности их иметь, лелеяла мечту, что молодая графиня подарит своему мужу прелестного мальчика. Однако, насколько ей было известно, графиня не ждала ребенка, а теперь, в связи с тем, что супруги долгое время пребывали в разлуке, это и не предполагалось. Писать своей рукой королеве не доставало сил, поэтому она решила продиктовать послание. В нем она выражала надежду на скорейшее воссоединение супругов Морнбьюри, а кроме того, расщедрилась на похвалу:
«Не стану отрицать, что порой Эсмонд доставлял нам беспокойство, но, в конце концов, всегда оправдывал нашу любовь и доверие к нему. Его имя не раз упоминалось в депешах как имя героя, и доблесть его достойна наград».
Письмо было запечатано королевской печатью и в тот же вечер доставлено в Морнбьюри-Холл.
В белой с золотом гостиной Магда принимала гостей — Арчибальда Сент-Джона и его молодую жену. Арчи женился на своей ненаглядной Элисон в начале года. Свадьбу они справили в Эдинбурге. Там Арчи и познакомил свою невесту с Магдой, и они сразу же подружились.
Стоял жаркий день, вернее, уже почти вечер — друзья собрались на вечернее чаепитие. Настроение у всех было прекрасное. Сидя перед открытым окном, они любовались игрой света в струях воды, бьющих из пасти каменного коня, и яркой россыпью цветов на клумбах, особенно роз, которые росли прямо перед террасой.
Арчи никогда еще не видел Магду такой веселой. Единственное, пожалуй, что омрачало их посиделки, это подозрительно долгое молчание Эсмонда — с конца мая от него не было ни строчки. Но Магда не слишком беспокоилась на этот счет, потому что знала, что, несмотря на успешный для англичан ход войны, дел у Эсмонда ничуть не убавилось, а, наоборот, даже прибавилось, потому что французы всеми силами пытаются взять реванш.
Когда она говорила о муже, в ее голосе слышалась такая гордость, что у Арчибальда теплело на душе.
Он обязательно пишет ей каждые две недели — почти без пропусков… И уже совсем поправился после того ранения в плечо…
— Раньше Эсмонд просто впустую прожигал жизнь, Арчи, — сказала Магда. — Он же совершенно не создан для праздного времяпрепровождения… А теперь, там, за границей, наконец-то нашел себя. Он доволен своими успехами и тем, что в жизни появился какой-то смысл.
— Я всегда был убежден, что из Эсмонда получился бы прекрасный воин, — подтвердил Арчи. — Помимо того, что он храбр, так еще и великолепно владеет оружием. Ты права, Магда, только теперь ему представилась возможность проявить свои способности на благо общества.
В разговор вмешалась его молодая жена, миссис Сент-Джон.
— Ах, Арчи, если бы ты уехал воевать с французами, я жила бы в постоянном страхе за твою жизнь, — сказала она, влюбленно глядя на мужа.
— Иногда жалею, что я не вместе с Эсмондом, дорогая, но это сразу проходит, как только вспоминаю, что у меня есть ты, — сказал он.
Магда бросила на них лукавый взгляд. Она полюбила Арчи прежде всего потому, что это был самый близкий друг Эсмонда, и точно так же стала относиться к миссис Сент-Джон. Элисон была года на два старше Магды. Рыжеволосая, зеленоглазая, с очаровательными веснушками на вздернутом носике, она слегка картавила, когда говорила, но это лишь придавало ей особое обаяние.
Арчи был женат на ней уже полгода и за это время ни разу не пожалел о сделанном выборе. Но больше всего он радовался за Эсмонда. Какой удивительный сюрприз ждал его по возвращении из-за границы! Ему предстояло увидеть результат долгой и искусной работы минхера Дика — новое лицо Магды.
Ей пришлось проявить необыкновенное мужество и выносливость, и, надо отдать ей должное, доктор не услышал от нее ни одной жалобы. Зато теперь она стала такой красивой, что даже Арчи с трудом верил, что перед ним та самая Магда, которую он видел в день их свадьбы.
Он знал (Магда писала ему), что она проходит особое лечение. Знал и о том, что они расстались с Эсмондом друзьями и регулярно переписываются. Но такого он не ожидал: гений Питера Дика сделал из нее женщину, способную покорить сердце любого мужчины. Она была гораздо красивее, чем та злополучная девушка с овального портрета. И даже при таком ярком солнечном свете…
Одному Богу известно, как это голландцу удалось добиться такого эффекта, но на изувеченной щеке остались лишь слабые тоненькие полоски. Линия рта стала нежной и изящной, бледная кожа словно засветилась изнутри. Магда научилась улыбаться, она словно заново родилась. Если бы только Эсмонд видел ее сейчас в этом легком розовом платье! Видимо, пытаясь по-своему отдать дань кудеснику-голландцу, она носила прическу в голландском стиле, без парика — черные, как вороново крыло, волосы были забраны со лба назад и мягкими локонами струились по стройной шее. Она была удивительно молода, свежа и очаровательна.
Да, Эсмонду надо торопиться домой, — этот прелестный бутон едва раскрылся и словно ждет поцелуев солнца… Прямо Божья благодать сошла на нее!
Наконец Магда познала, что такое счастье. Вся ее жизнь теперь переменилась.