Читать интересную книгу 1937. Сталин против заговора «глобалистов» - Александр Елисеев

В публикации речи Черчилля Сталин усмотрел вполне реальную опасность политико-психологического свойства. В России действительно очень сильно развито низкопоклонство перед Западом, и часто какие-то лестные или просто ободряющие слова оттуда вызывают опасную эйфорию, грозящую потерей элементарной бдительности. В то время на Западе еще не оставляли надежды навязать России прозападный курс. И многие возлагали главные надежды на Молотова, проявлявшего непонятный (на первый взгляд) [- 249 -] либерализм. «У нас имеется теперь немало ответственных работников, которые приходят в телячий восторг от похвалы со стороны Черчиллей, Трумэнов, Бирн-сов... — негодовал Сталин. — Такие настроения я считаю опасными, так как они развивают у нас угодничество перед иностранными фигурами. С угодничеством с иностранцами нужно вести жестокую борьбу».

Что ж, Сталин, как всегда, проявил потрясающую прозорливость. Придет время, и партийно-государственная элита СССР погрязнет в «угодничестве перед иностранцами». А похвалы разных тэтчер и колей станут основанием для беспрецедентной сдачи геополитических позиций великой державы.

Впрочем, на этом эпопея с молотовским «либерализмом» не окончилась. В декабре 1945 года на советском Олимпе разгорелся очередной политический скандал. Сталин связался с Молотовым по телефонной связи и заявил ему о том, что НКИД допустил ошибку, пропустив корреспонденцию газеты «Дейли геральд» из Москвы. По мнению Сталина, в ней содержалась клевета насчет советского правительства. Молотов ответил, что считает необходимым более либеральное отношение к иностранным корреспондентам. На это Сталин возразил в том духе, что такой либерализм вреден для государства. Тогда нарком иностранных дел пообещал исправить положение. Однако же обещания своего он не сдержал, и уже 5 декабря отдел печати НКИД пропустил клеветническую корреспонденцию московского корреспондента «Нью-Йорк тайме».

Любопытно, не правда ли? Сталин (глава правительства) дает Молотову конкретные указания, а тот их не исполняет — несмотря на все обещания. Нарком иностранных дел прямо и цинично игнорирует распоряжение премьера. Как хотите, а это уже не что иное, как факт политической оппозиции по важнейшим вопросам.

[- 250 -]

Сталин отреагировал на это достаточно остро, отправив очередную шифровку, в которой сообщал: «Я убедился в том, что Молотов не очень дорожит интересами нашего государства и престижем нашего правительства, лишь бы добиться популярности среди некоторых иностранных кругов. Я не могу больше считать такого товарища своим первым заместителем».

Теперь уже правящая верхушка в лице Маленкова, Берии и Микояна (получателей сталинской шифровки) всерьез обеспокоилась ситуацией. Молотова как следует «пропесочили» — с ним провели «воспитательную беседу», о чем тройка и сообщила Сталину 7 декабря: «Вызывали Молотова к себе, прочли ему телеграмму полностью. Молотов, после некоторого раздумья, сказал, что он допустил кучу ошибок, но считает несправедливым отношение к себе, прослезился... Мы напомнили Молотову о его крупной ошибке в Лондоне, когда на Совете министров (иностранных дел союзных держав) сдал позиции, отвоеванные Советским Союзом в Потсдаме, и уступил нажиму англо-американцев, согласившись на обсуждение всех мирных договоров в составе 5 министров (с участием Франции и Китая)...»

Да, чем дальше — тем интереснее! Оказывается, Молотов мог, от имени СССР, самостоятельно принимать решения на таких вот важнейших межгосударственных совещаниях. И какие решения! Ослабляющие позиции СССР. Вот тебе, бабушка, и «мистер Нет». Скорее уж нужно говорить о «товарище Да».

В 1945 году скандал с Молотовым удалось утрясти. Но и в дальнейшем «дипломат номер один» будет проявлять странное западничество. Так, сам Молотов признавал, что на первых порах выступал за принятие плана Маршалла: «Я вначале согласился, между прочим, в ЦК внес предложение: надо участвовать. Не только нам, но и чехам, полякам. В совещании в Париже. А потом опомнился и послал вторую записку в тот же день: давайте откажемся. Мы-то поедем, а чехам и другим [- 251 -] предложим отказаться от участия в совещании, потому что на их опытность мы еще не могли рассчитывать... Ну а там (в Париже) такая банда собралась, что рассчитывать на добросовестное отношение не приходилось. И я отругался кое-как с одним, с другим... Много смутного было. Но если они считают, что это была наша ошибка, отказаться от плана Маршалла, значит, правильно мы сделали... А вначале мы в МИДе хотели предложить участвовать всем социалистическим странам, но быстро догадались, что это неправильно. Они затягивали нас в свою компанию, но подчиненную компанию. Мы бы зависели от них, но ничего бы не получилось толком, а зависели бы, безусловно».

Заметно, что здесь Вячеслав Михайлович лукавит. Как это так — поменять свою точку зрения за один день? Несолидно получается. Тем более что речь шла, как он пишет, о позиции всего внешнеполитического ведомства — «вначале мы в МИДе». Вообще, думается, что имела место быть продуманная концепция сотрудничества с Западом, родившаяся в недрах Министерства иностранных дел СССР. Не случайно Судоп-латов вспоминает — о необходимости принятия плана Маршалла с ним говорил помощник Молотова Ветров. Последний утверждал, что «наша политика строится на сотрудничестве с западными союзниками в реализации «плана Маршалла». Поэтому можно предположить, что именно МИД был в это время центром прозападной политики. При этом, само собой, тогдашнее «прозападничество» вовсе не стоит ставить на одну доску с прозападничеством «козыревского» образца. Молотов сильно надеялся на Запад (некоторые колебания проявлял даже и Сталин), но когда выяснилось, что план Маршалла обернется экономическим порабощением СССР, то Молотов стал его противником. А до этого министр иностранных дел внимательно изучил мнения советских специалистов. И особое впечатление на него оказала записка экономиста, акаде- [- 252 -] мика Е. Варги: «Решающее значение для выдвижения плана Маршалла имело экономическое положение США. План Маршалла должен был в первую очередь явиться оружием смягчения очередного экономического кризиса, приближение которого уже никто в США не отрицает. Американская финансовая олигархия и американская политика ищут средства для смягчения предстоящего экономического кризиса. Таким средством является продажа излишних (в условиях капитализма) товаров за границей... Смысл плана Маршалла на этом фоне следующий. Если уж в интересах самих США нужно отдать за границу американские товары на много миллиардов долларов в кредит ненадежным должникам, то нужно постараться извлечь из этого максимальные политические выгоды». (Николаева Н. А. «Новый образ США. Изменения в советской политике и пропаганде в 1947— 1948 годах».)

Кроме Молотова, за план Маршалла выступил еще и Микоян. Об этом рассказал Исполнительный секретарь Экономической комиссии ООН для Европы, шведский экономист Г. Мюрдаль. Существуют и воспоминания венгерского министра Ниярди. Он приводит такие слова Микояна, сказанные ему в 1948 году: «Я могу прямо сказать, что, надеюсь, план Маршалла может со временем не только облегчить напряженность между Востоком и Западом в сфере экономики, но может также иметь позитивный эффект в улучшении политической атмосферы. Во время войны немцы разрушили нашу страну... поверьте мне, г-н Ниярди. Мы могли бы с успехом использовать несколько миллиардов американских долларов для той огромной работы по восстановлению, которая нам предстоит».

А вот прозападничество Микояна было, судя по всему, несколько из иной «оперы», чем прозападничество Молотова. И корешки здесь уходят весьма глубоко, во времена Гражданской войны. Вспомним эпопею с 26 бакинскими комиссарами. Их, как известно, [- 253 -] расстреляли по решению английской миссии. А было-то их 27 — вместе с Микояном, которому чудесным образом удалось спастись. Чем же он так понравился англичанам?

Любопытно, что во время Гражданской войны Микоян плотно работал с Берией. А последний служил в контрразведке муссаватистов (азербайджанских национал-либералов), которая была чем-то вроде филиала английской разведки. Служил, как давно уже доказано, по заданию партии (хотя тут есть кое-какие неясности). Но ведь контакты с английскими спецслужбами все равно налицо. А на фоне тесной связи с любимчиком англичан Микояном все становится совсем уж пикантным.

Показательно, что Берия выступал за сдачу Восточной Европы (прежде всего, ГДР) Западу. И во время его кратковременного усиления (в 1953 году) в Берлине как раз и произошла антисоветская буча. (Кстати, есть данные, что Сталин не очень-то желал, чтобы именно Берия возглавил НКВД. Историк Б. Старков на основании архивных документов (материалы общего отдела и секретариата ЦК, речь М. Калинина на партактиве НКВД) сделал поразительное открытие. Оказывается, Сталин хотел поставить на место потерявшего доверие Ежова Г. М. Маленкова, которого очень активно продвигал по служебной лестнице. Но большинство членов Политбюро предпочло кандидатуру Л. П. Берия.)