– Разумеется. Но сытые и довольные крестьяне не станут на сторону мятежников, стремящихся поднять бунт, а скорее сообщат своему лорду о таких намерениях. – Он слегка улыбнулся. – Я буду поступать справедливо со всеми, кто справедлив ко мне. И я уничтожу всякого, кто выступит против. Увидишь, что мои предложения будут приняты, Ален. Ну а теперь пришли ко мне в комнату еды и вина – я еще не ел сегодня. Как и миледи.
Ален слегка поклонился и чопорно произнес:
– Примите мои поздравления по случаю вашей женитьбы, милорд. Ваша жена так же красива, как и храбра.
– Да. Я помню ее храбрость и знаю ее нрав. Скажи-ка мне, Ален, что тебе известно о том человеке, которого ты приставил для ее охраны. О Жиле.
– Жиль… ах да. Это один из людей сэра Саймона. Он чем-то не угодил вам, милорд?
– Он не угодил миледи. Он заявил, что ты не только приказал охранять ее, но и передал ей через него сердечные приветы, надеясь, что она будет склонна принять их.
Ален слегка побледнел, но не стал отпираться и понуро кивнул.
– Да, милорд, так оно и было. Признаюсь… я был немного увлечен ею и подумал… как я припоминаю… что если ее все равно захотят выдать замуж, то король может посмотреть благосклонно на мое сватовство, если леди будет не против, конечно.
– Но леди была против.
– Да, милорд. И надо сказать, она выбрала мужа значительно лучше. Простите, если я что-то сделал не так.
Люк несколько мгновений испытующе смотрел на своего оруженосца. Его пылающее лицо и светлые волосы, упавшие на глаза, его руки, нервно вцепившиеся в кольчугу, показали, что Ален достаточно пристыжен и напуган.
– Я не рассердился. Но, кажется, я уже предупреждал, что эта женщина не для тебя.
– Да, милорд. Если бы я знал, что вы сами… Я бы никогда не посмел…
– Не в этом дело. В мои планы не входила женитьба, меня интересовали только земли ее отца. – Люк замолчал, осознав, что, в свете того что произошло, это звучит довольно странно, и, отвернувшись, снова пожал плечами. – Она красива и способна обворожить любого мужчину, но воля короля решила все. Вильгельму угодно было выдать ее за меня, чтобы кровными узами связать нормандцев и саксов.
Презрительная усмешка показалась на лице Алена.
– Саксы никогда не будут такими, как нормандцы. Ведь англичане – низшая раса.
– Я знаю, что многие так думают. Но я сам родился неподалеку от Оксфорда и первые годы своей жизни провел на английской земле. Поэтому у меня другое мнение.
Ален заметно смутился.
– Я забыл об этом, милорд.
– Пришли ко мне в комнату ужин. Ужин на двоих. И еще большой кусок жареной говядины или баранины.
Оруженосец не стал задавать дальнейших вопросов, хотя, прежде чем уйти, бросил на Люка еще один странный взгляд. А когда он вышел, тихо прикрыв за собой дверь, неожиданный сквозняк заколебал пламя свечи, и Люк пристально уставился на него, оставаясь неподвижным некоторое время, прежде чем встряхнуться от своей задумчивости.
Было поздно, и он страшно устал. Скоро наступит утро, а с ним новые дела и проблемы, не последней из которых был приезд его брата. Осторожность диктовала ему необходимость поскорее избавиться от Жан-Поля, но воспоминание о другом времени, об их детских годах говорило, что это все-таки его брат. Пусть наполовину брат, но его кровь. Должен ли он уступить мольбам Жан-Поля?.. Прежде он бы так не сделал. Но ненависть уничтожила сосуд, в котором была выношена, и он не ощущал в себе прежней решимости.
Какой-то сдавленный крик вдруг привлек его внимание, и Люк резко вскинул голову, заслышав шум в коридоре. Слышались вопли на французском, смешанные с рычанием разъяренного зверя. Люк быстро кинулся к двери и резко распахнул ее.
И тут же застыл на пороге, увидев сцену, представшую перед его глазами.
Прижавшись спиной к каменной стене коридора, с кинжалом в руке стоял Жан-Поль, удивленно глядящий на Кору. А у ног ее, припав к земле, лежала белая волчица, ощетинив шерсть на загривке и оскалив зубы, сверкающие в полумраке коридора, освещенного единственным факелом. Только рука Коры сдерживала волчицу.
Взглянув на Люка, Кора холодно произнесла:
– Если вы не возражаете, милорд, этот негодяй пойдет Шебе на ужин.
Люк нетерпеливо махнул рукой.
– Успокой свою волчицу, Кора. В чем дело? Что у вас тут произошло? Я же тебе говорил, как опасно разрешать этому зверю…
– Если зверь, о котором вы говорите, вот этот подлый трусливый негодяй, то я вполне согласна с вами, милорд, ему нужно преподать урок хороших манер, и Шеба вполне могла бы сделать это.
Люк перевел взгляд на Жан-Поля, который только пожал плечами.
– Я принял ее за служанку. – Он указал на Кору кинжалом, что вновь вызвало рычание волчицы. – Придержи эту зверюгу, ради Бога, – взмолился Жан-Поль. – Люк… прикажи этой глупой девке усмирить свою волчицу. Я не приближусь к ней снова, клянусь тебе в этом.
– Эта глупая девка, о которой ты говоришь, – моя жена, Жан-Поль.
Спокойный, но холодный тон Люка вызвал страх на лице его брата – тот, мгновенно оцепенев, уставился на него.
– Клянусь, я этого не знал. Но она одета как простолюдинка, что я мог подумать?
В самом деле, Кора не надела ни один из тех роскошных нарядов, которые Люк купил для нее в Йорке: на ней была лишь ее короткая туника, сильно поношенная и едва прикрывающая ее длинные ноги. Рот Люка плотно сжался, он едва сдерживал раздражение, но нагоняй Коре нужно было устроить наедине, а не в присутствии брата.
– Не смей приближаться ни к одной женщине в этом замке, неважно, служанка она или госпожа. Если я только услышу об этом, ты будешь иметь дело со мной.
Выпрямившись, Жан-Поль спрятал в ножны свой кинжал.
– Ты сделался больше похожим на нашего отца, чем можно было предполагать, Люк.
От бешенства Люк на мгновение потерял дар речи. А потом прорычал:
– Хоть ты и мой брат, но, если ты еще раз сравнишь меня с нашим отцом, пожалеешь об этом.
Между ними воцарилось тяжелое, гнетущее молчание, и только шумное дыхание волчицы нарушало тишину. Наконец Жан-Поль отвел взгляд и, кивнув, прошептал:
– Я не имел в виду ничего обидного, Люк. Прости, пожалуйста.
– Проси прощения у леди за свое грубое поведение. Может, она и простит тебя.
И снова между ними воцарилось молчание, прежде чем Жан-Поль сделал глубокий вздох и повернулся к Коре, чопорно поклонившись в ее сторону.
– Умоляю простить меня, миледи. Произошла досадная ошибка.
– Скажи ей по-английски, Жан-Поль.
Тот угрюмо повторил это по-английски, и Кора подняла бровь.
– Вы и в самом деле ошиблись, если подумали, что можете склонить к вашим ухаживаниям любую женщину. Считайте, что вам повезло: вы не лакомый кусочек для моей любимицы, иначе вы бы лишились и того мужского естества, которым, может быть, обладаете.