Читать интересную книгу Откуда пошел, как был организован и защищен мир - Александр Немировский

Еще пуще зарыдал Бхарата.

- У нас нет отца. Он покинул нас, сокрушенный горем. И всему виной моя мать, стремившаяся завладеть царством!

Весть о смерти отца лишила Раму чувств. Братья и Сита обрызгали его лицо вином, и Рама очнулся. И тогда Бхарата сказал:

- Я пришел за тобой от имени народа, который специально проложил для тебя дорогу через леса. Народ и мы с Шатругхной ждем тебя, повелитель!

- Что сказал отец, умирая? - спросил Рама.

- Последние его слова: "Благословенны те, кто дождутся возвращения Рамы и Лакшманы вместе с Ситой".

- Вот видишь, отец, умирая, не изменил своего решения. И я останусь в лесу.

Поняв, что Рама не уступит, Бхарата молвил:

- О, благородный! Я больше тебя ни о чем не прошу. Но сними с себя украшенные золотом сандалии и отдай их мне.

Недоумевая, Рама удовлетворил эту просьбу.

Принимая сандалии, Бхарата поклонился им и сказал:

- Я беру их с собою в Айодхью, чтобы водрузить на отцовский трон, заняв его для тебя. Сам же я одену бересту и буду править вне дворца от твоего имени.

Весть о непреклонности Рамы достигла столицы. И сразу же жители ушли в леса, чтобы, став отшельниками, молиться за Раму. Бхарата вошел в пустой город, встреченный не радостными возгласами подданных, а мяуканьем одичавших кошек. Айодхья стала как поток, обмелевший от нестерпимого зноя, как обгоревший после последнего жертвоприношения алтарь в покинутом храме, как корова с печальными глазами, разлученная с быком, как перерезанная вражьей рукой тетива.

Золотой олень

Братья и Сита продолжали жить в хижине на прекрасной поляне, окруженной цветущими деревьями. Сита занималась хозяйством, Рама и Лакшмана по очереди охотились, чтобы не оставлять Ситу одну.

Однажды в поисках дичи к ним забрела самая безобразная из ракшасок, сестра Раваны. Она застыла, не в силах оторвать взгляда от мягких кудрей Рамы, от его удлиненных глаз, сияющих из-под густых ресниц подобно голубым лотосам. Вспыхнуло сердце уродины страстью, и она бесстыдно предложила себя Раме в жены, обещая оставить Ситу служанкой.

Братья расхохотались. И тогда, выпустив когти, с воплем: "Я её съем!" бросилась ракшаска на счастливую соперницу. Глазами испуганной лани смотрела царевна в пылающие яростью гляделки страшилища. Защищая жену, Рама схватил ракшаску, а Лакшмана отсек ей мечом уши и нос.

Обливаясь кровью, добралась изуродованная ракшаска до Ланки и предстала перед братом, призывая к мести.

- Я его уничтожу! - воскликнул владыка ракшасов, выслушав рассказ сестры. - Я пошлю против него четырнадцатитысячное войско.

- Зачем? - проговорила ракшаска. - Тебе лучше похитить Ситу. Она так прекрасна.

Искусно описывая красоту Ситы, она с ликованием наблюдала, как загораются глаза Раваны.

Отпустив сестру, призвал Равана могучего и свирепого ракшаса Маричу, давно уже наводившего ужас на отшельников.

- Ты отправишься вместе со мной к хижине Рамы, - приказал он ему, - и примешь облик золотого оленя. Братья пожелают тебя поймать. Тогда в хижину вступлю я.

Маричу вздрогнул. Однажды он уже чуть не погиб от руки Рамы и с той поры избегал встреч с ним.

- Второй раз мне живым от Рамы не уйти, - сказал Маричу, - но и тебе не сносить твоих десяти голов, если ты посягнешь на Ситу.

Не внял воспылавший страстью Равана этому предостережению.

Первые лучи солнца разбудили Ситу, и она вышла на луг нарвать цветов. В нескольких шагах от неё пронесся олень. Золотая его шкура была покрыта серебряными пятнами. На кончиках ветвистых рогов сверкали алмазы, копыта блестели изумрудами. Олень прыгал, скакал, скрывался и вновь появлялся. Громким криком разбудила Сита братьев, и они при виде оленя застыли в изумлении.

Первым обрел дар речи Лакшмана.

- Прекрасное животное. Но видано ли, чтобы олень разгуливал по лесу в золоте и драгоценных камнях? Не принял ли олений облик Маричу, гроза лесов?

- О, Рама! - воскликнула Сита. - Поймай мне оленя! Я приручу его, и он будет нам утехой.

Рама взглянул на Ситу с любовью и не огорчил её отказом. Лакшмане же, когда супруга удалилась, сказал:

- Кем бы ни был этот зверь, нынче он будет в моих руках. Ты же смотри за Ситой и не оставляй её одну.

Взяв лук со стрелами и веревку, Рама бросился за оленем. Животное то бежало, прячась за деревьями, то взмывало в воздух. Все дальше и дальше уходил Рама от хижины. Наконец ему удалось пустить вдогонку оленю стрелу, целясь ему в ногу. Но стрела пробила голову, и взревел смертельно раненый ракша Рассыпались чары, и уже не олень, а Маричу распростерся под пальмой. Но, умирая, он успел крикнуть голосом Рамы:

- О, Сита! О, Лакшмана! Помогите!

В испуге, что жена и брат поддадутся обману, бросился Рама к хижине, но было поздно: встревоженная Сита уговорила Лакшману бежать на подмогу брату. Лакшмана помнил предупреждение Рамы, но крик взволновал и его.

Едва он удалился, как из-за дерева вышел Равана в облике пустынника. Сита радушно встретила гостя, разложила на банановом листе угощения. Но тут перед хижиной опустилась упряжка коней. Приняв свой истинный облик, Равана схватил Ситу и вместе с ней вскочил на колесницу.

И вот он уже уносит её, потерявшую сознание, по воздуху. В своем желтом шелковом одеянии, развевающемся от ветра, царевна сверкала, как молния в черной грозовой туче, как золотая подпруга на темношерстном слоне. Лепестки лотоса, слетавшие в быстром движении с головы Ситы, орошали кроны деревьев ливнем, украшения с её ушей, рук и ног разбивались о землю, словно падающие звезды.

Поиски

Не найдя Ситы в хижине и не догадываясь, что с нею, Рама метался по лесу. Он звал подругу и вопрошал всю природу о её судьбе. Он обращался к Сурье, свидетелю всего доброго и дурного, совершающегося на земле, к дереву ашоке, прогоняющему зло, к пальме, такой же стройной, как Сита, к воронам и гусям, к слонам и антилопам, к тиграм и львам. Но небесное светило, деревья, птицы и животные молчали, страшась гнева Раваны. В ярости угрожал Рама богам, уже готовый насытить воздух стрелами, преградить путь ветрам, обрушить вершины гор, погрузить всю землю во мрак, если они не вернут ему Ситу. Но безмолвствовали и боги. Рама бродил по лесу, натыкаясь на деревья, проливая слезы.

Но вдруг Лакшмана, страдавший не менее Рамы и к тому же винивший в случившемся только себя, заметил, что шедшие на водопой олени стремительно понеслись к югу и сразу же вернулись. Когда это повторилось трижды, понял Лакшмана, что животные, опасаясь из страха перед похитителем открыть тайну, своим движением указывают путь.

- Взгляни, Рама! - радостно воскликнул Лакшмана. - Олени показали нам, куда идти.

И двинулись сыновья Дашаратхи к югу, все время пристально вглядываясь в землю, нет ли на ней следов царевны Митхилы. Вскоре Рама заметил разбросанные на поляне цветы.

- Лакшмана! - воскликнул он. - Эти цветы я подарил Сите, чтобы она сплела из них венок. Удивительно, что они не завяли!

Двигаясь дальше, братья увидели обломки золотой колесницы и усыпанные изумрудами разбитые доспехи, а рядом с ними - перья большой птицы. Углубившись в лес, они наткнулись на смертельно раненого царя коршунов Джатайю. Узнав друга своего отца, Рама обнял его, и из прерывающейся речи братья узнали, что Джатайю услышал женский крик "Рама! Рама!" и, подняв голову, увидел летящего на золотой колеснице Равану с Ситой. Он сразил могучим клювом крылатых коней, убил возничего, сломал колесницу, но Ситу отбить не смог, ибо был уже дряхл.

- Не отчаивайся, Рама, - закончил Джатайю свой рассказ. - Боги дали мне понять, что ты отыщешь Ситу и её освободишь. Помощником же тебе будет царь обезьян.

Это были его последние слова. Рама повелел Лакшмане набрать сухих ветвей, выбрать у реки место для погребения и предать тело доблестного героя священному огню.

- Теперь ты должен успокоиться, брат, - убеждал Лакшмана Раму. Крылатый Джатайю, облетающий небо, был близок к богам и знал их волю. Сита к тебе вернется.

- Не знаю, что и думать, - молвил Рама, грустно покачивая головой. Меня смущают его слова о царе обезьян. Разве у обезьян бывают цари? А если они и есть, какая от обезьян помощь?

Долго шли братья непроходимым лесом, расчищая себе дорогу мечами, преодолевая завалы деревьев, переплывая реки, пока не достигли прекрасного озера. Прибрежные воды его сверкали белыми лилиями, вокруг зеленого островка в центре плавали белые лебеди, на склонах уходящей в небо горы тысячи цветов сплетались в многокрасочный ковер, по которому, соперничая с ним яркостью красок, плясали павлины. Шум колеблемой ветерком листвы сливался с гудением пчел. Одуряюще пахли жасмины.

Но и это великолепное зрелище, эти звуки и запахи не могли утешить Раму. Напротив, он ещё больше страдал от разгорающегося пожара Васанты. Листья ашоки жгли его, как раскаленные угли. Насыщенный ароматами ветер напоминал ему благоуханное дыхание Ситы. Она вставала в его воображении такой, какой он её видел, покидая хижину, - спокойной, не ждущей беды. И рыдающей, как в то мгновение, когда им сообщили об изгнании.