Читать интересную книгу Откуда пошел, как был организован и защищен мир - Александр Немировский

Почуяв дуновение ветерка, боги разом повернули головы. Конечно, это Вайю! Как всегда он запаздывает, а потом оправдывается, что Равана заставляет подметать не только пол дворца, но и весь остров.

Устроившись на скале, Вайю радостно прошелестел:

- Слушайте, братья. Весть, которую я принес, поучительнее любой другой. Мне удалось подслушать разговор Раваны с его сыном Индраджитом.

При этом имени Индра заскрежетал зубами. Над Меру грянул гром и разнесся по миру.

- А много ли сыновей у Раваны? - грозно спросил владыка богов.

- Один Индраджит, он великий маг и волшебник, - отозвался легкомысленный Вайю, кажется, не понимая, почему его перебили.

- Почему же ты не назвал его просто сыном?

- Прости, Индра, - проговорил Вайю. - Имя это вырвалось у меня само. У меня не было намерения напоминать о позоре, нанесенном тебе "победителем Индры". Я взволнован. Я стал обладателем тайны.

- Говори скорее! Что тянешь? - послышались голоса богов.

- Я узнал, - сказал Вайю, переходя на шепот, - что владычество Раваны не вечно. Сын, обращаясь к отцу, напомнил ему, что его может одолеть смертный, если его поддержат обезьяны.

- Это добрая весть, - проговорил Индра. - За обезьянами дело не станет. Ведь твой сын, Вайю, кажется, обезьяна?

- Хануман имеет облик обезьяны, - вставил Вайю. - Но он великий воитель и главный помощник царя Сугривы.

- Что касается смертного, - продолжал Индра, - то у меня имеются сомнения. Сможет ли человек одолеть Равану и его сына, владеющего тайнами волшебства? Да и сколько нам придется ждать, пока этот смертный явится на свет?

- Прислушайтесь, боги! - послышался голос Агни. - Ко мне с алтаря на северном берегу Сарайю взывает Дашаратха, царь Кошалы.

- Что надобно ещё этому старцу, прожившему шестьдесят тысяч лет? воскликнул Яма. - В таком возрасте пора и перестать чего-либо желать.

- Он просит наследника. Я слышу, как его голос заглушает мычание по крайней мере сотни быков.

При этих словах боги оживились, а Индра сказал:

- Люди на земле стали скупы. Мнится мне, что они проведали о нашем позоре. За последние сто лет нам никто не приносил в жертву более десятка быков. Дашаратха - достойный человек, и ему надо помочь. Конечно, о сыне он мог бы подумать раньше.

- А что, если Равану сокрушит сын Дашаратхи? - перебил Индру Варуна.

- Прекрасная мысль! - воскликнул Вишну. - А есть ли у Дашаратхи жена?

- У него их три, - отозвался всеведающий Агни. - Старшую зовут Каушалья, среднюю - Кайкейя, младшую - Сумитра. Царь любит и балует более других Кайкейю, но он соблюдает закон, и в царском доме нет раздоров.

- Тогда я спущусь на землю и возрожусь в сыновьях Дашаратхи, - сказал Вишну. - И сыновей у него будет столько, сколько у света сторон, сколько колес у устойчивой колесницы, сколько у года времен. Но чтобы одолеть ракшасов, и вам, боги, придется всем спуститься на землю и возродиться там в обезьянах, как это уже сделал Вайю.

- Мы согласны! - ответил за всех богов Индра.

И возликовали боги, кажется, впервые поняв, что спасение не за горами. Но все же радовались они молча, опасаясь, как бы Равана не проведал об их замыслах. Не привлекая к себе внимания, Вишну поспешил на землю. Приняв там облик отшельника, он проник во дворец и предложил царским женам снадобье необыкновенного свойства. Каушалья отведала половину его, Кайкейя, закормленная сластями, - восьмую часть, Сумитра, младшая из жен, остальное.

И в тот же день каждая из трех понесла под сердцем дитя, но потребовалось ещё три долгих месяца, чтобы о предстоящей радости стало известно им самим и их близким.

Кошала

Кошала считалась самым могущественным и богатым царством Индии. Блистательная столица её Айодхья, сооруженная в незапамятные времена прародителем рода человеческого Ману, не уступала великолепием небесному граду Индры и сияла, как самый крупный бриллиант в короне земных городов. Не имели себе равных её дворцы и чертоги. От них в разных направлениях, как солнечные лучи, отходили улицы, застроенные стройными рядами зданий, делая столицу похожей на доску с клетками для игры в кости.

Город, омываемый тихоструйной Сарайю, защищала возведенная с величайшим искусством стена со многими башнями. Непрошеных гостей ожидали находившиеся в полной готовности орудия, мечущие камни и стрелы. В пустотах стены стояли наготове хорошо обученные боевые слоны и кони. Воители Айодхьи были отважны и благородны. Каждый из них владел колесницей и мог без труда пересесть с неё на боевого слона или коня. Попадая стрелою в цель по звуку, они никогда не позволяли себе стрелять в безоружных.

Нигде в Индии не было мудрее брахманов, чем в Айодхье. Никто лучше их не постиг духа вед. Они были чисты сердцем, не зная корысти и обмана, и потому угодны богам, дававшим им благоприятные знамения. Не уступали им слагатели гимнов риши, к которым благоволила Вач. Они вытесывали свои песни, как плотник колесницу, они сплетали слова, как ткачи пестрые ткани, и то, что создавалось их вдохновением, переживало века.

Славились умением и мастера Айодхьи - прядильщики шелка, сверлильщики отверстий в драгоценных камнях, чеканщики, резчики, гончары, стеклодувы. Земледельцы Кошалы обеспечивали себя и жителей столицы рисом десяти видов, превосходным сахарным тростником, коноплей того прочного сорта, который шел на изготовление тетивы для царских луков и для священных одеяний. Скотоводы приводили упитанных быков и овец для пищи и приношения богам. Опытные лекари лечили от болезней. Лицедеи и фокусники развлекали народ, как всюду, охочий до зрелищ. Женщины Айодхьи были прекрасны телом и душой, веселы и благочестивы.

Великим царством и достойными его обитателями управлял доблестный Дашаратха, бесстрашный, грозный для недругов, платящий за дружбу приязнью, за вражду враждой, господин своим чувствам и поступкам, равный могуществом Индре, богатством - Кубере. Не был он похож на тех царей, которые свои недостатки представляют величиной с горчичное семя, а пороки других размером в гору. К нему съезжались раджи со всего мира как младшие к старшему, и не было ни одного, кого не одарил бы он подарком, достойным своего богатства и щедрости; но самым ценным даром считался совет Дашаратхи, ибо мудростью он соперничал с богоравным Ману, прародителем рода человеческого.

Подданные гордились своим царем, а царь - своими подданными, и управляющие миром боги уже привыкли к тому, что обитатели той части мира, которой правил Дашаратха, менее всего досаждали им своими жалобами и сетованиями, реже всего требовали вмешательства в свои неполадки, ибо, подражая царю, они были честны, и не ведали зависти, лжи и коварства.

Ожидание

Дворец, столица и все царство были охвачены необыкновенным волнением. С быстротою Вайю распространилась весть, что не одна, а сразу три жены владыки ждут детей. По всем направлениям во весь опор скакали гонцы за разными диковинами, которые пожелали иметь будущие матери, ибо выполнение любого пожелания беременной - наипервейшая обязанность супруга, заложившего семя и желающего иметь здорового наследника. Одновременно к соседним царям были отправлены почтенные члены совета старейшин с извещением, что Дашаратха, поразмыслив, возвращает безвозмездно захваченные им земли, служившие на протяжении нескольких поколений яблоком раздора. И, конечно же, соседи понимали, с чем связана доброта Дашаратхи: во время беременности война опасна для супружеской пары и ожидаемого потомства. И хотя священный закон, запрещавший стрижку ногтей, купание в стоячей воде и постройку нового дома, касался лишь той семьи, где была роженица, из солидарности с Дашаратхой ему добровольно последовали очень многие, и в Айодхье можно было видеть мужей, осторожно передвигающихся босиком, чтобы не обломать длинных ногтей. Возросло число тех, кого можно было принять по буйно растущим волосам за отшельников.

Со всей Индии прибыли в столицу врачи, чтобы следить за здоровьем царских жен. Брахманы перерыли священные книги и собственную память в поисках наставлений об обязанностях беременной, и не прекращались споры, какие из этих наставлений применимы в тех случаях, когда беременных сразу три.

Заблаговременно были выбраны три помещения в здоровой, юго-западной части дворца, из тысяч коров отобрали трех наилучших, которым требовалось поклониться за три дня до родов. С той же тщательностью были назначены женщины, имевшие здоровых детей, для сопровождения рожениц к месту родов. По всему дворцу, а затем и во всей столице были развязаны все узлы и, к великой радости узников, разбиты все колодки и оковы, чтобы ничто не могло помешать выходу новорожденных из материнского чрева на свет, чтобы роды были безболезненными.

Когда гонцы и трубачи возвестили наступление последнего дня перед родами, вся Кошала запела: