Читать интересную книгу Русская история на пальцах. Для детей и родителей, которые хотят объяснять детям - Сергей Нечаев

В Пенемюнде была разработана баллистическая ракета А-4 (она же «Фау-2» или «Оружие возмездия») с дальностью полета 320 километров. В 1944 году началось ее боевое применение. В июне 1944 года ракета «Фау-2» стала первым сделанным человеком объектом в космосе, достигнув в суборбитальном полете высоты 176 километров.

* * *

А потом произошло вот что.

Героический побег из немецкого плена совершил советский летчик Михаил Петрович Девятаев.

Ну и что?

И какая тут связь?

А вот какая. Как потом оказалось, Девятаев, по сути, изменил ход Второй мировой войны. Дело в том, что, находясь в плену, он угнал секретный фашистский бомбардировщик вместе с системой управления от первой в мире баллистической ракеты «Фау-2», а также ценной информацией о первом в мире самолете-снаряде (крылатой ракете) «Фау-1», которые впоследствии стали прототипами советских и американских ракетных систем нового поколения.

Фашисты делали большую ставку на «Оружие возмездия» – первые баллистические ракеты, которые были способны с вероятностью, близкой к 100 %, достигать цели на расстоянии до 400 километров. Первой целью был намечен Лондон, но советский летчик Девятаев помешал этим планам сбыться. И, кстати, исход Второй мировой войны, возможно, был бы совсем другим, если бы не его героический поступок.

А все дело в том, что он совершил свой побег с острова Узедом, на западной оконечности которого располагалась немецкая секретная база. Ее называли «заповедником Геринга», и на ней испытывались новейшие самолеты. Там же, как уже говорилось, располагался секретный ракетный центр. С десяти стартовых площадок, расположенных вдоль побережья, ночами запускались в небо ракеты. Этим оружием фашисты надеялись дотянуться аж до Нью-Йорка. Но весной 1945 года им важно было «достать» более близкую точку – Лондон.

Однако серийная «Фау-1» пролетала всего лишь 325–400 километров. А от Пенемюнде до Лондона было более тысячи километров. Тогда ракету стали поднимать на самолете и запускать ее уже над морем.

Авиационное подразделение, осуществлявшее испытания новейшей техники, возглавлял Карл-Хайнц Грауденц. За его плечами было много военных заслуг, отмеченных гитлеровскими наградами, а сам он летал на «Хейнкеле-111», имевшем вензель «Г.А.» (Густав Антон). База тщательно охранялась истребителями и зенитками ПВО, а также спецподразделением СС.

8 февраля 1945 года был обычным напряженным днем. Оберлейтенант Грауденц приводил в своем кабинете в порядок полетные документы. Внезапно зазвонил телефон.

– Кто это у вас взлетел? – услышал Грауденц грубоватый голос начальника ПВО.

– У меня никто не взлетал.

– Не взлетал… Я сам видел в бинокль, как-то странно взлетел «Густав Антон».

– Заведите себе другой бинокль, посильнее, – вспылил Грауденц. – Мой «Густав Антон» стоит с зачехленными моторами. Взлететь на нем могу только я. Может быть, самолеты у нас уже стали летать без пилотов?

– Вы поглядите-ка лучше, на месте ли ваш «Густав Антон»…

Оберлейтенант Грауденц прыгнул в автомобиль и через две минуты уже был на стоянке своего самолета. Чехлы от моторов и тележка с аккумуляторами – это все, что увидел оцепеневший ас.

– Поднять истребители! Поднять все, что можно! Догнать и уничтожить!

Но через час посланные в погоню самолеты вернулись ни с чем.

Дрожа от страха, Грауденц пошел к телефону и доложил в Берлин о случившемся. Герман Геринг (второй человек в Германии после Гитлера), узнав о ЧП на секретнейшей базе, топал ногами: «Виновных повесить!»

13 февраля Геринг и Борман прилетели на Пенемюнде. Но голова Карла-Хайнца Грауденца уцелела. Возможно, вспомнили о прежних заслугах пилота, но, скорее всего, ярость Геринга была смягчена спасительной ложью: «Самолет догнали над морем и сбили».

Но кто угнал самолет?

Первое, что приходило на ум Грауденцу, – англичане. Их беспокоила база, с которой летали ракеты «Фау». Наверное, это был их суперагент. Но в капонире (земляном укрытии для самолетов) нашли убитым охранника группы военнопленных. Они в тот день засыпали воронки от бомб.

Срочное построение в лагере сразу же показало: десяти узников не хватает.

И все они – русские!

А через день служба СС доложила: один из бежавших вовсе не учитель Григорий Никитенко, а летчик-истребитель Михаил Девятаев.

* * *

Михаил Петрович Девятаев родился в 1917 году в поселке Торбеево Пензенской губернии. Он был тринадцатым ребенком в семье. Успешно окончил речной техникум, но, мечтая быть летчиком, поступил в Чкаловскую военно-авиационную школу. В действующей армии он находился с июня 1941 года. За боевые заслуги в этом же году был награжден орденом Красного Знамени. К лету 1944 года старший лейтенант Девятаев сбил 9 немецких самолетов, 5 раз сбивали его. А 13 июля 1944 года в воздушном бою под Львовом он был сбит в очередной раз, покинул подбитый самолет с парашютом, приземлился в расположении противника, был взят в плен и направлен в Лодзинский лагерь. Затем – в Новый Кёнигсберг, откуда вместе с другими пленными пытался бежать, сделав подкоп. После неудачной попытки побега его направили в лагерь смерти Заксенхаузен, где парикмахер-подпольщик, сочувствовавший коммунистам, заменил его жетон смертника на жетон умершего в лагере учителя с Украины Григория Степановича Никитенко. Некоторое время после этого Девятаев состоял в лагерной команде «топтунов», испытывавших на прочность обувь по заказу ее производителей, а в октябре под именем Никитенко он оказался в составе группы заключенных, направленных на остров Узедом.

Среди беглецов на фашистском бомбардировщике оказались также Иван Кривоногов, Владимир Соколов, Владимир Немченко, Федор Адамов, Иван Олейник, Михаил Емец, Петр Кутергин, Николай Урбанович и Тимофей Сердюков.

Но летчиком из них был только Девятаев.

Как потом оказалось, после прибытия на остров Девятаев сблизился с Кривоноговым и Соколовым, которые планировали побег на лодке через пролив. Михаил убедил их в том, что лучше бежать на захваченном вражеском самолете, после чего они вместе стали набирать команду из узников, работавших рядом с аэродромом, стараясь сплотить в своей команде надежных людей и вытеснить из нее тех, кто внушал опасения.

Ранним утром 8 февраля 1945 года Михаил Девятаев, увидев в окно звезды на небе и отметив улучшение погоды, посчитал, что этот день будет удачным для давно запланированного побега.

Работая на аэродроме, он и его люди стали примечать все подробности его жизни: когда заправляются самолеты, когда команды идут обедать, какой самолет удобней стоит для захвата. Михаил остановился на «Хейнкеле-111», который летал чаще других. Но надо было во что бы то ни стало увидеть приборы в машине и узнать, в какой последовательности что включать – ведь счет времени при захвате шел бы на секунды.

Экипаж тяжелого двухмоторного бомбардировщика состоял из шести человек, а беглецам предстояло поднять его силами одного изможденного узника. Обсудили детальный план побега: кто ликвидирует охрану, кто расчехляет моторы. Риск был очень высок: самолет ведь мог оказаться без горючего, могли загородить полосу взлета. Короче, один шанс из тысячи.

Помог случай.

8 февраля пленных заставили засыпать воронки от бомб. В полдень, когда команды летчиков-немцев ушли на обед, до заветного самолета было всего двести шагов. Решительным оказался Иван Кривоногов: он оглушил единственного охранника, надел его шинель и шапку с козырьком, забрал винтовку и под видом охранника повел остальных к самолету, чтобы не вызвать подозрения у охраны на вышках.

У хвостовой двери Девятаев пробил дыру, просунул руку и открыл запор. Соколов по его указанию расчехлил моторы. Остальные нашли тележку с аккумуляторами и подогнали ее к самолету. Девятаев в это время сел в кресло пилота. Ключ зажигания, слава Богу, оказался на месте. Поворот ключа, движение ноги – и моторы ожили. И через минуту «Хейнкель-111» уже рулил на взлетную полосу. Часы, взятые у убитого охранника, показывали 12:15 по местному времени.

Никто ничего не понял, так как все привыкли, что этот самолет летает много и часто. Но в этот раз он почему-то взлетал как-то долго и неуверенно…

Беглецы летели над морем, так как понимали, что на суше будут перехвачены истребителями. Высота – около двух километров. От холода и пережитого возбуждения все пассажиры «Хейнкеля» дрожали.

По пути к «Хейнкелю» приблизился «Фокке-Вульф», возвращавшийся с задания, однако его пилот уже израсходовал свои боеприпасы, да и топливо у него было на исходе. Девятаев направил свой самолет в облака и оторвался от преследования.

Угнанный «Хейнкель» приблизился к береговой линии в районе боевых действий, примерно в 300–400 километрах от места старта. По самолету открыла огонь советская зенитная артиллерия, и он загорелся.

После «жесткой посадки» раненые беглецы выбрались из самолета и, не будучи полностью уверенными, что приземлились в расположении советских войск, попытались спрятаться в ближайшем лесу, однако сил совсем не осталось, и они были вынуждены вернуться к самолету. Вскоре они были подобраны советскими солдатами (которые сначала приняли их за немцев) и транспортированы в расположение части, откуда через несколько дней были переправлены в военный госпиталь.