Три оборотня стояли у рухнувшего ствола корявой березы. Они смотрели на него, улыбаясь так, что клыки сверкали в темноте, как ножи. Дриз начал протирать глаза свободной рукой, и оборотни странным образом превратились во вполне прилично одетых людей, один из которых определенно был благородным эллором, а двое остальных производили впечатление вполне пристойных, хорошо вышколенных слуг.
— Мы за вами, господин, — сказал тот, что больше походил на эллора, чем на оборотня. — Ворота открыты.
— Какие ворота, дерьмо?! — вспылил Дриз, прекрасно понимавший, кто перед ним.
— Ворота в лучшую судьбу, господин, — прохрипел оборотень. Чувствовалось, что держать человеческое обличье стоит ему немалых трудов, а еще больше сил забирает необходимость соблюдать форму одежды.
— Расслабьтесь, ребята, — сказал Дриз. — Вы не на параде.
Оборотни с явным облегчением обросли шерстью и приняли свой нормальный вид. Только один из них оставил себе человекообразное лицо, иначе он утратил бы способность говорить, а еще нужно было передать послание.
— Господин, пройдемтесь, — проговорили его неимоверно распухшие губы. — А то зовут…
— Кто? Хозяйка? — спросил Дриз, и сухой колодец его души мгновенно заполнился ненавистью и страстью.
— Кто знает… Нас туда не пускают. Может, и Славная Гейра, а может, и сам Великолепный… — успел проскрипеть оборотень, прежде чем его клыки вылезли-таки наружу.
— А если… — попытался возразить бывший лорд, но в его сознание проскользнул знакомый бархатный голос:
— Ты уже в пути… Ты сделал всё, что мог, и теперь займешь подобающее тебе место среди бессмертных…
Он заметил, что между двумя березами горит и переливается красная звезда, и понял, куда ему следует идти. Когда багровая пелена обволокла его тело, ни оборотней, ни промерзающего леса рядом уже не было, только откуда-то издалека, вернее, снизу, до него донеслось хрипение оборотня: «Вот бы нас так катали… А то бегай от могилки до могилки…»
Прибрежная галька рассыпалась в пыль под его подошвами, справа прямо из камня торчали какие-то причудливые растения, обвешанные странными, ни на что не похожими плодами. Небо было таким серым, что казалось, будто его не было вообще. А слева, там, где должно было находиться море, омывающее этот берег, лежало мутное зеркало, которое ничего не отражало. По его неподвижной поверхности прямо к Дризу двигался изящный кавалер с короткими заостренными усиками, такой же совершенно черной бородкой. Каждый его шаг звенел по зеркальной глади металлом о металл. Вместо меча с его пояса свисал очень длинный граненый стилет, а черный камзол был расшит красными кружевами, и еще в его глазницах не было зрачков. Он подошел поближе и начал рассматривать Дриза в упор, не говоря ни слова, и даже молчание его было каким-то подчеркнуто-равнодушным.
— Ты кто? — невпопад спросил Дриз. — Ты и есть Великолепный?!
— Да, по-своему я великолепен, — отозвался странный собеседник. — А ты шутник.
— А ты кто? — повторил Дриз свой вопрос.
— Ну уж нет, своего имени я тебе не скажу… Называй меня Резчиком. Я на досуге вырезаю из бревен изображения воплощений Великолепного, которые сам и выдумываю. У нас есть и Кузнец, и Писарь. А тебя мы будем называть Мясник. — Он коротко взглянул на окровавленный меч, который Дриз так и продолжал держать в руке. — Правда, имя твое все, кому это интересно, уже выяснили. По-моему, Гейра тебе уже говорила, что знание имени дает власть…
— Кто говорила?
— Ах, она даже от тебя скрыла, как ее зовут… Гейра — Хозяйка.
— А как вы ее называете здесь между собой?
— Дрянь — она и есть Дрянь… — Резчик повернулся и жестом пригласил Дриза, нет, теперь уже Мясника, следовать за собой.
Ступив на гладь мутного зеркала, Дриз обнаружил, что подошвы его сапог по щиколотку проваливаются в поверхность, которая, на первый взгляд, казалась ему абсолютно твердой. А теперь он шел за Резчиком и не чуял под собой ничего, кроме тумана. Потом он почуял, что постепенно погружается в странное месиво, состоящее из маслянистых брызг, снежинок, комьев грязи, кровавых луж, обломанных веток, клубящейся пыли. Он погружался в это, он на это наступал и в то же время чувствовал, что на самом деле ничего этого не было, а если что-то и было, то совсем не это… Спина Резчика маячила то спереди, то снизу. Дризу всё время хотелось окликнуть его и спросить, куда, собственно, они направляются… Но что-то ему подсказывало, что сейчас никакие вопросы не уместны и ответом будет лишь насмешка.
Хмарь рассеялась, и Дриз увидел, что его проводник стоит перед ним на осколке скалы, подножие которой уходит куда-то во тьму, и держит на ладони крохотный замок с четырьмя башнями, распахнутыми воротами и светящимися окнами-бойницами. На мгновение ему показалось, что он даже слышит какую-то музыку, доносящуюся оттуда, но это, конечно, только показалось.
— Входи, — сказал Резчик.
Дриз, не посмев ослушаться, сделал шаг вперед и оказался прямо перед воротами.
— Входи, входи, — повторил тот же голос, но уже откуда-то со стороны, и он вошел.
Замок был самым обыкновенным, разве что в несколько раз меньше, чем те, которые ему приходилось видеть раньше. Он шел по каменным коридорам, освещенным настенными факелами, мимо дверей келий, бойниц и совершенно неподвижных стражей, которые оказались не живее тех стен, возле которых стояли. И еще он не слышал обычного гулкого эха, повторяющего звон подковок на каблуках о каменный пол. В конце концов он вошел в трапезную, которая была обставлена мраморными статуями, резной мебелью и высокими бронзовыми светильниками. Грубые каменные стены были задрапированы роскошными гобеленами, каких в Холмах можно было найти лишь единицы, потому что секреты их изготовления были давно утрачены. За столом на хозяйском месте сидел всё тот же Резчик и насмешливо смотрел на гостя.
— Это замок Писаря, — сообщил он Дризу. — Но хозяин отбыл дня на три по делам, и пока он наш. Правда, Писарь терпеть не может, когда кто-то, кроме него, сюда заходит, но мы ведь ему ничего не скажем, не так ли…
— Зачем мы здесь?
— А по эту сторону просто больше нет ни одного приличного места, чтобы приятно и с пользой провести время. На самом деле Писарь ни мне, ни тебе ничего не сделает, разве что поорет и потопает ногами, в крайнем случае, пожалуется Великолепному… Но я знаю его имя… Хочешь, по дружбе я и тебе скажу. — Резчик поманил Дриза пальцем, как бы собираясь что-то шепнуть ему на ухо, но тот даже не сделал шага вперед, явно чуя какой-то подвох.
— Не хочешь — не надо. — Он кинул на стол свой длинный стилет, и Дриз подумал о том, что, например, будет, если взять и снести мечом голову собеседнику, который уже начал ему надоедать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});