– Я – смерть! – прошипел Хаук, приближаясь вплотную к нашей компании, заставляя некоторых вздрогнуть и попятиться. – Я не воин, я – палач. Останешься с ним, умрешь, как зверь.
– Я давно не боюсь смерти, – мягко, даже ласково возразил Гарди. – Я узрел свою смерть и то, что будет после. Покой… То, чего тебе никогда не достичь, если не примиришься. Одумайся! Посмотри на них, Высший. Мы здесь больше не нужны…
Хаук усмехнулся – недобро, с большой долей коварства. Светящееся щупальце поднялось вверх разъяренной змеей, полоснуло воздух и ударило по защитному куполу, заставив его прогнуться. Жила заныла, ладони полоснуло жаром, и я буквально всем существом почувствовала, как поддается, покрывается сетью трещин уже не кажущееся таким надежным укрытие.
– Учить меня вздумал! – почти прокричал Первый, и я поняла: теперь настало время Хаука учить нас. Плохо. До крыльца пара десятков метров, а с таким напором мы можем не выстоять.
– Защита! – велела Ника и схватила меня за руку. Вместе, не сговариваясь и не координируя действия друг друга мы принялись подпитывать купол. Охотник колотил по нему гибкими лозами щупалец, но меня вдруг перестало это волновать. Страх ушел, схлынул. Осталась лишь цель, дело, которое нужно делать, а ставить защиту я умела прекрасно.
Судьба воинов – драться, наша – беречь. Это все прописано в жиле на уровне исходного кода, это определяет наш характер, привычки и повадки. Иногда – судьбу. И я знала, что моя судьба – здесь и сейчас – сохранить жизни этих людей. Я слилась с собственным кеном, слушала его, пальцы сами складывались в нужные пассы. Рядом чувствовалась энергия Ники – сладкая, кристально-чистая, успокаивающая. Мы действовали синхронно, не замечая, как постепенно к нам присоединились другие защитницы и ясновидцы. Сам Гектор помогал, а значит, мы выстоим! Чего бы это ни стоило, выживем сегодня.
Чувствовать себя нужной, частью чего-то большего, снова понимать, что ты – незаменима, было прекрасно. Наверное, это и называют счастьем. Одна из потребностей человека – быть ценным в коллективе, найти понимание и поддержку.
– Он не станет больше слушать! – прокричал Гарди, обращаясь к Эрику.
Брат нахмурился, а через секунду кивнул.
– Отходим.
– Отходим? Серьезно? – взвилась Алиса. В глазах ее, серебристо-серых, плескалась муть не выигранной битвы. – Зачем было выходить тогда? Чтобы сбежать, как крысы? Давайте ударим по нему вместе. Это же просто охотник!
– Я сказал, отходим! – прорычал Эрик – он всегда нервно реагировал на неповиновение.
Я толком не поняла, что потом произошло. Вспышка была яркой и отразилась злорадством на лице Алисы. Дрогнул купол, треснул, осыпаясь осколками нам под ноги. Резануло по жиле – резко, болезненно. Потемнело в глазах. А когда я снова смогла различать хоть что-то, верткие щупальца Хаука уже проникли внутрь.
– Дура, – как-то слишком отрешенно сказал Глеб и метнулся в сторону, прикрывая Нику. После его слов пришло осознание, что Алиса пробила защиту изнутри…
Вслед за его словами купол сложился окончательно, лопнул, как мыльный пузырь. И мы оказались беззащитны перед смертельным оружием Первого.
Хаук усмехнулся, будто только этого и ждал, светящееся оружие взвилось в воздух, стремительно направилось к Алисе и ужалило ее в живот. Вот и все.
Вот и…
– Бегите!
Крик Эрика послышался сквозь ватную пелену липкого страха. Громыхнуло. С неба полилось, дождь хлестал по спине, противно стекал по волосам за шиворот. Кто-то резко дернул меня за руку, уводя с линии огня. Кажется, Ника… Мы побежали. Гектор грузно дышал рядом – видно было, что бегать не привык. Да и стар он для таких стремительных перемещений.
Я оглянулась – всего раз – и этого хватило, чтобы замереть на месте. Люди падали в грязь, как тряпичные куклы, у которых резко перерезали нити. Они умирали, пока я бежала, и в этом всем было нечто до жути неправильное, подлое.
Нельзя уходить сейчас. Бросать их.
Я глубоко вдохнула, призывая на помощь все запасы кена, которые еще остались. Жила привычно откликнулась, пальцы сложились в древний, редко используемый пасс. Перекрещенный средний и указательный, согнутый мизинец и оттопыренный большой. Этот пасс позволяет защищать на расстоянии. Острый взгляд на цели.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Главное, успевать, пока Хаук не настигнет жертву, пока светящееся смертоносное оружие не коснется жилы. Плевать, что этих оружий у него восемь. Паук недоделанный!
Хаук-паук…
Пальцы сводит от холода, но нужный пасс я выдерживаю стойко. В жиле плещется кен – благо, Ника помогла вчера. Если бы не она, я давно бы свалилась без сил. Она тоже рядом, с ней защитница из альва, жаль, забыла ее имя. Губы в унисон шепчут защитные заклинания, и кое-кому удается сбежать…
Слабость я почувствовала не сразу. А когда накатило, подогнулись колени, и я поняла, что они уперлись в грязь. Рядом в луже коварно пузырились капли дождя, гроза разошлась ни на шутку, небо расчертили рваные нити молний.
Вдыхать было сложно – горло царапало, а в груди образовался сгусток жара. В глазах потемнело. Что-то чересчур я надеялась на вкусный кен Ники… Перестаралась.
– Гектор! – крикнул кто-то у меня над ухом, отчего голову пронзили тысячи невидимых игл. Воздух закончился, и я захрипела.
Ника трясла меня за плечи, уговаривала очнуться, бежать… Глупая. Я и встать-то была не в состоянии.
«Эрик жив», – отметила я, балансируя на краю сознания. У него даже получилось отбиться. Я видела, как отпрянуло гибкое щупальце Хаука, напоровшись на боевой пасс. Брат помогал людям добраться до крыльца, а там и надежная защита дома. Пока надежная…
Почти все уже там. Те, кому удалось выжить. Но главное, что Эрик в порядке. А вот я, кажется, не особо. Хорошо, не придется выполнять дурацкую клятву… Ведь знала же, что здесь умру, чувствовала.
– Потомок Херсира! – будто прочитав мои мысли, торжествующе крикнул Хаук где-то совсем рядом. Я подняла глаза – не так уж близко, иначе дотянулся бы. Ему придется сделать несколько шагов, этого хватит, чтобы Ника успела спастись.
– Бегите, – прохрипела я ей и застывшей в ужасе защитнице альва. Та среагировала первой – помчалась к крыльцу, Ника же задержалась в сомнениях и поиске возможности меня вытащить. Я схватила ее за запястье, изо всех сил сжала и крикнула в лицо: – Спасайся!
Подействовало. Ясновидица снялась с места и шустро побежала к крыльцу. Успеет. Хауку сейчас не до нее.
Он смотрел на меня и шел. Это было как в замедленной съемке в жутко пафосном фильме. Брызги, грязь, порванная одежда, герой – обессиленный, почти добитый. И разъяренный враг. Сцена развязки. Только вот у меня, в отличие от киношных героев, не проснется второе дыхание. А если бы и проснулось, я не воин, не отобьюсь.
Хлесткое щупальце пронеслось перед лицом, и я будто нырнула в прошлое…
Ноябрь. Похолодало рано, даже снег выпал – липкий, хрустящий. Луна светила ярко, но небо казалось черным, глубоким, с россыпью мелких звезд. Я куталась в шубу и пялилась на резную массивную дверь цвета красного дерева – откладывала визит, как могла. Нет, мне не доставляли такой уж дискомфорт ежемесячные отчеты. Скади платили по счетам исправно, и с Мартином никогда не возникало проблем. Но в тот день входить отчего-то не хотелось. Предчувствие?
Широкий холл резиденции охотников был светел. У дальней стены в кадках стояли высокие фикусы, отблескивая отполированными листьями. В углу притаился серый кожаный диван. Широкая лестница вела на второй этаж, где разветвлялась на два коридора. Дальше лестница сворачивала и поднималась на третий – последний – этаж. Вторая дверь слева – приемная, там проводятся ежемесячные сборы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Стеклянный потолок, дубовый стол у стены, пачка бумаг в левом углу, открытая крышка ноутбука. Много пространства – Мартин как-то признался, что страдает легкой формой клаустрофобии.
Тут редко что-то меняется. Хозяин кабинета обычно сидит в удобном кожаном кресле, делает приглашающий жест указательным и средним пальцем, а когда я вхожу, предлагает чаю.