Читать интересную книгу Убийство в частной клинике. Смерть в овечьей шерсти (сборник) - Найо Марш

– Самонадеянный молокосос, если не сказать хуже, – отрезал Дуглас Грейс.

– А он все еще здесь? – спросил Аллейн.

Фабиан резко повернулся к нему:

– О да. В армию его не взяли – у него что-то с глазами. К тому же его сочли полезным в тылу. Полиция вытянула всю эту историю из Маркинса и за неимением других подозреваемых сосредоточилась на мальчишке. Он, вероятно, главная фигура в деле?

– Нет, где-то на полпути его сбросили со счетов.

– Это потому, что он единственный, у кого есть алиби, – объяснил Фабиан. – Мы все слышали, как он играл на пианино до того момента, когда была найдена клипса, а это случилось без пяти девять. Начал он играть около восьми – Маркинс видел его в бараке, – а потом молотил без передышки, прерываясь не больше чем на полминуты. Потом пришла его обеспокоенная мать и увела сына домой. Там он слушал по радио девятичасовые новости, а потом программу классической музыки. Насколько я знаю, юный Клифф с тех пор не подходил к пианино.

Сделав небольшую паузу, Фабиан продолжил:

– Вам может показаться, что здесь все слишком гладко. Уж больно точно соответствует такое поведение образу утонченного молодого воспитанника. Однако он вел себя именно так. Переругался с Флосси, а потом топал шестнадцать миль пешком и не спал всю ночь. Парень был физически и эмоционально измотан и дома заснул прямо в кресле. Мать отвела его в постель, а потом они с отцом до полуночи говорили о нем. Перед сном миссис Джонс заглянула к сыну и увидела, что он дрыхнет без задних ног. Даже сержант криминальной полиции сообразил, что будь Флосси жива, к полуночи она уж точно вернулась бы домой.

Фабиан поднял глаза на Урсулу Харм:

– Извини, Урси, дорогая, что я тебя все время прерываю. Возвращаемся на теннисную площадку. Клифф играет Баха на пианино, где отсутствует шесть клавиш, а Флосси обсуждает вечеринку в стригальне. Продолжай.

Урсула послушно продолжила:

– Мы с тетей Флоренс постарались отвлечь дядю Артура от Клиффа, хотя он продолжал играть. Тетя Флоренс стала набрасывать план речи о послевоенном обустройстве солдат. «На этот раз мы не совершим ошибки, – заявила она. – В законопроекте, который сейчас обсуждается, все предусмотрено». И начала говорить об экспертной комиссии, налаженном снабжении, достаточном количестве инвентаря, фонде помощи вернувшимся с войны. «Я буду говорить минут двадцать, – решила она. – Но где мне лучше расположиться? Может быть, взобраться на пресс? Это будет очень даже символично». Тетя Флоренс воодушевилась. Да, она выступит с импровизированной трибуны, роль которой исполнит пресс. Так она будет возвышаться над всеми. Возможно, понадобится дополнительное освещение. «Надо пойти посмотреть», – вскочила она с шезлонга. Это была ее обычная манера. Сказано – сделано. Она всегда кипела энтузиазмом. «Заодно проверю, как там звучит мой голос. Дуглас, милый, подай мне жакет».

Дуглас помог ей надеть жакет и обнаружил пропажу бриллиантовой клипсы. Это был подарок дяди Артура к их серебряной свадьбе – парные броши в виде клипс. Одна из них по-прежнему сверкала на левом лацкане жакета. Тетя Флоренс распорядилась, чтобы ее нашли, и Дуглас срочно организовал поиски. «Вы легко найдете ее по блеску, – заявила она. – А я не торопясь пойду к сараю и тоже буду искать по дороге. Хочу попробовать там голос. И прошу вас не мешать. Другого времени у меня не будет. В десять я должна быть в постели – завтра рано вставать. Будьте внимательны, постарайтесь не наступить на нее. Вперед!»

Урсуле досталась длинная аллея справа от теннисной площадки, обсаженная стрижеными тополями, густо обросшими листвой. Эта аллея отделяла площадку от лужайки, которая тянулась вдоль южной стороны дома. Лужайку огибала еще одна аллея, где вела поиски Теренс Линн. За ней находился огород, порученный Фабиану. Слева от теннисной площадки параллельно Урсуле продвигался Дуглас Грейс. Чуть дальше Артур Рубрик исследовал лавандовую тропу, которая, петляя, пересекала цветник и выходила к дальней ограде, откуда начиналась проселочная дорога, ведущая к дому управляющего, баракам и стригальне.

«Не болтайте и смотрите хорошенько», – напутствовала их миссис Рубрик и медленно пошла по лавандовой дорожке. Урсула посмотрела ей вслед. Впереди возвышалась скалистая гряда, залитая темным багрянцем, и ей показалось, что ее тетя Флоренс отправляется в горы. Но, дойдя до конца дорожки, она свернула налево и сразу же исчезла из вида.

Обогнув теннисный корт и пройдя мимо дома, Урсула оказалась на выделенной ей территории между двумя лужайками. Вдоль дорожки торчали кустики высохших однолетников, и Урсула прилежно занялась поисками. Клифф Джонс теперь играл в полную силу, но до нее доносились лишь самые яростные пассажи. Кажется, это был полонез. Она поражалась, как можно столь беззастенчиво заявлять о себе после всего, что произошло. Справа от нее Фабиан, беззаботно насвистывая, обшаривал огород. Между ними трудилась Теренс Линн. Живая изгородь не давала им видеть друг друга, но они постоянно перекликались: «Ну как, повезло?» – «Пока нет».

Тем временем темнело. Прочесав свой участок, Урсула свернула на соседнюю тропинку, которая вела в дальнюю часть сада. Там она наткнулась на Теренс Линн. «Здесь искать бессмысленно, – сказала Теренс. – Миссис Рубрик сюда не заходила. Мы прошли через лужайку прямо к огороду». Урсула напомнила ей, что чуть раньше, когда Дуглас с Фабианом играли после ужина в теннис, девушки гуляли с миссис Рубрик именно по этой дорожке. «Но тогда клипса была на ней, – возразила Теренс. – Мы бы заметили, если бы она исчезла. К тому же я все здесь осмотрела. Давай лучше разойдемся. Ты же слышала, что она сказала».

Немного поспорив, Урсула вернулась на свой участок. Там она увидела, как справа от теннисной площадки мелькнул луч света, и услышала, как Дуглас сказал: «Дядя Артур, возьмите фонарик». С фонариком Артур Рубрик почти сразу нашел клипсу в клумбе цинний рядом с лавандовой дорожкой.

Она засверкала в луче фонарика, и он закричал: «Нашел! Я нашел ее!»

Все побежали к нему, потом пошли в дом. Урсула выбежала на подъездную аллею, откуда была видна стригальня, но там было темно. Музыка в пристройке барака резко оборвалась.

Когда компания устало добрела до столовой, по радио начали передавать девятичасовые новости. Фабиан сразу его выключил. Артур Рубрик сел за стол. Он тяжело дышал, лицо его побагровело. Теренс Линн молча налила ему виски. Это сразу напомнило Урсуле о вчерашней выходке Клиффа. Хрипло поблагодарив Теренс, Артур положил клипсу на стол и подтолкнул ее к Урсуле. Она встала: «Пойду наверх, порадую тетю Флоренс».

Когда она поднималась по лестнице, ее поразила необычная тишина в доме. Это впечатление усилилось. Остановившись на площадке, она прислушалась. Когда наступает тишина, внезапно оживают звуки, слишком слабые, чтобы перекрыть повседневный дневной шум. День был жарким, и сейчас старый деревянный дом отдыхал, тихо вздыхая и поскрипывая. Комната тети Флоренс находилась как раз против лестницы. Урсула, застыв на площадке, старалась уловить хоть какое-то движение внутри. Но там было тихо. Подойдя к двери, она увидела табличку со стихами. Тетя Флоренс категорически настаивала, чтобы начертанное на ней требование неукоснительно выполнялось, и Урсула чуть помедлила, чтобы вспомнить глупый куплет, не различимый в темноте.

В дверь не стучи, в том толку нет.

Услышишь громкий храп в ответ.

Надо сказать, что тетя Флоренс жутко храпела. Именно по этой причине дядя Артур, у которого и так были проблемы со сном, перебрался в соседнюю комнату. Однако в тот вечер из-за закрытой двери не доносилось ничего похожего на привычные раскатистые звуки. Урсула подождала еще немного, чувствуя, как по спине ползет непонятный холодок. Зайдя к себе в комнату, она написала записочку: «Мы ее нашли. Счастливого пути, дорогая тетя. Будем слушать вас по радио». Когда она возвратилась, чтобы подсунуть записку под дверь спальни, там по-прежнему царила мертвая тишина.

Когда Урсула вернулась из темноты в столовую, яркий свет ослепил ее. Стоя в дверях, она, прищурившись, смотрела на сидящих вокруг стола.

– Странно, что некоторые картины почему-то остаются в памяти, – рассказывала она. – Ведь в столовой не было ничего особенного. Тери стояла за креслом дяди Артура. Фабиан раскуривал сигарету, и мне почему-то стало за него тревожно. Я подумала, что он переутомляется. Дуглас сидел на стуле спиной ко мне. Когда я вошла, все повернули головы. Их могло интересовать, отдала ли я клипсу, но мне почему-то показалось, что все хотят знать, где тетя Флоренс. И я соответственно ответила: «Она у себя, но уже спит».

– А вам не показалось странным, что миссис Рубрик не поинтересовалась результатами ваших поисков? – спросил Аллейн.

– Вообще-то нет. Это было вполне в ее духе – мобилизовать всех на какое-нибудь дело, а потом устраниться, отлично зная, что все будет сделано, как она хочет. В этом ей не было равных. Она никогда никого не понукала, – объяснила Урсула.