Читать интересную книгу Король Яяти - Вишну Кхандекар

Соподчиненность всего сущего выражается в едином мировом законе, дхарме; природа, человек, боги живут в строгом согласии с дхармой.

Только Абсолют свободен от нее. Индийские же боги по-настоящему не наделены ни всевластием, ни бессмертием — над ними тоже властвует дхарма. Просто боги представляют иной уровень реальности, их могущество и продолжительность жизни совершенно несопоставимы с человеческими. Тем не менее индус не может торговаться со своими богами, вымаливать у них милости — боги со своим высшим знанием могут судить людские дела, однако воздействовать на мировой закон они не в силах.

Человек составляет промежуточное звено между животным и божественным существованием. Он выделен из всего, что обитает на земле, способностью к нравственному выбору, которым он формирует свою карму: нравственным или безнравственным поведением человек сам предопределяет телесную оболочку, которую займет его душа после смерти тела. От него зависит, появиться ли снова на свет в облике камня, животного или человека, а если человека — высокой касты или низкой.

Вселенная рождалась из колебаний, из анахата нада, недоступного слуху звучания, когда же сделалось оно слышимым — возникло слово, а в него воплотилось знание, ибо словом передается оно от начала времен до наших дней. Человек, владеющий словом и заключенным в нем знанием, стоит поэтому выше человека действия. В кастовой иерархии брахмин-мудрец помещен выше кшатрия-короля.

Отец Яяти, король Нахуша, в молодости, ослепленный страстью, оскорбил великого мудреца Агастью — тем самым преступив не просто человеческий, но мировой закон. Поскольку же этот закон непреложен, то проклятие Агастьи обрекает и короля, и его потомков: сыновья Нахуши наследуют плохую карму, которую можно изжить только совершением множества праведных деяний, каковые должны восстановить гармоническое равновесие Вселенной.

С другой стороны, дхарма открывает перед человеком почти неограниченные возможности — непрестанно упражняя душу, человек способен достичь высокого совершенства, развить в себе качества, которые сделают его богоравным, айшвария, наделят его властью над материальным миром, над временем и над пространством. Эти качества присутствуют в любом, но развить их долгими годами суровой самодисциплины, уединения, медитации и занятий йогой удается лишь немногим.

Но речь идет никак не об умерщвлении плоти, а о достижении высшей гармонии тела и духа, об обуздании ненасытности плотских желаний и освобождении разума от эгоизма и тщеславия. Умерщвление же плоти, насилие над собой, есть попытка нарушить мировой закон.

Тот, кто сумел развить в себе сиддхи, качества недоступные человеку вялой души, может научиться и передавать свою огромную прану, жизненную силу, другим. Иными словами, возвращать жизнь мертвым. Эта способность, называемая сандживани — о ней много говорится в романе, — основана на том, что пять элементов мироздания распадаются в порядке, обратном порядку их возникновения. Дольше всего сохраняется эфир, который, получав новый жизненный импульс, возрождает и остальные элементы.

В отличие от нашей сказочной живой воды сандживани для Индии — принципиально достижимая вероятность.

Знание, как его понимает индийская традиция, есть плод работы не столько интеллекта, сколько души, поэтому оно сугубо личностно и нравственные достоинства человека играют чуть ли не решающую роль в процессе познания.

И потому так велико значение ученической преемственности, так прочны взаимные обязательства гуру и ученика. Чисто книжная ученость здесь не принимается в расчет: гуру обязан проявить душевную щедрость, дана, и передать ученику все, что сам познал; тот же, пока не пройдет период ученичества, не смеет даже ссылаться на гуру, дабы недостаточной образованностью не бросить тень на учителя. Гуру с великой тщательностью подбирает себе учеников, сознавая всю меру своей ответственности за чистоту знания.

В романе Кхандекара большое место занимают люди знания, ученые — не важно, что они предстают в обличье мудрецов или отшельников: писателя явно волнует, мысль о долге ученого в наши дни, когда характер науки изменился, а мощь ее неимоверно возросла.

Но центральная фигура романа все же не ученые, а Яяти. Иной раз можно прочитать, что Яяти — индийский вариант доктора Фауста, но эта аналогия едва ли правомерна.

Яяти отнюдь не Фауст. Он даже не король.

Королем, властителем Хастинапуры, был Яяти из мифа; Яяти из романа — король метафорический: человек, которому доступно все, чего бы он ни пожелал. И которого больше не держат моральные тормоза.

В предисловии к английскому изданию Кхандекар пишет о том, как с детства был заворожен мгновенным превращением молодости в старость, как в более зрелом возрасте пытался расшифровать для себя образы королевы Деваяни и принцессы Шармишты, но затем он говорит:

«…И написал бы я совсем по-другому, если бы не наблюдал, как в Индии, да и во всем мире, технический прогресс идет рука об руку с нравственной деградацией… Яяти — рядовой человек наших дней, которого я аккредитовал в прошлое. Рядовой человек, который сегодня блуждает в потемках, отринув прежние нравственные ценности и еще не обретя новые взамен. Его осаждают соблазны, постепенно превращающие его душу в подобие зоопарка, полного вечно голодных хищников».

Идеал потребительской психологии — вселенная на одну персону. Продвигаясь к реализации этого идеала, человек-потребитель со все возрастающей скоростью обрывает множественные узы, соединяющие его с другими, пока он один не становится центром Вселенной, смыслом и предназначением ее существования.

Яяти у Кхандекара — человек, истерзанный страхом. Он боится смерти, но жизнь пугает его еще больше, потому что ее сложность непосильна для него. Она усложнилась настолько, что снова и снова опровергает опыт предыдущих поколений, унаследованный Яяти. И вот, запутавшись в сомнениях, Яяти отбрасывает этот опыт вместе с собственным чувством долга. Теперь Яяти свободен — и напуган бессмысленностью свободы. Остается одно: заполнять жизнь видимостью жизни, непрерывной чередой удовольствий, а если для этого требуется пожертвовать юностью собственного сына, то это уже сущий пустяк.

Яяти — обыкновенный, рядовой «человек с улицы», но с улицы индийской, тысячелетние жизненные аксиомы которого под натиском стремительной модернизации превращаются в гипотезы. Материальные преимущества модернизации самоочевидны — это же не только транзисторы и видеокассеты, но и «зеленая революция», и индустриальный скачок, и народное образование, и здравоохранение, и многое другое. И неизбежность перестройки мышления тоже, перехода от слепого подчинения традиции к осознанной личной морали.

Кхандекар не призывает возвратиться к ведическому образу жизни, когда хоть не было ни машин, ни вакцин, но человек был чист душою.

Такого рода призывы звучат сейчас в Индии достаточно громко — об этом можно судить по растущему религиозному фундаментализму, кровавые проявления которого с тревожащим постоянством высвечиваются на наших телеэкранах.

Кхандекар написал роман о необходимости сохранения связи времен для того, чтобы человек не растерял ориентиры в бурном море перемен.

Из рубрики «Авторы этого номера»

ВИШНУ САКАРАМ КХАНДЕКАР (1898–1976) — индийский прозаик, писавший на языке маратхи. Его перу принадлежат романы «Золотая лань» (1931), «Улька» (1934), «Два полюса» и «Белые облака» (1939), «Убийство певчей птицы» (1942; с посвящением Эрнсту Толлеру и Стефану Цвейгу). Роман «Король Яяти» вышел в 1959 году. Писатель был удостоен за этот роман Национальной премии в 1960 г. и позднее крупнейшей литературной премии Индии «Гьянпитх».