Снов — благодарение Богу и лаудануму — я не видела, и ничьи призраки больше не тревожили меня. Я крепко спала до следующего дня, а когда проснулась, у моей постели опять сидел доктор Мак Эндрю. У меня не было сил говорить, я только попросила его:
— Пожалуйста, дайте мне еще поспать.
— Вы спали уже достаточно долго, — возразил он мягко, — лучше последуйте моему совету и найдите в себе силы взглянуть на свои страхи прямо.
— Думаю, вы правы, — тихо ответила я, — но я сама знаю, что для меня лучше, и все-таки прошу вас дать мне это лекарство опять.
Его светло-голубые глаза внимательно вглядывались в меня, как бы оценивая мои силы.
— Ну ладно, возможно, вы действительно лучше знаете, что вам надо, — согласился он. — Отдыхайте, завтра я навешу вас опять.
Я молча выпила настойку, и стала терпеливо ждать, когда ее действие прогонит приближающиеся картины страшного призрака и даст покой моей душе. Но вдруг услышала вопрос мамы:
— Как ты думаешь, что так сильно напугало тебя?
Это на мгновение встревожило меня, но я тут же провалилась в сон.
К тому времени, когда я проснулась, ответ на этот вопрос был придуман самой мамой, она увидела в моем припадке собственную реакцию на присутствие кошек. Все вспомнили, что я сидела в кресле, где обычно спит избалованный персидский кот Селии, и другие объяснения не потребовались. Доктор Мак Эндрю сомневался в справедливости этих заключений, но вопросов мне больше не задавал. Роковое письмо было всеми забыто.
Забыто всеми, кроме меня. Перед моими глазами, как живые, стояли ужасные картины преследующего меня мстителя. День свадьбы приближался, и я старалась казаться спокойной и здоровой, а для спасения от ночных кошмаров у меня теперь имелось надежное лекарство, первую бутылочку которого дал мне сам доктор Мак Эндрю. Каждую ночь, перед тем как лечь в постель, я доставала ее из шкафчика, и несколько капель настойки давали мир моей душе.
Умный, добрый доктор Мак Эндрю дал мне одну бутылочку, но решительно отказал во второй.
— Я не могу согласиться с этим, мисс Лейси, — с мягким акцентом сказал он. — Да будет вам известно, что это не стакан безобидного молока на ночь, а лекарство, в котором присутствует опиум. Мы считаем, что оно довольно сильное и вызывает быстрое привыкание. Вам же не приходит в голову выпивать бутылку бренди за неделю, мисс Лейси, а это то же самое. Я прописал его для вас, когда вы очень плохо себя чувствовали, как временную меру, чтобы успокоить вас. Но вы честная и отважная молодая леди, и я рекомендую вам взглянуть в лицо вашим страхам и навсегда решить эти проблемы самой, а не с помощью лауданума.
Разговор принял нежелательный для меня оборот, и я постаралась прервать беседу. Мнение доктора о лаудануме не имело для меня значения. Только человек сильнее доктора Мак Эндрю мог бы заставить меня свернуть с выбранного пути. В моей жизни встретились только два таких человека, и обоих уже не было в живых. Так что лучше было не перечить мне.
Но доктор Мак Эндрю не принадлежал к тем собеседникам, которые послушно прекращают беседу, когда им еще есть что сказать. Он пристально смотрел на меня, но глаза его были добрыми.
— Мисс Лейси, — настойчиво продолжал он, — я наблюдал за вами в дни болезни и, конечно, хотя вы можете считать меня слишком молодым и неопытным, но я прошу вас доверять моим советам.
Я внимательно взглянула на него. Его обычно бледное лицо северянина покраснело от смущения, даже уши порозовели, но честные голубые глаза смотрели решительно.
— Вы чем-то сильно встревожены, — ровно продолжал он. — Либо чем-то воображаемым, либо существующим реально. Я рекомендую вам взглянуть на это открыто и преодолеть страх. Что бы ни пугало вас, вы имеете любящую семью и, я уверен, много друзей. Вы не должны бояться одиночества. Скажите мне, если я не прав, но я думаю, что это так. Я считаю, что вы напуганы кем-то, и вы не преодолеете этот страх, пока не встретитесь с опасностью лицом к лицу.
Хотя день был ясный и в комнату заглядывало солнце, я вздрогнула от одной только мысли встретиться лицом к лицу с Ральфом, с моим доверчивым любовником, которого я обрекла на нищету, сделала непригодным ни для какой работы. Мое воображение отказывалось принять даже тень картины нашей воображаемой встречи.
— Вы ошибаетесь, — ровным безжизненным голосом сказала я, опустив глаза, чтобы он не заметил мелькнувшего в них ужаса. — Я ничего не боюсь. Видите ли, я ношу траур по моему отцу и все еще не могу оправиться после этого удара.
Молодой доктор покраснел еще гуще, придвинул к себе саквояж и открыл его.
— Я даю вам это против воли, — сказал он и вложил в мои пальцы маленький флакончик с лауданумом. — Это поможет вам заснуть, но прошу вас быть осторожной. Только по две капли на ночь и никогда днем. С его помощью вы справитесь с трудностями в период подготовки к свадьбе вашего брата и к путешествию. Когда вы покинете Англию, вы должны прекратить принимать его.
— Оно не понадобится мне, когда я покину Англию, — необдуманно сказала я.
— О? — он положительно был слишком внимателен, этот доктор. — Значит, ваши страхи, как и привидения, не могут пересекать океан?..
Я опять опустила глаза. Этот молодой человек умел наблюдать и видел слишком много.
— Оставим это, — сказал он, вставая. Я протянула руку, но он, к моему удивлению, не пожал ее, а наклонился и поцеловал. Выпрямившись, он задержал мою руку в своей.
— Я хотел бы быть вашим другом, мисс Лейси, — тихо проговорил он. — Пока что я пользуюсь вашим доверием как врач, но я чувствую, что мы могли бы разговаривать с вами как друзья.
Затем он поклонился и вышел из комнаты.
Я замерла в своем кресле. Меня взволновала теплота, прозвучавшая в его голосе, и я повернулась к зеркалу, чтобы взглянуть на свое отражение. Его слова и поцелуй вернули краску на мои щеки, а тени под глазами придавали моему облику некоторую хрупкость. Разумеется, доктор не вызывал во мне никакого волнения — ведь он не владел Вайдекром, — но какая из женщин могла бы остаться равнодушной к устремленным на нее глазам мужчины. Я улыбнулась своему отражению, и радость согрела мои глаза. В эту минуту в комнату вошла мама, и мы обменялись улыбками.
— Это была двуколка доктора Мак Эндрю? — спросила она, усаживаясь и открывая корзинку для рукоделия.
— Да, — ответила я.
— Тебе следовало позвать меня, Беатрис, — проговорила она с мягким упреком. — Не следует видеться с ним наедине.
— Он только зашел проведать меня, — сдержанно возразила я. — Я бы не подумала звать тебя. Он оказался здесь по пути, направляясь к Спрингхэмам, так как заболел один из их мальчиков.