— Забыли, — хмыкнула я. — Что-то мне подсказывает, что это для меня в любом случае кончилось бы арестом. Да и ожидать каких-то великих умозаключений от Каталины, с учётом того, в каком состоянии она пребывала… я не настолько сошла с ума. Лучше объясни, что между ними произошло? И как вообще леди Лайлин внезапно оказалась прямо здесь?
— А вот это, — вздохнул Кио, — довольно грустная, если разобраться, история. О двух девочках-подростках из старой аристократии, которые воспитывались вместе, делили на двоих первые секреты, первые чувства и первый подростковый бунт.
— Первые чувства?.. — я приподняла брови. Странности, которые я замечала в своём общении с леди Каталиной, начали обретать некоторый смысл.
— Не думаю, что между ними было что-то романтическое, — пожал плечами Кио. — Даже почти уверен, что не было. Но у меня по ходу рассказа сложилось впечатление, что как минимум Каталина была увлечена Лайлин. В каком контексте, сложно сказать. Этому возрасту характерно желание кем-то восхищаться. При этом, строгие родители и закрытый образ жизни привели к тому, что девочкам фактически не к кому больше было привязываться… Но это всё мои домыслы. Суть же в том, что девочки общались очень тесно, познавали мир вместе. При этом впитывая домашние настроения, разговоры слуг и истории о Тавельни. В частности о том, что местная Академия Магии впервые за всю историю создаёт женские факультеты. И тогда в голову Лайлин пришла идея. Она предложила Каталине сбежать вместе, чтобы поступить в Тавельни учиться. И после выпуска жить независимо. Вдвоём.
— Да уж… но почему они не выбрали один из драконьих институтов? У вас, насколько я знаю, на пол вообще не смотрят. Да и на то, кто там с кем вдвоём живёт, вроде тоже никто особенного внимания не обращает... Или я чего-то не понимаю?
— Во-первых, из-за настроений дома, — Кио поморщился. — Мы же угнетатели, помнишь? Во-вторых, Лайлин опасалась, что их выдадут родителям. И вот тут вот, кстати, она в чём-то права: шансы такие действительно были. Нет гарантии, что администрация МУЗа рискнула бы связываться с категорически настроенными семьями несовершеннолетних девочек. Никому такие проблемы не нужны.
— Но Каталина рассказала о побеге родителям… — протянула я, вспоминая разговор на празднике. Очень многое начало для меня обретать совершенно другой смысл.
— Да, — прикрыл глаза Кио. — Их разлучили. Каталине просто запретили общение с “ненормальной” подругой. Лайлин же, как я понимаю, просидела под домашним арестом несколько лет. Без возможности покидать свои покои.
— Старые добрые традиции воспитания моральных уродов. Передаются, как водится, из поколения в поколение, — поморщилась я. — Сколько лет им хоть тогда было?
— Около четырнадцати, думаю, — передёрнул плечами Кио. — Едва ли больше.
Я хмыкнула.
— Ну в общем-то, думаю, Каталина оказала им обеим услугу. Ничем хорошим такой побег бы не кончился. Даже если им и удалось бы чудом добраться до Тавельни… Как они собирались провернуть это, кстати?
— Переодеться в парней и пробраться на корабль.
— Ну-ну… Даже если бы им это удалось, то в самой Тавельни с большой долей вероятности они бы осели в каком-нибудь борделе. Ну или были бы проданы на чёрном рынке, как необученные маги — это если бы повезло попасть в поле зрения Змей, например.
— Всё так, — пожал плечами Кио. — Мы с тобой это понимаем. Но вряд ли это осознавала Лайлин; по крайней мере, все письма, которые она после освобождения прислала Каталине, были пронизаны ненавистью, злостью и обидой.
— Но как Каталина не поняла, что я — не Лайлин? — я спросила.
А потом сама призадумалась.
Так-то сколько они не общались? Лет пять минимум? При этом видели друг друга в том возрасте, когда взросление шутит с телом и голосом человека совершенно нелепые шутки. Я наносила макияж, в том числе профессионально-магический, так, чтобы быть максимально похожей на Лайлин; моя аура благодаря вшитому в тело амулету копировала её ауру; у нас примерно одинаковая масть. На фоне этого перепутать реально.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Они действительно давно не виделись, — озвучил мои мысли Кио. — К тому же, многие девушки целенаправленно стремились похорошеть к Отбору. При известных денежных вливаниях косметическая магия творит чудеса. И осложняет узнавание.
Да уж кто бы сомневался…
— Когда у нас будут дети, — выдал вдруг Кио, — я не стану их наказывать, ограничивая свободу. Это никогда не окупается. Вот и с леди Лайлин ничем хорошим не закончилось: когда родители всё же начали выпускать её из комнаты, она вступила в переписку с самим Ренером Мирье.
— А… кто это такой?
— Верно, едва ли его знают в Тавельни… Довольно забавный в общем-то персонаж, ярый националист. Собрал вокруг себя ячейку единомышленников и рассказывает им, по какой дороге должно идти человеческое общество. Дорога, как ты понимаешь, предполагает в том числе отделение от магических рас.
— И он до сих пор жив? — поразилась я.
— А что ему станется? — удивился Кио. — Какие бы ужасы ни рассказывали о нашем Императоре, он изо всех сил старается построить хотя бы относительно здоровое общество. Которое, в свою очередь, невозможно без плюрализма мнений. При первом Императоре уже убивали всякого, кто открывал рот. И тот опыт наглядно показывает все недостатки такого подхода. А реального вреда Ренер никогда не причинял.
— Но твоё ведомство за ним следит, — отметила я задумчиво.
— Разумеется. И Лайлин, даже будь она вполне настоящей, я всё равно выбрал бы на этом Отборе. Подозрительная семья, контакты с Ренером, опасные идеи… Неприятный букет. Хотя, признаю, сначала я и представить не мог, насколько неприятный.
— Погоди-ка! Так ты, значит, именно по этому принципу девушек отбирал? Всех самых подозрительных?
— Ну да, — обезоруживающе улыбнулся Кио. — Работа у меня такая.
Да, как ни крути, а безопасника даже Отбор не исправит.
— Эх ты, — я ухмыльнулась и погрозила ему маленьким сдобным пирожком. — А ведь драконье сообщество верит, что ты ищешь пару!
— Но я ведь нашёл, — вполне резонно возразил он. — Моя пара оказалась самой подозрительной из всех очень подозрительных. Разве это не логично?
Стоит признать, что своеобразная логика в этом действительно была.
— Все драконы — ненормальные.
— Кто бы говорил, — фыркнул он. — Вы вообще партнёра по крыльям выбираете. Мои тебе понравились, кстати? Я махал, старался…
Вот ведь!
— Крылышки у тебя так себе, — сообщила я деловито. — Где нежность? Где свойственное мужчинам изящество? А пыльца-то, пыльца? Не иметь тебе успеха среди аристократок-сидхе. Смирись. Но знаешь, какая главная с тобой проблема?
— Какая?
— Если какая-то ушастая мымра на твои крылышки позарится, ей придётся драться со мной.
— Ух ты! Мне почти захотелось…
— Не в грязи, не надейся.
— Жизнь полна разочарований. Но тебе-то самой не стыдно драться за меня? Раз у меня крылышки такие убогие?
— Зато они большие.
— Так для тебя главное — размер? — он поиграл бровями. — Ах, женщины-женщины…
— Ах, мужчины-мужчины, — ухмыльнулась я. — Чуть что, сразу всё сводят к размеру. А ты меня, может, нежностью и ранимостью покорил! И, что уж там, умением ублажать женщин в постели. Знаешь, какие деньги за тебя бы отдали на островных рынках невольников, продемонстрируй ты свои тапланты? Особенно трансформированный язык? У-у-у… Матриархи-сидхе за тебя бы дрались.
— Обойдутся. Я в неволе не размножаюсь!
— Да кто бы от тебя ждал размножения? С такими-то лысыми крылышками? Не надейся, не быть тебе отцом наследницы. Только удовольствие… Хороший, вышколенный невольник-дракон. Да это же мечта!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Но ты бы меня защитила, надеюсь? — он захлопал глазами.
Я вздохнула.
— Куда бы делась… Сражалась бы за тебя на арене, не сомневайся! Но предлагаю без этого всё же обойтись.
— Эх… ладно, что уж. Обойдёмся.
Мы переглянулись и расхохотались.