Да и как он вообще может поверить в любовь, если ее никто не захочет ему показать?
Генриетта не смела даже надеяться на то, что любовь к нему подействует на его черствое испещренное шрамами сердце.
Зато она будет знать, что была с ним искренна. Возможно, однажды он вспомнит те дни, когда они были вместе, и осознает…
Плечи ее опустились. Что осознает? Что она влюбилась в него, подобно множеству других женщин? Оказалась столь же неспособной противиться его чарам? Она для него всего лишь маленькая забавная игрушка, которую можно подобрать и поиграть в особо дурном расположении духа, отбросить прочь, если возникнут дела поважнее.
Точно так же с ней обращались все прочие мужчины в ее жизни. Генриетта резко вдохнула, испытывая те же чувства, как однажды жарким летним днем, когда ступила в воду пруда и обнаружила, что та настолько холодна, что у нее перехватило дыхание. Разговоры с Дебеном о ее семье помогли ей увидеть собственное прошлое совершенно в ином свете. Она всегда относилась к старшим братьям с обожанием, но они ушли в большой мир и начали делать карьеру, забыв о ней. Губерт, возможно, и просил Ричарда присмотреть за ней в этом сезоне, но чем все это обернулось!
Что же касается отца, он живет ради своих книг. Ради науки. По-своему любит ее, но очень неграмотно организовал ее пребывание в Лондоне, что лишний раз подтвердило, насколько он невнимателен к ней. Генриетта не раз видела отца пишущим письма известным коллекционерам страны, когда ставил перед собой цель заполучить редкий геологический образец. Генриетта не сомневалась, что он мог бы обратиться к целому ряду родственников по поводу ее пребывания в Лондоне, и некоторые из них, возможно, сумели бы даже представить ее ко двору. Вместо этого, как она подозревала, отец просто приписал еще один параграф к уже готовому письму к дяде Ледбеттеру, который имел связи в любой сфере, отслеживал появление в продаже редких книг и только что добытых образцов минералов, тут же ставя в известность отца. Он также рассылал объявления о лекциях невразумительных ученых, никогда не покидающих свои лаборатории. Неужели отец решил, что у дяди найдутся знакомые, которые сумеют ввести девушку в высшее общество? Или он не задумывался о том, что представления дочери о столичном сезоне совсем не совпадают с видением ученого?
Где-то в дальнем конце террасы раздался скрип дверных петель. Через плечо она заметила, как приоткрылась дверь, совсем чуть-чуть, не более чем на дюйм.
Лорд Дебен ждет ее.
Генриетта снова сосредоточилась на саде, дыхание участилось, сердце бешено колотилось в груди.
Если она придет, он поцелует ее. Поцелует так, как она мечтала, кажется, уже целую вечность.
Неправильно находиться наедине с мужчиной, зная, что он намерен вести себя неподобающим образом. Он ведь говорил о том, как его руки будут касаться ее тела.
Генриетта еще раз осторожно посмотрела через плечо.
Если она войдет в эту дверь, то признает свое поражение перед ним. Это равносильно заявлению о том, что она не смогла побороть соблазна познать вкус его поцелуя.
Но ведь никто не узнает. Лорд Дебен чрезвычайно искусен в сокрытии любовных приключений, так что и на этот раз он обо всем позаботился. Он представил произошедшую между ними в бальном зале сцену таким образом, что все вокруг решили, будто стали свидетелями их разрыва. Значит, настоящее прощание останется секретом.
Генриетта развернулась, хотя все еще держалась руками за балюстраду, впиваясь пальцами в каменную кладку с такой силой, будто то был последний оплот ответственности. Разум опережал ее.
Генриетта не видела смысла отказать себе в единственном воспоминании, которое сможет увести в Мач-Уэйкеринг, все равно из их отношений ничего путного не выйдет. Воспоминание об одном-единственном разе, когда она сделает то, что хочет, не беспокоясь о последствиях. Она сбережет эти мгновения для себя и будет воскрешать их в памяти одинокими долгими днями своего незамужнего существования, ибо на свете не найдется человека, способного превзойти лорда Дебена. А на второй сорт она не согласна.
Генриетта пересекла половину террасы, прежде чем наконец осознала, что вообще движется, а не стоит у балюстрады. Ноги сами несли ее по неровному, мощенному плиткой полу, словно граф притягивал ее к себе невидимыми нитями.
Схватившись за дверную ручку, Генриетта снова заколебалась.
Она уверяла себя, что все ограничится единственным поцелуем. На прощание.
Зачем лишать себя этого маленького удовольствия, каким бы безнравственным, по мнению прочих, оно ни являлось.
Сделав глубокий вдох, она вздернула подбородок и шагнула через порог.
Глава 11
— Вы пришли, — хрипло отозвался лорд Дебен, заводя се руку за спину и запирая дверь террасы.
Она не могла четко видеть его лицо, комната была освещена одной свечой, стоящей на каминной полке. Но в его голосе она уловила нечто, от чего у нее екнуло сердце. Пыл. И облегчение? Нет, неверно. Для него, вероятно, совсем не имело значения, придет она или нет. Она всего лишь приняла желаемое за действительное.
Задернув занавески, чтобы никто не смог увидеть их снаружи, лорд Дебен заключил Генриетту в объятия, и ей тут же захотелось прижаться лбом к его груди. На мгновение показалось, что ее обнимает настоящий возлюбленный.
Когда он добавил при этом «Я рад» и чмокнул в макушку, она испытала неодолимое стремление обхватить его руками за талию и крепче обнять.
Обнять его? Да о чем она только думает? Он не обрадуется такому проявлению чувств. Он вообще не видит в этом мгновении что-то неповторимое. Ожидает от нее вовсе не демонстрации привязанности. Ему нужно нечто более изощренное, нечего и надеяться докопаться до сути.
Генриетта не могла постигнуть глубины многогранной, но озлобленной натуры этого мужчины, хотя понимала, что он не позволит ей пойти ко дну. Она не сумела бы полюбить его, если бы не заметила за оборонительной стеной цинизма проблесков чего-то настоящего, неиспорченного, чего-то, что взывало к ней.
Лишь когда Генриетта пошевелилась в его объятиях, Дебен осознал, что сжимает ее очень сильно и ей трудно дышать. Ему потребовалось приложить немало усилий, чтобы ослабить хватку. Он и не надеялся, что она осмелится прийти к нему. Долгими бессонными ночами он расхаживал по спальне, размышляя о том, что его будущее целиком зависит от этого финального броска игральных костей.
Генриетта здесь. Если все пойдет согласно его плану, то именно здесь он навсегда привяжет ее к себе.
Она подняла голову и посмотрела ему в лицо.