Читать интересную книгу Условно пригоден к службе - Юрецко Норберт

Мы внезапно из одного мира попали в другой. Там наверху, в доме 109, в Первом отделе, подотделе 12, мы столкнулись с кучей эгоцентриков, которых мы все время называли не иначе как "пустозвоны". Для меня это была лавка самодовольных людей, полная специалистов в разведывательном деле. Но тем не менее никто из них не смог дать нам ни одного практического совета или как-то толково нас поддержать. Их претензии и реальность были далеки друг от друга как небо и земля.

Время от времени мы видели, что там производится. Некоторые агентуристы гордо показывали нам свои отчеты о встречах с агентами. Содержание их было жалким, зато сами отчеты по форме изложения представляли собой шедевры мастерства рассказчика. Я все время вспоминаю один отчет одного прежнего заместителя доктора Херле. Этот поэт агентурной работы завербовал машиниста локомотива из южноафриканского Кимберли. И вот какими словами он описывал решающий момент вербовки: – Он сначала вовсе не хотел работать на иностранную разведку. Но тут я внезапно и совершенно неожиданно направил на него мой пронизывающий взгляд. Долгое время мои глаза преследовали эту жертву разведки. Как подстреленный зверь пытался он уйти от моего проницательного взгляда. Но потом он был уже не в состоянии противостоять моему острому взгляду. Он был разбит и согласился на сотрудничество…

Такого рода "шпионская проза" была обычнейшим явлением на верхнем этаже. Она вполне вписывалась в общую атмосферу самодовольства и игры в секретность. Тот, кто работал тут, в оперативной агентурной разведке – одной из самых чувствительных и секретных областей Службы, тот открыто выставлял это напоказ. Добившись скромной власти, можно было чувствовать себя удовлетворенным и довольным собой. Принадлежать к подотделу 12 было важнее, чем результаты собственно работы.

Мы провели весь остаток дня с людьми из отдела безопасности. В конце беседы нам дали номер телефона, по которому мы могли звонить в обход обычных служебных каналов. Ульбауэр приказал нам хранить все в тайне. Это касалось также общения с нашими начальниками на верхнем этаже дома. Когда мы уходили, во многих комнатах первого этажа все еще кипела работа. Но снаружи не было ни одной машины, потому что Первый отдел точно в момент окончания рабочего дня выключил свет у себя на этаже и весь разъехался по домам.

Расследование начинается

Мы знали, что запустили целую машину, которая уже сейчас показалась нам ужасной. Больше мы в тот момент не могли знать ничего. И это было к лучшему.

Через несколько дней нас снова вызвали в отдел безопасности. Никто не должен был узнать об этой встрече, в том числе и наш начальник доктор Херле. Потому мы даже машину нашу припарковали вне территории и пошли к воротам пешком. Как два вора, пробирались мы по территории БНД, прошли по пешеходному туннелю, мимо нового оперативного центра, потом через кусты добрались до дома номер 109. Мы сильно нервничали, опасаясь, что у самого здания нас заметит кто-то из 12-го подотдела. – Не бойся, – успокаивал меня Фредди, – они сейчас пьют кофе. Было без нескольких минут десять часов утра.

В тот день и родилась операция "Мяч". Ульбауэр и его команда хотели выяснить, были ли незаконные действия в работе Вульфа и его партнера, а еще намеревались тихо расследовать неофициальные действиями наших американских партнеров. Никто из наших начальников не должен был об этом узнать, кроме начальника управления 12 А. Для Фредди и для меня были предусмотрены разные роли. Я должен был активизировать контакты с Вульфом, одновременно укрепляя мои отношения с нашим американским коллегой Гансом Дитхардом. Это не было тяжело, потому что американцы и так мною очень интересовались из-за большого количества добываемой нами информации.

Фредди, близко друживший и с Вульфом и с Эрнстом, и потому сильнее меня страдавший в этой ситуации, должен был держаться подальше от оперативной работы в этом направлении, но поддерживать меня в административном отношении. Я уже догадывался, что нам предстоит куча дополнительной работы, ведь наша обычная оперативная деятельность продолжалась. Когда нас ознакомили со всеми деталями, мы попросили время подумать и покинули территорию БНД. По вечерам мы гуляли по лесной тропе от нашей гостиницы до реки Изар. Там мы могли без помех обсудить нашу беду со всех сторон.

– Меня это все совсем "достало", – вырвалось у меня. – Неужели им мало того, что мы честно обо всем доложили? Теперь мы должны для этих господ еще таскать каштаны из огня. Что будет, если за этим всем делом не стоит ничего? Тогда мы, в конце концов, предстанем перед всеми как доносчики и предатели. Я чувствовал себя очень плохо, и наша лавка мне сейчас нравилась еще меньше, чем когда бы то ни было. Но какие у нас шансы, чтобы выбраться из этой ситуации без потерь? Можем ли мы вообще отказаться сотрудничать со следственным рефератом 52?

В конце мы сидели в "пивном саду" и исписывали пустой лист бумаги. Мы формулировали предпосылки, при которых мы согласились бы участвовать в операции "Мяч". Скрытые расследования, таков был наш тезис, будут успешными только тогда, если мы тоже будем действовать в абсолютной тайне. Поэтому в нашем списке было много маленьких мероприятий. Например, мы больше не хотели проводить наши расчеты через общую бухгалтерию, а отчеты о нашей деятельности могли быть доступны только очень маленькому кругу людей. На самом верху списка стояло требование, что после окончания операции наше участие в ней навсегда останется в тайне.

Не прошло и 24 часов, как мы сдались. Я сам не знаю почему, но так вышло. После душераздирающего призыва к нашей лояльности и чувству дога они согласились выполнить большую часть наших требований, потому что они, в конечном счете, были и в интересах отдела безопасности. Как мы могли так заблуждаться? Они даже пообещали нам выполнить наше главное требование – сохранить все в тайне. Нас обещали полностью "прикрыть", таковы были их слова. Фредди настоял даже на письменном обязательстве. Он получил его по почте от UAL 52 Вильгельма, который полностью осознавал, что мы не верим его честному слову. Теперь мы могли начинать.

Следующие недели оказались для нас просто ужасными. Летом 1995 года участились встречи с агентами. Особенно много времени отбирала работа с "Рюбецалем", буквально заваливавшим нас сверхсекретной информацией. А тут навалился еще и переезд совместного американо-немецкого филиала 12 AF из Берлина в Нюрнберг, в помещение пехотной казармы на Тиллиштрассе. Теперь наше сотрудничество с американцами продолжалось на новом месте, под "легендированным" названием "Координационного отдела по военной технике". И кроме всех этих нагрузок мне еще приходилось заниматься конспиративными встречами с Вульфом и с Гансом Дитхардом.

Для нового месторасположения нашего филиала Центр уже назначил и нового шефа. Им стал Шёнер, ранее ведавший нашим направлением, который сменил Гассинга. Шёнер уже ждал нас в Нюрнберге, где оборудовал новый офис вместе с американцами. Шёнер был доверенным лицом начальника управления доктора Херле, и для него это новая должность была чем-то вроде выигрыша в лотерею, потому он с энтузиазмом принялся за работу. Вместе с 12 AF, ему досталась и самая ценная агентурная сеть, которой в то время располагала БНД. Кроме того, из-за близости к коллегам из РУМО эта "лавка" обладала особой ценностью внутри Службы. Все предпосылки для успеха Шёнера были, таким образом, предопределены заранее. Потому на фазе вступления в должность он вел себя очень любезно и понимающе. У Фредди и меня сразу же сложилось впечатление, что наконец-то мы получим шефа, который поймет наши требования к ведению агентов и наши личные нужды и поддержит нас.

С самого начала мы пытались объяснить ему проблемы нашего сотрудничества с американцами. Шёнер показывал удивительное понимание. Но от партнеров это не скрылось, потому не прошло много времени, как Марк Хэндридж и Ганс Дитхард снова появились у меня. Все началось снова совершенно невинно. Иногда приглашения на обед, щедрые прибавки к гонорарам наших агентов. Но скоро предложения стали более четкими. Американцы предложили нам передавать им напрямую некоторые агентурные сведения, не направляя их вообще в БНД. Они заманивали нас бесплатными путешествиями в США, естественно вместе с женами.

Фредди и я быстро поняли, что тут нам придется быть чертовки осторожными, чтобы не попасть впросак. С одной стороны мы обязаны были сотрудничать с американцами и продолжали это делать, тем боле, что многие сведения могли оценить только они. С другой стороны мы не хотели по неосторожности потерять наших агентов в пользу американцев. Стоит им узнать настоящие имена наших русских, и они не перед чем не остановятся, чтобы их перевербовать. мы и так испытывали возрастающее недоверие к американцам. И нас заставило поломать себе голову одно странное обстоятельство. Всегда сразу после встречи с агентом у меня звонил мой мобильный телефон. На проводе был Ганс и с определенным участием спрашивал, как прошла встреча. Он был проинформирован, хотя мы время наших встреч скрывали даже в нашем подразделении. Только шеф или его заместитель, как правило, знали. Но им было известно и то, что мы наши будущие акции стараемся по соображениям безопасности держать в секрете от всех. Потому звонки американцев нам были не просто неприятны, а ужасны, потому что свидетельствовали об утечке, которую мы не могли определить. Кто же рассказывал им о наших встречах?