Читать интересную книгу История Петербурга в преданиях и легендах - Наум Синдаловский

О Петергофе екатерининского времени нам известна местная легенда, которую не без удовольствия повторяют экскурсоводы, знакомя туристов с Большим Петергофским дворцом. Однажды Екатерина, рассказывают они, написала своему заграничному корреспонденту, что у неё в Петергофе, во дворце, есть так называемая диванная комната, почти всё пространство, которой занимает диван. «На нем, – писала императрица, – могут, скорчившись, разместиться двенадцать человек». Местная легенда, продолжают экскурсоводы, утверждает, что Екатерина упустила в своем письме маленькую пикантную подробность: диван был захвачен в качестве трофея у турок и привезен с театра военных действий специально для Потёмкина. С тех пор, как утверждает Пыляев, мода на подобные диваны распространилась по всей России. Гостиные барских домов были буквально загромождены огромными сооружениями для отдыха, которые впервые появились после взятия Очакова и назывались не иначе как «потёмкинские диваны».

В поселке Знаменка между Стрельной и Петергофом до сих пор сохранились овеянные легендами заброшенные корпуса старинных конюшен. Местные жители уверяют, что в их пустующих помещениях и сегодня живут призраки былых времен. Время от времени они появляются. Одни и те же. Высокая тучная старуха в сопровождении миниатюрного карлика едва слышно выходит из одних дверей, проходит вдоль полуразрушенных стен и так же незаметно скрывается в других.

Есть своя таинственная легенда и в Стрельне. Будто бы две копии клодтовских коней, некогда установленные в Стрельне, покоятся на дне Орловского пруда, а не закопаны в землю и не вывезены фашистами во время Великой Отечественной войны, как это считалось раньше.

Дорога на Петергоф начиналась от Старо-Калинкина моста, построенного в 1786–1787 годах. Трёхпролетный, с изящно закруглёнными овальными каменными опорами, он имел подъёмный средний пролёт, для пропуска судов с высокими мачтами. Подъёмные механизмы скрывались под сводами четырёх каменных башен. Сегодня о некогда высоких технических возможностях старых мостов напоминают только тяжёлые провисающие цепи.

Старо-Калинкин мост – один из старейших в городе. О нём сохранилась любопытная легенда, свидетельствующая, с каким трудом мосты в Петербурге отстаивали своё право на существование. Мы уже говорили, что Пётр I мостостроение не поощрял. Он хотел, чтобы петербуржцы для приобретения привычки к воде пользовались лодочными переправами. На этой почве между перевозчиками и мостостроителями происходили «нешуточные войны». Одним из таких перевозчиков был некий выходец из Новгородской губернии по имени Флор, разбогатевший на лодочном промысле. В Петербурге он приобрел прозвище Сом. Этот Флор-Сом был одним из самых яростных врагов мостостроителей. Жили перевозчики артелью, зависели от спроса на свой промысел и поэтому беззастенчиво громили только что наведённые мосты, а иногда убивали и самих мостовиков. Говорят, однажды ночью мостостроители, сговорившись заранее с полицией, напали на перевозчиков и «перебили всех, включая малых детей и женщин». А самого Флора-Сома будто бы заживо замуровали в одну из опор строившегося в то время Старо-Калинкина моста.

При Екатерине II загородной императорской резиденцией становится Царское Село. Его регулярные сады и парки как нельзя лучше выражали сущность государственного порядка, олицетворяли математическую точность и отлаженность социально-экономического механизма управления. Геометрически выверенная планировка дорожек, каждая из которых замыкалась скульптурой или павильоном, аккуратно подстриженные кусты и деревья, послушным кронам которых придавались ясные и продуманные формы, яркие цветники, напоминающие наборные паркеты дворцовых покоев. В регулярной части царскосельского парка, куда водили иностранных дипломатов, было чисто, как в Зимнем дворце. Кроткая и доверчивая природа демонстрировала образцы покорности и послушания. Во всём был исключительный порядок. Дипломаты могли смотреть, анализировать, сопоставлять.

Мало того, рядом с Царским Селом, в версте от него, решено было выстроить новый городок, который назвали Софией. Говорили, что Екатерина будто бы намерена жить там со своим двором и устроить там русский Версаль. В 1788 году в Софии, которая получила с начала 1780-х годов статус города со всеми атрибутами самоуправления, включая официальный герб, был заложен Софийский собор, сходный с Софийским храмом в Константинополе. Это был очередной камень, положенный в основание так называемого Греческого проекта, которым одно время была безоглядно увлечена Екатерина. Через год она настоит на том, чтобы второй сын великого князя Павла Петровича был назван Константином. По её мнению, он должен был занять греческий престол в Константинополе после изгнания оттуда турок.

Для работы в Царском Селе и Софии пригласили Чарльза Камерона, сорокалетнего шотландца, приехавшего в Петербург после посещения раскопок в Помпее и Геркулануме, архитектора, исповедовавшего в искусстве идеи античности, которые занимали в то время все европейские умы. Общая планировка Софии и проект собора принадлежат Камерону.

Биография Камерона представляла собой легенду, созданную им самим и бытовавшую в России в течение многих десятилетий. В разговоре с Екатериной II он представился «племянником мисс Дженни», дочери знаменитого в Европе сэра Эвена Камерона, предводителя шотландцев, который в 1740-х годах боролся за возведение на английский трон Стюартов. Мемуары Дженни Камерон, кстати, оказавшиеся впоследствии подделкой, были переведены на многие языки. Слава об этой удивительной женщине дошла до Петербурга и в течение долгого времени озаряла биографию архитектора. Только из документов, найденных недавно, стало ясно, что сын строительного подрядчика, ученик плотника, затем гравёр и, наконец, исследователь античных терм – всего лишь однофамилец мятежного шотландского аристократа. Чарльз Камерон создал о себе яркий впечатляющий миф, который на протяжении долгих лет умело поддерживал и которому охотно верили в Петербурге.

Чарльз Камерон

Екатерина не только приглашает в Петербург иностранных архитекторов. Она посылает русских зодчих для совершенствования за границу. Побывали в Англии и царскосельские архитекторы отец и сын Нееловы. В.И. Нееловым в Царском Селе сооружены оригинальные мосты – скромный, но безупречный по совершенству плавных линий арочного проезда Малый Каприз и затейливо прихотливый, необыкновенно эффектный, с китайской беседкой над центральным проездом Большой Каприз. Идея Капризов навеяна старой гравюрой с изображением древнего китайского сооружения. Когда императрице представили смету на строительство двух мостов над парковыми дорожками, она обратила внимание на высокую стоимость этих затей и, как рассказывает популярная легенда, отказалась их утвердить. Однако верноподданные придворные почувствовали тонкое кокетливое притворство в поведении императрицы и, принимая правила игры, начали её уговаривать. Наконец, продолжает царскосельская легенда, уступая их настойчивым просьбам, Екатерина подписала смету, проворчав при этом: «Пусть это будет мой каприз». Это якобы и определило необычность названий двух замечательных парковых сооружений.

Царское Село. Мост Большой каприз

Есть и другая легенда. По ней, идея создания Большого Каприза принадлежит фавориту Екатерины II Потёмкину. Будто бы это он придумал и велел в течение одной ночи осуществить парковую затею в угоду своей капризной любовнице.

Рядом с павильоном Эрмитаж в Царском Селе Василий Иванович Неелов возвел здание Эрмитажной кухни. Сооружение, построенное в стиле английской готики, выполняло одновременно две функции: паркового павильона и поварни, в которой готовили затейливые блюда для царских гостей, приглашённых в Эрмитаж. Когда наступал час ужина, танцы в Эрмитаже прерывались и из-под пола мгновенно поднимались специальные столы, блюда на которых «сменялись так, как делаются волшебные превращения в театре». Каждый из приглашённых гостей мог заказать любое кушанье, написав его название на грифельной подставке и позвонив вниз. Под полом находились механизмы, вокруг которых «возились лакеи, спеша получить из кухни и поднять требуемое блюдо». Сохранилось предание, что список блюд был очень велик. Только Суворов сумел вызвать переполох на кухне и смутить хваставшуюся обилием блюд императрицу, затребовав кушанья, которых не оказалось, а именно солдатские щи и кашу.

Одно из самых романтических сооружений Екатерининского парка – Башня-руина, возведенная архитектором Ю.М. Фельтеном в 1773 году в память о русско-турецкой войне. Видимо, с этим связана бытующая в Царском Селе легенда о том, что Екатерина II держала здесь пленных турецких офицеров. Живет в Царском Селе и другая легенда. Будто бы в Башне есть таинственный люк, куда любвеобильная Екатерина сбрасывала своих любовников.