– Англичанин бы просто посочувствовал жене, – пробормотала она.
– Я не англичанин.
– Да, это верно, – согласилась она. – А можно мне кое-что спросить про твой дом?
– Конечно.
– Во-первых, пожалуйста, скажи мне: когда мы ступим на твою землю?
– Посмотри на вершину холма перед собой и увидишь моих охранников, они наблюдают за нами.
Бренна тут же с достоинством выпрямилась и пробежалась пальцами по волосам, расправляя локоны. Она задела плечо Кон-нора, занимаясь своими кудрями, затем заботливо поправила складки на пледе и пощипала себя за щеку.
– Во имя всего святого, что ты делаешь?
– Щиплю себя. Я не хочу выглядеть бледной как смерть. Он недоуменно покачал головой. Никогда ничего более нелепого ему слышать не доводилось.
– А далеко еще до твоей крепости? – спросила она.
– Очень близко.
– Ты хочешь сказать, мы живем почти рядом с Алеком и Джейми?
– Да.
– Значит, я смогу бывать у них, как только захочу? – Да.
От радости она на время забыла про боль. Коннор объяснил ей, что умышленно построил дом не в центре своих земель, а ближе к границе с братом. Она подумала, что он сделал это в угоду Алеку.
Солдаты Мак-Алистера дружно прокричали приветствие, когда их лаэрд поднял руку.
– Они всегда так радуются, когда ты возвращаешься домой?
– Нет, только когда я долго отсутствую.
– Ну и как давно ты не был дома?
– Почти три недели.
Что же он все это время делал? Она уже собралась спросить, но вспомнила о синей краске на его лице и сразу передумала. Если выяснится, что он совершал разбойничьи набеги, ее хорошее настроение вмиг улетучится. И не только ее, но и его тоже, потому что она не сможет сдержаться и выскажет свое мнение о столь варварских развлечениях.
Бренна заметила взгляды солдат, устремленные на нее, когда они проезжали мимо. Она улыбалась им, но не дождалась ни одной улыбки в ответ. Она забеспокоилась:
– Я им не нравлюсь, потому что меня хотели выдать замуж за Мак-Нейра?
– Нет.
– Но никто из шести солдат, мимо которых мы проехали, не улыбнулся мне.
– Да они и не будут улыбаться.
– Почему?
– Потому что ты моя жена. Они тебя уважают.
– А вдруг я недостойна их уважения? – Достойна.
Она подумала, как заботливо было с его стороны сказать ей об этом. Но Коннор был вовсе не из числа заботливых и добрых мужчин, и у Бренны тотчас возникли подозрения – А почему?
– Потому что я тебя выбрал.
– Это я выбрала тебя. Ты что, забыл?
– Тебе нравится все время спорить со мной, да?
Она и не подумала ответить на его вопрос и тут же задала свой:
– Как ты думаешь, мне понравится твой дом?
– Конечно.
– Не могу дождаться, когда увижу его. Он такой же привлекательный, как у Алека? Впрочем, я не разочаруюсь, если даже это не так, – поспешила она добавить. – Мне совершенно не нужно, чтобы он был такой же большой.
Ее воодушевление рассмешило Коннора.
– Да, он такой же привлекательный, как и у брата.
– Ты им гордишься, да? Слышно по голосу.
– Пожалуй, да.
– И зал такой же величины, как у Алека? Но если он поменьше, это не беда. Тебе не нужен такой большой.
– Я даже не могу тебе точно сказать, какой он, не было времени обратить внимание.
– А чем украшен твой дом? Почему он получился таким привлекательным?
– Он надежно защищен.
Какое отношение защищенность дома имеет к его внешнему виду?
– Как он все же выглядит?
– Он неприступный.
Нет, подумала она, ничего ей от мужа не добиться. Надо Увидеть его жилище собственными глазами.
Коннор решил, что сказал жене все, что ей надо знать. Да, конечно, дом его неприступен, но в нем еще полно работы, особенно со стенами. Он собирался укрепить их деревянные основания камнем, как предложил брат, и заняться северным крылом.
Чем дальше они ехали, тем больше воодушевлялась Бренна, настроение ее поднималось, и улыбка не сходила с ее лица.
Настроение же Коннора становилось все мрачнее, по мере того как взору открывались руины отцовского дома.
– Кто здесь жил? – прошептала она, глядя на обуглившиеся остатки прежнего строения.
– Мой отец.
– Он умер здесь? – Да.
– Ты жил с ним? – Да.
По его холодному тону Бренна поняла, что Коннор не хочет никаких расспросов о прошлом. Но ей не терпелось выяснить о муже все, чтобы понять, как он стал таким человеком – суровым, настороженным, с жестким, непреклонным характером. Придется подождать, сказала себе Бренна, и не приставать к нему, иначе он никогда не раскроет ей свое сердце. Надо сначала завоевать его доверие.
Бренна не могла оторвать глаз от руин. Она еще долго оборачивалась на них по дороге к замку.
Раньше ей приходилось видеть результаты пожара, но здесь ей чудилось что-то иное, смущавшее ее сердце. Через некоторое время Бренна поняла, что именно – сожженный дом фермера, о котором она вспомнила, быстро затянулся сорной травой. Эти руины не заросли. С трех сторон их окружал лес, но ни одно ползучее растение не дотянулось до опустошенного места. Очевидно, его заботливо сохраняли в таком виде, и в этом ей почудилось нечто жуткое.
Почему Коннор не приказал все срыть? Или он хотел, чтобы эти черные развалины служили ему и его людям постоянным напоминанием о прошлом?
Нужно набраться терпения, и она получит ответы на свои вопросы.
Бренна выпрямилась, снова обернулась, засунула свою руку в свободную руку Коннора, прислонилась к нему спиной и помолилась за упокой души его отца. А потом – за упокой души его дорогой матери.
Через минуту перед ней предстал ее новый дом.
И Бренна стала горячо молиться за спасение своей души. Закрыв глаза, она пыталась убедить себя, что еще не видела дома вообще. Но когда, собрав все силы, взглянула еще раз, чудовищное сооружение стояло на том же месте, нависая с вершины холма, как рассерженная горгулья.
Она, должно быть, прогневила Бога, если он подобрал ей столь отвратительное место. Наверное, она гораздо больше причиняла горя отцу с матерью, чем понимала, и, прося прощения за проступки, так и не сумела умилостивить Господа.
«Держись! – велела она себе. – В конце концов, не Бог отвечает за эту крепость, а Коннор».
Борясь с отчаянием, Бренна предприняла попытку отыскать в своем новом доме хоть что-то хорошее. Она несколько раз прошлась по нему пристальным взглядом и, слава Богу, нашла причину, чтобы вздохнуть с некоторым облегчением.
Строение гигантское. «Но это ведь неплохо, правда?» – спросила она себя. Оно скорее большое, чем хорошее, вопреки словам Коннора. Она предположила, что в высоту крепость насчитывает три, а то и четыре этажа, хотя точно сказать было трудно, поскольку окон, по которым это можно было бы определить, она не нашла.