– Объясни мне, почему она оказалась на ступеньках, – велел Алек.
– Я люблю тебя, папа.
Что ж, их затея все разузнать пока не удалась. Но и попытка девочки ускользнуть от отца – тоже.
– Ответь мне, Грейс.
– Она должна была меня поймать.
Теперь Алек мог мысленно нарисовать картину происшедшего. Коннор же оставался в неведении, поскольку он переехал из дома Алека задолго до рождения Грейс и понятия не имел о проказах этого ребенка.
– Я все еще не понимаю, как Бренна могла оступиться, – пробормотал Коннор.
– Грейс, скажи дяде, как она поймала тебя, – подсказал отец.
Девочка была в восторге от внимания отца и дяди. Она встала ногами Алеку на колени, вскинула руки над головой и попыталась изобразить происшедшее.
Алек вцепился в дочь и осторожно усадил ее обратно.
– Ты же могла умереть, Грейс! – Он покачал головой.
– Я знаю, папа. Ты мне уже говорил. Много раз.
– Она могла бы погубить и вашу драгоценную жену, лаэрд, – заметила кухарка, вернувшись из кухни.
Алек повернулся к пожилой женщине:
– Моя дочь сама слетела с верхней ступеньки лестницы, так, Элайн?
– Я не видела, как все было, но моя хозяйка сказала, что Грейс летела вниз по лестнице так же быстро, как камень с верха башни. Леди Бренна должна была прыгнуть, чтобы ее поймать.
– Они обе могли сломать себе шею.
– О да, могли, Коннор, – согласился Алек, прежде чем обратиться к верной служанке. – Объясни, почему наши жены не хотят сказать нам правду.
Элайн не могла не подчиниться приказу хозяина и коротко рассказала о пари.
Братьев оно ничуть не развеселило.
Джейми и Бренна вернулись через несколько минут. Оба мужчины встали, но дамы не обращали на них внимания, и они сели снова.
Алек налил вина и залпом выпил.
Бренна уже завоевала его расположение, выйдя замуж за брата.
С той самой минуты когда он узнал о спасении его драгоценной дочери, Бренна могла рассчитывать на его преданность.
А после того как она дала Джейми совет снять чертов гобелен со стены, Бренна могла не сомневаться – Алек ею восхищается.
Джейми яростно сопротивлялась.
– Ну, тогда поскорее убери желтые нитки из ореола. Ты не можешь канонизировать Вильгельма Завоевателя только потому, что считаешь его святым. Это настоящее богохульство!
– Он будет святым, как только церковь обратит на него внимание.
Бренна покачала головой:
– Неудивительно, что твой муж при виде этого ковра вел себя так, словно повстречался с самим дьяволом. Почему ты повесила бывшего короля Англии в доме горца? Даже я знаю, что ему здесь не место. Сними, Джейми. Боже мой, а я-то всякий раз, проходя мимо, крестилась. Что же это такое, если не богохульство? У тебя нет других королей, которых можно повесить вместо него?
– А зачем мне его менять на другого?
– Да потому что ты живешь в Горной Шотландии, вот почему.
– А ты разве не знаешь, Бренна, что я родилась и выросла в Англии?
Нечего и говорить, что ее признание сразило Бренну. Джейми расхохоталась – ей удалось ошарашить новую сестру.
– Но ты так похожа на местную жительницу. Мне никто не говорил, что ты, оказывается… – Бренна замолчала и уставилась на мужа. – Ты должен был сказать мне об этом.
– Нет, я думаю, Коннор не должен был этого говорить. И вообще запомни, Бренна: наши мужья ничего не говорят женам, пока их на это не сподвигнешь. Но мое признание должно было тебя обрадовать, а не рассердить.
Бренна наконец перестала дуться на мужа.
– Конечно, я рада. Еще бы – ты мне так понравилась. Теперь понимаю почему.
– Мери тебе тоже понравится. Алек, ты видишь, как мне повезло? Теперь у меня по сестре с каждой стороны нашей границы.
– Да, – согласился Алек.
– Коннор, Бренна должна познакомиться с Мери как можно скорее.
– А можем мы остановиться у них по дороге домой? – спросила Бренна.
– Слишком поздно, надо ехать в замок, – ответил Коннор. Полная решимости добиться своего, Бренна подошла и положила руку на плечо мужа.
– Тогда в другой раз? – Да.
Она похлопала его по плечу, давая понять, как высоко ценит его доброту.
Вставая из-за стола, Алек отвернулся, чтобы Бренна не увидела его улыбку. Кинкейду было приятно наблюдать за женой Коннора – ему было ясно, что Бренна обожает его брата. Но улыбку у него вызвал Коннор, пытавшийся делать вид, что ему все это вовсе не нравится.
Коннор покачал головой, глядя на Алека.
– Не домысливай, брат, – сказал он Алеку, отодвигая жену с пути и направляясь к Кинкейду. – И не преувеличивай того, что есть.
Алек кивнул:
– А я бы посоветовал тебе не преуменьшать.
Бренна понятия не имела, о чем они говорят между собой. В ответ на ее просьбу объяснить, что означают их слова, Алек резко поменял тему разговора.
– Будьте внимательны на пути домой.
– Коннор всегда настороже, – сказала Бренна.
– Да, это верно, – кивнул Алек, прежде чем сделать еще одно предупреждение брату. – Он может ждать вас на вашей земле, даже сейчас.
– Ах, Алек, ты даешь мне надежду.
– Твоя самонадеянность погубит тебя когда-нибудь. Мы с тобой оба знаем, что он хочет ее вернуть.
Бренна вдруг поняла, о ком говорят братья. Сначала она испуганно вскрикнула, а потом схватила Коннора за руку и прошептала:
– Эта свинья Мак-Нейр, да?
Муж улыбнулся. Бог, наверное, любит ее – Бренна начинала понимать, как ей повезло, что она вышла за него замуж.
– Да, эта свинья Мак-Нейр.
– Ты ведь не будешь?
– Что не буду?
Она потянулась к его уху, чтобы никто больше не слышал ее слов.
– Отдавать меня назад. Улыбка исчезла с лица Коннора.
– А ты как думаешь?
– Не отдашь.
Он кивнул ей, давая понять, что она догадалась верно.
Он обнял ее за плечи и легонько сжал, довольный ее ответом.
Бренна попыталась скрыть раздражение. Это было трудно, особенно если учесть, что муж старается оправдать ее поведение перед братом.
– Моя жена не собиралась меня обидеть, – пояснил он. – Она англичанка и пока не все понимает.
– Чего я не понимаю? Алек ответил:
– То, что принадлежит нам, мы хорошо охраняем. И защищаем наших жен. Ты еще не понимаешь свою ценность, да, Бренна?
– Нет. Она еще не понимает, – отозвался Коннор.
– Англичане тоже защищают то, что им принадлежит, – сообщила она очевидное. – Бароны – ужасные собственники.
– Так почему же тогда ты здесь, детка? – спросил Алек. – Твой отец защитил тебя, отправив замуж за Мак-Нейра?
– Одно с другим не связано, лаэрд.
– А в чем разница? – спросил он.
Братья, наверное, подумают, что отцом двигала жадность, если она попытается объяснить причину. И знала, что ей никогда не удастся убедить их в любви ее дорогого папочки к своим дочерям.