сам. Не трать времени на получение ордера. Задержи его как важного свидетеля по делу об убийстве Калмуса. И если я сказал «задержи», значит его нужно задержать. Я хочу, чтобы к моему возвращению он уже был в участке. Вернусь через полчаса… может, чуть позже.
Инспектор встал, наградил меня кислым взглядом, каким прежде еще не удостаивал, вернулся в красное кожаное кресло, наградил Вулфа еще более кислым взглядом:
– Вы с Гудвином поедете со мной. Кем вы, придурки, себя возомнили? Гудвин бесстыдно лгал, что зафиксировано в подписанном им протоколе. А вчера утром он заявил мне, будто я лучше знаком с обстоятельствами убийства Калмуса, чем вы оба. Гудвин, как ты рассчитываешь выпутаться из всего этого дерьма? Не смей ухмыляться, чтоб тебе пусто было! Я быстро сотру эту дурацкую ухмылку с твоих губ!
– Не трудитесь, – беззлобно произнес Вулф. – Мистер Гудвин лгал не вам, а доктору Эйвери. В среду он не вел наблюдения за домом Калмуса. Истинная правда. Он приехал туда вскоре после десяти вечера. Вместе с мисс Блаунт. Поэтому ни при каких условиях не мог видеть, как убийца входил в дом или выходил оттуда. Мы надули доктора Эйвери. Поскольку было невозможно…
Но на сей раз Вулфа прервал не Кремер. В кабинет вошел Сол с очередной бутылкой шампанского. Сделал три шага и остановился. Увидев, что Вулф замолчал, предоставив ему свободу действий, Сол достал еще один бокал, наполнил его шампанским и вручил Кремеру, после чего долил себе, Орри и мне, поставил бутылку в ведерко и сел. Кремер машинально взял шампанское, пролив немного на штаны, удивленно посмотрел на бокал, словно не понимая, как тот оказался в руке, поднес ко рту, в три глотка осушил, поставил на приставной столик и злобно посмотрел на Вулфа:
– Я вам не верю. Чтобы я клюнул на вашу наживку, попробуйте объяснить мне, откуда вы узнали, что Эйвери входил в дом, если Гудвин его не видел. И откуда узнали, что Эйвери убил Джерина. Короче, я вас внимательно слушаю.
– Да, конечно, в этом все дело, – кивнул Вулф. – Хотя объяснить будет довольно сложно.
– Кто бы сомневался. Но я постараюсь понять. Ну так что?
Вулф откинулся на спинку кресла:
– Я основывался на умозаключении, а не на имевшемся факте за отсутствием такового. Умозаключение мое строилось на трех аргументах. Первое. Блаунт не убивал Джерина. Как вам известно, у меня с самого начала было подобное предположение, и убийство Калмуса его укрепило. Второе. Джерина не убивал ни один из посредников: Хаусман, Йеркс, Фэрроу. Я уже принес извинения за то, что включил их в число подозреваемых. А теперь я приношу свои извинения и вам. Такого просто не могло быть, если учесть, что поднос был у Джерина под рукой и в любую минуту могли войти остальные посредники. – Вулф поднял руку, словно отмахиваясь от столь абсурдной идеи. – Пф! Третье. Остается лишь Эйвери. У него имелась хорошая возможность, даже более удобная, чем у Блаунта. Эйвери приготовил адскую смесь, подмешав яд в горчичную воду, и дал выпить Джерину. Версия, что у Эйвери действительно был мотив, заслуживает доверия. Как записано на этой пленке, мистер Гудвин заявил Эйвери, что тот не испытывал злых чувств к Джерину, а имел целью уничтожить Блаунта. Это может быть…
– А зачем ему нужно было уничтожать Блаунта?
– Затем, что Эйвери хотел получить жену Блаунта. Конечно, это невозможно доказать, поскольку единственное свидетельство спрятано в глубине души Эйвери, но невозможно и опровергнуть. Полагаю, вы уже беседовали с миссис Блаунт?
– Да. Несколько раз.
– Как по-вашему, она способна, сама о том не подозревая, возбуждать в мужчинах желание?
– Да, разрази меня гром!
– Тогда мотив можно считать более или менее правдоподобным. Итак, мотив и возможности установлены. Но тогда остаются еще два вопроса: почему Джерину внезапно стало настолько плохо, что пришлось звать доктора Эйвери, и был ли у Эйвери с собой мышьяк? Честно говоря, я не подозревал доктора Эйвери до тех пор, пока мистер Гудвин не получил ответы на оба вопроса, поговорив с мистером Блаунтом вчера в тюрьме. Оставался и третий вопрос: было ли Эйвери заранее известно, что мистеру Джерину станет плохо, хотя это всего лишь часть второго вопроса. И ответ таков: да, ему могло быть известно и, скорее всего, действительно было. Он узнал все от Калмуса. Вот тогда-то…
– Да бросьте! – оборвал Вулфа Кремер. – Гудвин узнал это от Блаунта. А тот сидит в тюрьме за убийство. Он ваш клиент. Не мой.
– Мы до этого еще дойдем. Я рассказываю вам, каким образом вышел на Эйвери. Именно потому-то Каламус и начал его подозревать, однако совершил смертельную ошибку, решив разобраться с ним один на один. – Вулф поднял руку ладонью вверх. – Вот так-то. Когда мистер Гудвин доложил мне о своей беседе с мистером Блаунтом, я почувствовал удовлетворение, что, как я и предполагал, убийцей оказался мистер Эйвери, но у меня не было ни мало-мальски веского доказательства, ни надежды его получить. Да, я почувствовал удовлетворение, хотя удовлетворение – это отнюдь не уверенность, а в данном случае мне требовалась именно уверенность. Тогда я решил проверить свои подозрения и сделал кое-какие хитроумные приготовления. Итак, я попросил миссис Блаунт собрать у меня всех заинтересованных лиц, включая доктора Эйвери. И когда вчера вечером они пришли, я сообщил, что уволил мистера Гудвина – он не присутствовал на нашей встрече – и отказываюсь от дела. Затем я вернул мисс Блаунт, которая была посвящена в наш план, выплаченный мне гонорар. Я заявил, что уволил мистера Гудвина за неисполнение служебных обязанностей, поскольку в среду вечером он должен был держать дом мистера Калмуса под постоянным наблюдением. Однако Гудвин имел наглость покинуть свой пост на час или больше и не увидел, как убийца входил в дом и выходил оттуда.
– Они плохо знают Гудвина, – пробормотал Кремер, что меня приятно удивило.
– Теперь знают, – произнес Вулф. – По крайней мере, Эйвери точно знает. Итак, Гудвин позвонил из номера отеля доктору Эйвери, сообщил, что его уволили и почему, а затем признался, что не покидал своего поста, дал понять Эйвери, будто видел, как тот в среду вечером входил в дом Калмуса и выходил оттуда, после чего назначил доктору встречу в ресторане «У Пиотти», велев захватить с собой сто тысяч долларов. Ну и конечно, реакция доктора Эйвери нас вполне устроила. Если бы он – виновный или невиновный – проигнорировал этот вызов, я бы оказался ни с чем. Я могу немного отклониться от темы?
– Вы только тем и занимаетесь, – буркнул Кремер.
– Это