«Скорей бы все уже закончилось», — со вздохом подумала она, безвольно распластавшись под Вожаком и наблюдая, как колышутся над головой ветви деревьев. Но Вожак не думал прекращать. Наоборот, его толчки становились быстрее и резче. Его член врывался в Динкино лоно все агрессивнее, плотно прижимаясь к ее промежности своим основанием с каждым ударом, а потом ускользая, чтобы повторить этот ритмичный танец вновь и вновь.
От очередного сильного и глубокого проникновения между ног вспыхнула и погасла уже знакомая Динке искра удовольствия. Динка зажмурила глаза и настороженно прислушалась к ощущениям. Снова… и снова… Наслаждение вспыхивало все ярче, усиливаясь с каждым толчком. Внутри ее лона его член скользил, гладил, растягивал, и сладкое сосущее чувство нарастало с каждым движением.
— О-о-о! — стон сорвался с ее губ непроизвольно. И Динка выгнулась в пояснице, обхватив ногами бедра Дайма, чтобы усилить ощущения, сделать их ближе, длиннее, ярче.
— О-о-о! — из ее головы вылетели все мысли. Не было больше разочарований и обид, лишь стремительной лавиной нарастающее наслаждение и маячивший на расстоянии кончиков пальцев сладкий исход.
— О-о-о! — ощущения от его толчков сливались в один яркий пульсирующий водоворот, и Динка мечтала погрузиться в него до дна, утонуть, захлебываясь своими криками. Но этого было мало. Ей не хватало совсем чуть-чуть. Она то стонала, то жалобно хныкала, до предела выгибая поясницу и толкаясь бедрами ему навстречу.
Дайм приподнялся над ней, подхватил обеими руками ее под ягодицы и глубоко насадил ее на свой член.
— Да! — выкрикнула Динка, ощущая, как жаркая волна долгожданного экстаза накрывает ее тело, как мучительно сладко сокращаются мышцы промежности, еще плотнее обхватывая его член, как пульсирует он внутри нее в ответ.
Вожак выскользнул из нее, как только она перестала вздрагивать от последних вспышек удовольствия, и устало опустился рядом, сгребая ее в охапку и притягивая к своей груди. Динка с наслаждением зарылась носом ему в грудь, чувствуя, как усталость и сладкая истома затягивают сознание, и провалилась в сон.
Утром Динка опять проснулась позже всех. Она лежала одна немного в стороне от костра, бережно завернутая в плащ. Для нее это было так странно. Почему Дайм завернул ее? Чтобы она не замерзла и не заболела? Или чтоб другие не увидели ее обнаженного тела? Поразмышляв об этом, она пришла для себя к выводу, что быть «присвоенной» не так уж плохо. Что же плохого в том, что он теперь еще больше заботится о ней?
Несмотря на то, что она все еще чувствовала себя вещью, ей казалось, что отношение демонов к ней постепенно меняется к лучшему. И ей это нравилось. Как и любому человеку, ей хотелось, чтобы ее принимали. А эти мужчины, в отличие от Ливея и Агнесс, не пытались ее изменить, переделать, исправить. Ва́ррэнов Динка устраивала такая, какая она есть. Они безобидно смеялись над ее наивностью, охотно учили ее чему-то новому, не осуждали за ее тягу к удовольствиям, не обращали внимание на ее недостатки.
Да и ей не хотелось больше называть их «демонами», даже в своей голове. Какие же они «демоны»? Разве могут «демоны» быть такими?
Мужчины сидели у костра тесным кружком и что-то тихо обсуждали. Убедившись, что на нее никто не смотрит, Динка нащупала свою одежду и, зарывшись в большой плащ Вожака с головой, натянула его на себя, чтобы одеться под ним. В промежности после вчерашнего немного саднило. Но боли не было. Динка робко просунула руку между ног и потрогала пальчиком отверстие, ожидая почувствовать там дыру по меньшей мере с луковицу. Но там было точно также, как и всегда. Крошечная ямочка, в которую едва помещался кончик указательного пальца. Чудеса!
— Если ты уже проснулась, то иди сюда, — услышала она окрик и вздрогнула, узнав голос Штороса. — Сколько можно там возиться?
Динка поспешно вытащила руку из штанов, тщательно обтерла палец о траву и встала, собирая с земли и стряхивая плащ.
Ва́ррэны уже все съели, но ее порция лежала на широком листе лопуха нетронутая.
— Ешь скорее, — поторопил ее Вожак. — Вам с Хоегардом уже пора выезжать.
Динка кивнула, молча запихивая в рот куски жареного мяса и жадно запивая водой, чтобы быстрее проглотить. Однако любопытство было сильнее спешки, и Динка искоса поглядывала на Дайма, пытаясь угадать: а ему вчера тоже понравилось? Он получил то, что хотел получить? Но по выражению его лица догадаться о чем-либо было невозможно. Он был совершенно обычный. Как будто ничего особенного вчера и не произошло.
«Да, пожалуй, ничего и не произошло. Для него», — с горечью подумала Динка. Ведь это только для нее он был первый мужчина. А она для него просто одна из… Обычное дело.
Динка с усилием проглотила последний плохо прожеванный кусок и, вытерев руки о штаны, вскочила на ноги. Она готова ехать.
Вожак отдал ей своего коня. И из леса на протоптанную грунтовую дорогу они с Хоегардом выехали на двух лошадях.