— Однако, — сказала матрона, возвращаясь к своей обычной оживленной манере разговора, — Я попросила вас прийти частично из-за неё. Сегодня утром, Кирен прислала вот это сообщение.
Она передала ему бумагу содержащую с полдюжины строк отличительного острого почерка Кирен.
Он быстро прочитал. — Джейм, несмотря ни на что, прошла все испытания, но с тех пор исчезла. Харн её ищет.
Его руки стали холодными, в голове запрыгало эхо. Я поставил свою сестру под угрозу гибели, когда без всякой защиты послал её сюда прошлой зимой. Я не знал. Я не знал. Но сейчас, я был хорошо осведомлен о рисках, которым она подвергается. Я хочу видеть её мёртвой?
— Прошу прощения, леди, — сказал он, быстро вскакивая. — Я должен немедленно отбыть в Тентир.
Он был уже на полпути к двери, когда она позвала сзади: Подожди!
Её рука снова записала, но острые письмена, появляющиеся на листе, нарушали её обычный сглаженный поток букв. Кирен послала ещё одно сообщение.
Матрона — шанир, осознал Торисен, и, непроизвольно, отступил на шаг. Возможно, и Кирен тоже. В тоже время, более хладнокровная часть его разума внимательно наблюдала за происходящим, Так вот почему новости Тришен свежее, чем у Рябины, хотя моя управляющая чуть не убила себя, спеша их принести.
Тришен прочитала то что написала и улыбнулась. — А. Пропажа нашлась. Ваш боевой командир Харн спас вашу сестру из логова медведя — что бы это могло быть? возможно метафора? — и прямо сейчас она принимает свой шарф из его рук как кадет.
Солнце зашло. Холодная горная тень проникла в комнату вместе с первым дыханием ночи. Торисен задрожал, а потом удивился, почему.
Она выскальзывает из-под твоего контроля, парень. Я говорил, что она слишком сильная для тебя.
Но Джейм в безопасности… по крайней мере, в данный момент. Харн, конечно, сможет в будущем удержать её в стороне от проблем.
А с каких пор, парень, это кому-нибудь, когда-нибудь удавалось?
Стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть. Снаружи, голос Каридии, похожий на пронзительное тявканье комнатной собачонки, жаждущей крови, перекрывал протесты капитана: Тришен, ты сию секунду откроешь эту дверь! Я знаю, что ты его там прячешь!
— Ох дорогой, — сказала Тришен, пока Торисен яростно озирался в поисках другого выхода. — Я боюсь здесь только одна дверь. И окна. Мне так жаль.
Пухлые маленькие кулачки заколотили в дверь. — Ты эгоистичная стеклоглазая книголюбка снобистка, впусти меня!
— Тогда окно, — сказал Торисен и перебросил ноги через подоконник.
Стена под ним была плотно увита плющом, но он всё-таки был на высоте трёх этажей и только с одной здоровой рукой. Его ноги заскребли в поисках опоры по переплетению упругих лоз. Жёсткие листья лезли в глаза. Хитрость заключалось в том, чтобы шагнуть вниз, закрепить ногу, а затем спуститься и быстро схватиться рукой чуть ниже, прежде чем гравитация оторвёт его от стены. Наверху, волвер высунулась из окна, горестно поскуливая. Торисен был на полпути вниз, когда она бросилась вслед за ним. Он инстинктивно выпустил из рук опору чтобы поймать её и они оба упали, прямиком в руки Бурра. Рослый кендар поставил Торисена на ноги и щенок спрыгнула на землю.
До них долетел смех Тришен. — Вот теперь я верю, что вы и Леди Джеймс всё-таки родственники. Теперь, прошу меня извинить, мой лорд. Кто-то стучится в дверь.
— Беги, — сказал Торисен Бурру и последовал своему собственному совету.
VIОни остановились во внешнем дворе, тяжело прислонившись к каменному боку старого замка.
— Трое, — сказал Торисен, смеясь и держась за заколовший бок. — Я больше никогда не хочу принимать участие в подобной охоте на оленя. — Затем он заметил выражение лица Бурра. — В чём дело?
— Мой лорд, управляющая Рябина нашла кендара Муллена.
Его формальность заставил Торисена отступить. — Нашла кого? Ох. Конечно. Где?
— В зале посмертных знамён.
Они были почти у его дверей. Торисен на мгновение заколебался, положив руку на запор, а затем вошёл, сопровождаемый Бурром. Они оставили щенка, забытого, но непреклонного, на пороге.
Зал занимал весь первый этаж старого замка, помещение с низким потолком, без мебели и окон. Факел, установленный в держателе у двери, приносил мерцание ложной жизни галерее лиц, тесно покрывавшей стены. Норфы, представленные здесь, были мертвы. Большинство портретов изображали хайборнов с резкими и гордыми фамильными чертами лиц, немало из них выдавало искажения безумия, которое также бежало в крови Норфов. Здесь были знамёна — портреты, но некоторые из них казались карикатурами; если не в жизни, то в смерти все хайборны попадали на суд тех, над кем имели власть. Кроме того, среди их сомкнутых рядов затесалось несколько кендаров, по большей части выдающихся офицеров, летописцев и ремесленников. Каждое знамя было соткано из нитей распущенной одежды, в которой каждый мужчина, женщина или ребёнок умерли. Воздух пах холодным камнем и старой заплесневелой тканью, с неожиданной примесью острого аромата свежей крови.
Рябина сидела в центре зала, держа на коленях голову пропавшего кендара. Когда она подняла глаза, её покрытое шрамами лицо, и так всегда невыразительное, показалось ещё менее живым, чем у окружающих её мёртвых.
— Я прежде всего посмотрела здесь, мой лорд, и нашла его.
Торисен встал на колени рядом с ней. Он не сразу понял, что он видит.
Широкое лицо кендара было сравнительно обычным, но весь его когда-то румяный цвет теперь создавался только светом факелом. Под ним, широкая грудь и грубые руки были, похоже, покрыты лохмотьями, тёмными от запёкшейся крови, как если бы он начал вырезать волнистые линии знака раторна на своей одежде, а потом и коже под ней, врезаясь всё глубже и глубже, кроме тех мест, где старые шрамы отталкивали лезвие в сторону. Большая часть крови вытекла давно и уже успела высохнуть, но часть её всё ещё слабо сочилась из его горла, где нож с белой рукоятью сделал, в конце концов, слишком глубокий порез. Кровь, в которую Торисен встал коленями, была ещё тёплой. Он мог чувствовать, как она просачивается через его одежду.
Мужчина всё ещё дышал, но уже едва-едва. Его глаза были полураскрыты как у уставшего ребёнка, которого пытаются насильно разбудить. Затем он разглядел, кто к нему склонился, и улыбнулся.
— Мой лорд.
Торисен сжал мозолистую руку кендара. — Муллен. Добро пожаловать домой.
Он продолжал улыбаться, но его глаза закатились, а дыхание не вернулось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});