— С дядей Ричардом все в порядке, не беспокойся, — прошептал Патрик, шевеля дыханием ее волосы.
Щеки Софи моментально сделались пунцовыми. «Боже, неужели он всегда будет заставлять меня так трепетать?» Их взгляды встретились.
— Пора идти, дорогая.
— Идти? — Софи неожиданно испугалась. — Но ведь еще совсем рано. А как же дядя? — Она направилась к епископу, деловито беседующему с Шарлоттой.
— Тем, что у меня такой цвет лица — не правда ли, достаточно свежий, — я во многом обязан новому режиму, который прописал мне доктор Рид. В день не больше одной чашки шоколада, а кроме того, трижды овсянка на воде и печеное яблоко. За час до ужина.
Софи не переставала мечтать о том, что будет, когда они наконец останутся с Патриком одни.
Епископ посмотрел на нес с улыбкой:
— Пожалуйста, моя дорогая, задавайте вопросы относительно диеты. Должен вам сказать, доктор Рид становится в Лондоне довольно знаменитым благодаря оригинальности своих предписаний и, разумеется, их действенности.
— А… — начала Софи и замолкла, беспокойно соображая, что бы такое придумать. Мешал Патрик, вернее, его рука, которая перебирала сзади ее волосы. — А какой сорт яблок вы предпочитаете, сэр?
— Очень хороший вопрос, моя дорогая! Я предпочитаю золотой ранет. Мой слуга печет яблоки на чистом кирпиче, омытом родниковой водой.
— Дядя Ричард, надеюсь, вы нас извините, — вмешался Патрик. — Мы вынуждены откланяться. Пора на корабль.
— Куда? — Ричард удивленно вскинул брови. — На корабль? Только не говори мне, что ты берешь с собой в открытое море это бедное дитя.
— Дядя Ричард, в открытое море мы не пойдем. Только немножко поплаваем вдоль берега. И все.
— Надеюсь, недалеко от земли. Тогда еще ничего. Потому что любая леди в море чувствует себя неважно. Так уж устроены женщины. — Он сочувственно посмотрел на Софи. — Попробуйте яблоки, моя дорогая, они помогут. Патрик, сегодня же до отплытия пошли за золотым ранетом. Утром первым делом ей надо поесть печеных яблок. Так ты понял, не забудь кого-нибудь послать за ними.
Патрик встретил смеющиеся глаза брата.
— Пошлю, дядя Ричард, — ответил он серьезно, — обязательно пошлю. Ведь печеные яблоки — это единственное, что может успокоить желудок Софи.
Епископ о чем-то сосредоточенно размышлял.
— Но, Патрик, на борту может не оказаться подходящих кирпичей. Тебе следует сегодня же послать кого-нибудь и за кирпичами. Но вы правы. Вам лучше отправляться, поскольку еще предстоит столько приготовлений.
Нервозное состояние не помешало Софи улыбнуться.
— Я должна еще попрощаться с мамой. Патрик взял ее руку.
— Вон она, у двери. Ждет.
Софи обнялась с Шарлоттой и отпрянула. Та что-то прошептала ей на ухо.
— Шарлотта, я не расслышала.
Подруга наклонилась ближе и прошептала снова. Софи кивнула, сильно при этом покраснев.
— Что же ты ей сказала? — спросил Алекс, глядя вслед новобрачным.
Шарлотта повернулась и лукаво посмотрела на мужа.
— О, — понизил голос Алекс, — можешь не продолжать. Я все понял.
В этот момент зазвучал менуэт, и они растворились в медленном, грациозном танце.
На выходе из танцевального зала новобрачных ждали родители Софи.
Она сделала перед ними глубокий реверанс.
Глотая слезы, Элоиза заключила дочь в объятия.
— Ma fille, — произнесла она, переходя на французский, — soi heureuse, ma cherie! Je te souhaite tout le mieux pour ta vie mariee…[13]
— Я буду счастлива, мама, — пробормотала Софи. Отец обнял ее, а затем быстро пожал руку Патрику.
— Прошу вас, берегите мою Софи. — Взгляд Джорджа был немного напряженным, а во всем остальном он выглядел так, как будто Софи отправляется на пикник в Гайд-парк.
Она поцеловала отца в лоб.
— Не беспокойтесь, папа. У меня все будет прекрасно.
Когда новобрачные направились к двери, у Элоизы перехватило дыхание. Она громко схлипнула. Джордж обнял жену. Прилюдно, наверное, впервые в жизни.
— Элоиза, ты же слышала, у нее все будет прекрасно, — хрипло произнес он. — Для беспокойства нет никаких оснований. Фоукс надежный человек. Он хороший.
Элоиза сбросила его руку со своей талии и быстро зашагала в холл. Догнав ее в коридоре, Джордж пошел рядом. По ее лицу струились слезы. Сердце Джорджа сжалось, он никогда не видел Жену плачущей.
— Что с тобой, любовь моя? — Он взял ее руку. Элоиза снова начала всхлипывать:
— Ты не поймешь… Она — это все, что у меня было в жизни! На мгновение Джордж замер, а затем притянул к себе.
— Но, Элоиза, у тебя еще есть я. Она продолжала всхлипывать.
— У тебя есть я, Элоиза, — повторил он. — И всегда был.
Только сейчас поняв смысл его слов, она подняла наполненные слезами глаза, раскрыла губы, — видимо, собиралась что-то ответить, — но к ним тут же приникли губы Джорджа.
Казалось, поцелуй длился целую вечность.
— Пожалуйста, Элоиза, — хрипло прошептал наконец Джордж, с трудом оторвавшись от ее губ. — Давай попытаемся начать все сначала.
Глава 14
Софи проснулась в радостном изумлении. Сон был крепкий, можно сказать, бездонный, но вдруг к ней что-то нежно прикоснулось. Что именно, она пока понять не могла. Постель плавно покачивалась. Софи лежала, уткнувшись носом в пахнущие лимоном простыни. В каюте явственно ощущался острый запах насыщенного солью морского воздуха.
Она повернулась и открыла глаза. Высоко над ней был виден резной орнамент арочного балдахина кровати Патрика. И кровать, и каюта роскошные. На корабле Софи была впервые в жизни и просто не могла вообразить, что каюты могут быть такими. Кровать эту Патрик купил в Индии. Она представляла собой массивное сооружение, похожее на большой ящик с фигурным балдахином, подпираемым колоннами, покрытыми изящной резьбой. В основном это были цветы. Причем оттенок преобладал малиновый. Несколько минут она сонно любовалась причудливым рисунком, пока не спохватилась: так ведь это брачная постель!
Естественно, брачная постель предполагает наличие жены и мужа. Относительно жены все ясно, а муж, хм… — вот он. Рядом с собой Софи увидела мужскую руку.
Резьба, цветы и все прочее были немедленно забыты. Софи едва сдержалась, чтобы не захихикать. Патрик лежал, повернувшись на бок, спиной к ней. Она могла видеть только шелковистую копну черных кудрей, слегка прореженных серебром. Он был совершенно голый. Софи осознала, что и она тоже. Ее щеки порозовели.
Воспоминания о событиях прошедшей ночи, доселе скрытые в укромных уголках подсознания, хлынули на новобрачную и моментально затопили. Она окунулась в них с головой. Эти воспоминания принесли с собой странное бодрящее тепло, которое тут же угнездилось внизу живота и под коленями.