убирая трубку в карман…
* * *
Баранов нашел Эльвину и сыщика в открытом кафе «У дяди Федора» на Байкальской. Они посидели за шашлыком и бутылкой вина. Вникнув в суть дела, Баранов тут же связался с Владом и получил согласие направить к нему гостей. Перед тем как уйти, он взял у Крюкова номер его мобильника, а ему оставил свой и Влада.
— На днях я и сам с вами свяжусь, — пообещал он, прощаясь…
Оказалось, что ехать надо довольно далеко. Крюков прикинул расстояние, расход бензина до поселка Микулина яма, где бросил якорь Влад, и с грустью вздохнул.
Дорога заняла чуть больше часа, если не считать езды по городу. Наконец они увидели вдали беленые стены и золотые купола монастыря, о котором говорил Влад, объясняя по телефону, как к нему проехать. В указанном месте сыщик съехал с десятиполосного шоссе. Отсюда до Микулиной ямы оставалось три километра езды по грунтовой дороге…
Увидев пылящую по проселку приметную «рябуху» Крюкова, Влад-второй вышел навстречу, помахал рукой. Сыщик затормозил и бывший программист уселся на заднее сиденье.
— Привет, сто лет тебя не видел, — поздоровался он с Эльвиной.
На Крюкова он посмотрел более внимательно.
— Ты случайно не из ментовки?
— А разве это что-то меняет? — отозвался сыщик.
— Смотря зачем ты приехал.
Крюков переглянулся с Эльвиной. Жизнь научила его, что темнить следует только в случае крайней необходимости.
— Мы в розыске, надо бы на недельку заныкаться. У тебя это можно сделать? То, что я мент, в данном случае, фактор действительно случайный.
Влад в нескольких словах, сопровождаемых жестами, объяснил Крюкову, куда ехать. Потом добавил:
— Если вам негде жить — милости просим. А ищут вас или нет, — это здесь никого не интересует. Но, извините, ребята, мне неудобно это говорить. У нас проблемы с деньгами…
— Деньги у нас есть, — вставила Эльвина. — Немного, но, думаю, хватит.
— Тогда тормози, мы приехали. — Влад выбрался из машины и помог выйти Эльвине.
Крюков тоже вышел и огляделся. Увиденное им явно обрадовало бы пессимиста, уверенного в том, что везде плохо, а там, где он находится, — особенно. Серая унылая местность, кучка таких же серых и унылых бараков — не то дома, не то сараи.
— Что тут у вас за богадельня? — спросил он.
— В точку попал. Это детский приют, — ответил Влад. — В левом крыле имбецилы, а там, дальше, слепоглухонемые.
Крюкова передернуло. Он вдруг вспомнил картинку из старой, апельсиново-оранжевой детской энциклопедии. Там ученый профессор общался со слепоглухонемой девушкой. Та, чистенькая и ухоженная, улыбалась счастливой улыбкой. Очередная картинка на тему «Счастья полные штаны». Мысль, что профессор смог бы приехать в эту дыру, чтобы сфотографироваться с одной из здешних пациенток, показалась оперу дикой и нелепой до крайности.
Вдали виднелась серая лента шоссе. По ней летели машины. Все они, отечественные и иностранные, казались пришельцами из другой жизни. Сверкая черным лаком, роскошный «мерседес», отсюда похожий на небольшого жука, свернул на дорогу, ведущую к золотым куполам белокаменного монастыря.
Влад невесело усмехнулся.
— Это из соседнего монастыря тачка. — Я там с год послушником прокантовался. Хотел жить не по лжи. Бога искал.
— Нашел?
Влад помолчал. Видимо, эта тема давалась ему с трудом.
Нет, не нашел, — сказал он наконец. — Но я только за себя говорю. Может, кому-то другому это и подходит, но не мне.
— Объясни популярнее, — попросила Эльвина.
— Ну, понимаешь. Богу молиться, наверно, дело нужное. Только они там, в монастыре, зациклились на литургии и обрядах. Бог — он же не глухой, и без нас все знает. И ждет от нас не гимнов-акафистов, а поступков. Я когда из монастыря ушел, здесь переночевать остановился. С тех пор так и живу.
Эльвина посмотрела на Влада удивленно. Этот поступок как-то не вязался с Владом, которого она знала.
— Ты что, занимаешься с детьми?
— Нет, для этого талант нужен. При детях тут особые люди. Они не молятся, они работают. И знают, что, кроме них кашу, носы и задницы детишкам вытирать некому. Никому они больше не нужны в этой долбанной стране. А я стараюсь денег раздобыть, чтобы было, что жрать, чем за свет и тепло платить. Я же все-таки хакер. Без меня у них тут совсем плохо было, полная нищета.
— Вот почему ты на милицию так реагируешь? — предположил Крюков.
Влад подтвердил его догадку.
— Я, конечно, работаю осторожно, стараюсь страховаться. Но процентов сорок риска все равно остается. Так что хомут могут подвесить в любой момент. Тогда на Баранова вся надежда будет. Он тоже то бабки, то продукты подбрасывает.
Крюков посмотрел на парня с уважением.
— А зачем тебе это надо?
Тот пожал плечами.
— Как тебе сказать? Считай, совесть проснулась. Был у меня в жизни один эпизод, за который мне век не отмолиться. Ну и замучился я совсем. Только водкой и спасался. А потом и водка помогать перестала, хоть на иглу садись. А здесь, знаешь, спокойно стало.
Сыщик положил руку хакеру на плечо.
— Если меня не посадят, обращайся, отмажу. А сейчас вот, — он достал бумажник и, отсчитав несколько стодолларовых купюр, протянул Владу. — Прими, что есть, на божье дело.
Влад отвел Эльвину и сыщика в барак, где были свободные помещения. Видимо, когда-то здесь был медицинский кабинет, поскольку в комнате имелся кран с раковиной. Вода, разумеется, была только холодная. Здесь же стояли две кровати с чистым постельным бельем. Крюков и Эльвина с трудом заставили себя умыться с дороги и наскоро перекусить. Потом буквально рухнули в койки и заснули без задних ног. На сей раз обошлось без секса…
На следующий день Крюков увидел детей. Они произвели на него жуткое впечатление, особенно новенькие из карантина. Завшивленные, тощие, как скелеты или узники Освенцима. Один из них считал себя кошкой. Другой вырос в собачьей конуре и вел себя как собака. Даже лаял на воспитателей и пытался кусаться, когда его потащили мыться.
Запомнились Крюкову и лица воспитателей. Скорбные, серые от хронической усталости и плохого питания, но не озлобленные. И в самом деле особые, одушевленные какие-то.
Сыщик и Эльвина ходили по приюту с пришибленным видом, переглядывались и качали головой.
Им почудилось, что они попали в какое-то чудовищное Зазеркалье или на другую планету, где царило мрачное средневековье. И собственные проблемы стали казаться им мелкими и незначительными…
* * *
Роскошная конспиративная кровать ходила ходуном. Лара имитировала бурный оргазм с недюжинным артистизмом. Ее стоны, казалось, были слышны в подъезде, на улице и прилегающему к ней микрорайону. Это не мешало ей внимательно