Читать интересную книгу У черты - Александр Гордиан

Некто вышел из-за поворота, поскрипывая тяжелыми даже на звук башмаками, шурша кожаными полами длинного плаща. Посмотрел, словно выстрелил. Рамзес умер.

И очнулся в чернильной темноте, лицом в гравийной крошке.

— Сталкер! — кто-то истерично шептал в ухо и тряс за плечи. — Сталкер, проснись, черт тебя…

Рамзес пошевелился, на большее ему не хватило сил.

— Сталкер! — заверещал Скипидар, уже радостно. — Живой?!

Глеб приходил в себя, а прапорщик не унимался, все бубнил, размахивал руками и остро пах страхом.

— Где она? — прохрипел Рамзес, заранее зная, каким будет ответ.

— Она в автобус поперлась, дура, — задыхался Скипидар. — Я уж думал кранты — ты упал, а она прямиком туда…

Рамзес приподнялся на кулаках, передохнул и выбросил тело вверх. Пошатнулся на подламывающихся ногах. Теперь дождаться, пока острые мурашки пробегут по непослушным мышцам, пока туман в голове немного рассеется.

— Ты куда?! — зашипел участковый. — Сам же говорил — не лезть!

«Да пошел ты! — отчаянно подумал Рамзес, сбрасывая с плеча дрожащую руку. — Она, может, еще жива!»

Покачиваясь, он зашагал к провалу в борту «Мерседеса», который, провал, всего несколько часов назад был входом в комфортабельный автобус. Теперь вход потерял четкость очертаний, за ним открывалась абсолютная тьма, которую не мог разогнать даже луч мощного фонаря.

На дороге появились клочья серого пуха, и Рамзес бестрепетно — чего уж терять! — шагнул в них. Пух захрустел под ногами; оказался немного другой природы нежели представлялся на вид. Не было ощущения мягкости, скорее — хрупких стеклянных нитей, крошащихся под ногами.

— Сталкер! — горестно завопил Скипидар. — А я?!

Вопль немного отрезвил Рамзеса. Тем более, что с каждым шагом в хрустящее серое поле все сильнее ныла рука. Даже не ныла, а болела тупой изматывающей болью, и, как подозревал Рамзес, могла отказать в любой момент. Сталкер перехватил фонарь другой рукой, а обрез забросил за спину. Свет был сейчас важнее оружия.

— Жди! — приказал Глеб участковому, и перестал обращать на него внимание.

И впрямь, что тут скажешь? Переиграла Зона, перехитрила. Нашла для Глеба вескую причину заглянуть в автобус. Ни за кем другим не пошел бы — и за Скипидаром второй раз тоже; разве что за Вороном, но Мишка есть Мишка. А за Ингой ноги сами понесли.

Зачем она туда пошла? Рамзес торопливо перебирал варианты, потому что до провала оставались считанные метры. Думать в салоне будет поздно, метаться наугад — смерти подобно, Зона мгновенно сожрет. Сталкер понял, зачем Инга поднялась в автобус, только когда поставил ногу на ступеньку. Металл с жалобным скрежетом подломился под его весом, и Глеб сообразил. Он помедлил секунду, оценивая задумку, и решился. Сорвал с плеча обрез, проигнорировав вспышку боли в руке, отцепил ремень с одной стороны и распустил его на всю длину. Не густо, чуть больше двух метров. Хватит ли? Глеб, не раздумывая больше, сунул дробовик стволом в отверстие в ободе автобусного колеса и дернул за ремень. Кованая сталь сопротивлялась Зоне и коррозии, уже и покрышка раскисла, и ось надломилась, а обод каким-то чудом держался и держал обрез.

Глеб зажал в зубах фонарь, подхватил ремень за свободный конец и ступил в салон. Движением головы посветил вдоль рядов кресел, стараясь не заглядывать в мумифицированные лица. Ему повезло, он сразу нашел Ингу, еще до того, как фонарь начал гаснуть. Девушка стояла далеко от входа. Слишком далеко…

— Все умелли, — отчетливо сказала Зона.

Теперь голос не казался живым. Так могла говорить игрушечная обезьянка со встроенным дешевым синтезатором.

И ты умрешь, подразумевалось, но в этом Глеб с Зоной был категорически не согласен. Умереть? Нет уж, меня придется убить. И толкнуть, иначе я не упаду. И убить еще раз, по всем правилам, а то ведь я и подняться могу. Как Мишка…

Рамзес без колебаний отпустил ремень, выбрав его на всю длину, и шагнул в проход, заросший пухом по колено. Девушка стояла буквально в паре метров, и жадный пух уже полз по ее бедрам.

Инга смотрела, если это слово подходило к ее остановившемуся взгляду, на мумию в крайнем у прохода кресле. Смотрела в упор, словно изучая каждую складку на пергаментном лице, каждый темный потек из рваной дыры в груди. Очень немногие люди видели в Зоне собственное мертвое тело, и только некоторые из них сохранили после этого душевное здоровье. Инге довелось. Войдя в Зону первый раз, она угодила в переплет, которого избегали всеми силами опытные сталкеры.

Рамзес взял ее за локоть и потянул. Теперь могло случиться всякое, но того, что произошло, Глеб не ожидал. Инга могла говорить и, наверное, думать.

Девушка обернулась:

— Ты? — и послушно двинулась следом.

Пух со стеклянным хрустом начал сползать с ее ног.

Но все только начиналось. Выход исчез — и исчезли пустые глазницы выбитых окон. Салон автобуса представлял в гаснущем свете фонаря страшную в своей нелепости картинку; Глеб будто заглянул в калейдоскоп, сложенный из осколков грязного стекла. Ремень, специально протянутый сталкером, чтобы выбраться, если ноги откажут, истончился, стал неимоверно длинен и уходил куда-то вверх и вбок, теряясь в мешанине причудливой оптической иллюзии. Рамзес судорожно шарил в полутьме. Вот калейдоскоп снова тряхнули, и картинка разъехалась. Ремень ушел куда-то вниз, и Глеб не мог ухватить его, как ни старался.

Фонарь погас мгновенно. Светодиоды вычерпали весь метанол топливного элемента, которого обычно хватало на несколько суток. Глеб быстро, как автомат в бою, перезарядил фонарь, включил. Картинка вновь поменялась, ремень исчез совсем.

— Мы умрем… — сказала Инга; не спросила, а именно сказала, ничуть не сомневаясь в этом почти свершившемся факте. — Я знаю как мы умрем… Как жаль, если бы ты знал — как мне жаль!

Рамзес выругался сквозь зубы.

— Инга, — попросил он, заглядывая напарнице в глаза. — Если ты видишь ремень, попытайся взять его.

Несколько секунд девушка размышляла.

— Не вижу.

Тогда Рамзес поволок ее вперед, как он надеялся по проходу, ставшему вдруг бесконечно длинным. Ноги болели, начиная от щиколоток и выше. Болели сильнее чем рука, а ступней Глеб и вовсе не чувствовал. Неужели это конец?! Сколько раз Глеб представлял собственную гибель в Зоне! Как ни контролируй сознание, а гнилые мыслишки сами лезут в голову. Страшнее не было сценария, чем умирать с парализованными ногами.

Проход закончился неожиданно. Перед лицом встала бурая стена — лобовое стекло, непрозрачное от грязи, настолько толстое, что и Зона не смогла его взять.

— Ты видишь выход?

Девушка только повела головой. Нет выхода. Глеб вспомнил еще о стекле, опущенном со стороны мертвого шофера, когда Инга сделала судорожное движение.

Рамзес обомлел: в первый момент ему показалось, что спецкостюм, полностью утонувший в пухе, ожил и тянется к нему. Только почувствовав за непрозрачным шлемом человека, Глеб разрешил себе ухватиться за протянутую руку.

На груди у человека зашипело — там находился ударопрочный динамик, и раздался искаженный голос:

— Держитесь за мной!

В другой руке спаситель держал неуловимый ремень, и Глеб без размышлений двинулся следом. Через несколько минут люди упали из раззявленной пасти автобусного выхода.

— Не стоим! Уходим! — распоряжался человек. — Эта субстанция очень опасна.

В десятке метров бесновался Скипидар, рыдал в голос:

— Живые! Живые, чтоб вы сдохли!

Инга упала, не сделав и шага. Рамзес подхватил ее безвольное тело.

— Рамзес, — прошептала Инга едва слышно. — Рамзес… Рамзес… — повторяла раз за разом, но не жалобно, а сквозь зубы, видимо пытаясь объяснить или предупредить.

Глеб взвалил ее на плечо, с холодящим ужасом осознавая, что едва чувствует ноги.

— Сюда!

Человек в спецкостюме потянул его в сторону; прямо по курсу помавала воздухом «жарка». Глеб увидел альпинистский шнур, прикрепленный карабином за пояс спасителя, увидел икающего от страха прапорщика, вцепившегося в шнур как в соломинку, и побежал за ними, переваливаясь с одной непослушной ноги на другую.

Автобус остался позади, и разом смолк давящий вой на грани слышимости. Зона не тратила времени и энергии на ускользнувшую добычу. Рамзес перевел дух и попытался сконцентрироваться на ногах, потому что ниже колен это были не ноги, а протезы. Скосил глазами вниз, но в суматошном мелькании фонаря ничего особенного не заметил: плотная ткань комбинезона, запятнанная грязью и пиксельным камуфляжем, высокие ботинки. Бежать, слава Зоне, пока удавалось.

— Еще немного, — одышливо крикнул человек.

Не ходок! Голован или солдат из тыловых, но не сталкер.

Они запетляли в лабиринте строительных блоков и, наконец, встали у широких — для габаритной техники — ворот, покрытых черным губчатым материалом поверх брони. С линкора «Миссури», если байка не врет.