В тот же день.
Больше всего безработных.
Сыпной тиф и оспа — как они распределяются по профессиям
Согласно проверке, проведённой департаментом народонаселения токийской области, среди больных сыпным тифом, количество которых достигло 1704 человека, наблюдается следующее подразделение по профессиональной принадлежности: на первом месте безработные (446 человек), на втором месте служащие компаний (115 человек), далее идут студенты (58 человек), затем ремесленники и рабочие (52 человека).
Особенно опасными в плане перенесения инфекции признаны путешествия в поездах. По возрастным категориям более всего среди инфицированных крепких молодых людей в возрасте от 16 до 25 лет; много как мужчин, так и женщин в возрасте от 21 года до 45 лет.
Больных оспой на 5 апреля было выявлено 1269 человек. Среди них, как и среди больных тифом, наибольшее количество безработных (392 человека), на втором месте служащие (156 человек). В отличие от тифозной статистики, здесь много бездомных (86 человек); мелких ремесленников 78 человек, сдельных разнорабочих 50 и заводских рабочих 48 человек.
Что касается возрастных категорий, то здесь, в отличие от тифозной статистики, примечательно большое количество больных детей в возрасте от 1 года до 5 лет.
26 апреля 1946 г.
Холерный город на воде. Демобилизованные лишены продовольствия
С тех пор как 5 апреля впервые были выявлены случаи холеры, на сегодня, 25 апреля, число задержанных на карантин и стоящих на рейде в Ураге судов достигло шестнадцати. На этих судах сейчас находятся порядка 80 тысяч демобилизованных военнослужащих. Поскольку в целях предотвращения распространения инфекции все окрестные дороги были перекрыты и транспортное сообщение прекращено, положение с продовольствием на кораблях остаётся неясным. Правда, по оценке Ассоциации по контролю за морскими перевозками и агентства по содействию разгрузке судов, люди на кораблях имеют достаточное снабжение продовольствием. По показаниям чиновников, предпринявших 20 апреля инспекцию положения на карантинных судах, находящиеся на борту военнослужащие почти полностью съели все имевшиеся запасы продовольствия и большинство вынуждено довольствоваться пустой баландой, в основном из конского корма. На некоторых судах, где положение хуже всего, вот уже два дня продовольствия нет ни крошки, и люди голодают. Ещё девять кораблей, гружённых демобилизованными военнослужащими, с подозрением на холеру, ожидаются из Кантона. На борту в течение нескольких дней будут находиться от 120 до 130 тысяч человек, которые образуют целый плавучий карантинный город.
Власти префектуры Канагава прилагают все усилия к тому, чтобы обеспечить корабли продовольствием, но их стараний недостаточно. Сигнал бедствия уже звучит в связи с запасами риса в Йокогаме. Положение близко к критическому, и в Министерство сельского хозяйства направлено прошение об оказании срочной помощи.
В тот же день.
Новая вспышка эпидемии сыпного тифа
С последней декады марта число тифозных больных как будто бы пошло на убыль, но в последнее время снова увеличилось, и прирост составил на 20 апреля 129 человек, на 21-е — 128, на 22-е — 188, на 23-е — 203 человека, что явилось рекордной цифрой. На 24 апреля число больных составило 192. На 2 часа пополудни 25-го общее число инфицированных тифом по стране составило более 5400 человек.
8. Мы с тобой одной крови
Капи вздрогнул и ткнулся во что-то головой. Открыв глаза, он увидел плечо Реми. Потом его крупную мочку уха. Капи приподнялся, моргая. Реми, прищурясь, наблюдал за его передвижениями. Вокруг по-прежнему, скорчившись, лежало множество людей. Но похоже было, что спали они скорее не на палубе корабля, а в тамбуре железнодорожного вагона. Откуда-то снаружи послышалось, как объявляют название станции: «Нумадзу! Нумадзу!» Донеслись зазывавшие наперебой голоса разносчиков: «Кому бэнто?! Чаю не желаете ли?! Бэнто! Бэнто!» При упоминании о бэнто Капи вспомнил, как у него болел живот. Он пощупал и посмотрел штаны, но никакой грязи не обнаружил.
— Хорошо ты поспал! — сказал Реми, потягиваясь, и поднялся.
— Вон, по радио объявили: «Нумадзу». Странно! Когда же мы сели в этот поезд? — пробормотал Капи сонным голосом.
— Да утром сегодня. Ну почему во всех поездах столько народу?! Ты бэнто будешь? — проворчал в ответ Реми. Глаза у него были красные со сна.
— Буду. У меня вроде опять понос начался. Может быть, холера… Я уж подумал, что умер от холеры. Но это мне всё приснилось, наверное.
У Реми на коленях уже лежало две коробочки с бэнто, а в руках он держал чашечки с чаем. Протянув Капи одну коробочку и чашку, он тихо сказал:
— Я бэнто купил на предыдущей остановке, в Одаваре. Ты тут не распространяйся так громко насчёт холеры. А то с поезда ссадят. Все знаешь теперь какие нервные!
Капи кивнул и стал развязывать шнурок на коробочке бэнто, но потом прошептал Реми на ухо:
— Мне перед едой надо ещё в уборную.
Вставая, Капи заметил, что у Реми ладони с каким-то странным отливом: красно-бурого цвета вперемежку с коричневым. Кое-где видна была запёкшаяся кровь. Получалось, что вчера вечером они и впрямь плыли в лодке и поднимались на тот холерный корабль… Но что же было потом? Протискиваясь между сидящими вокруг них пассажирами, Капи направился к туалету, всё ещё покачивая головой в недоумении. Народу было, правда, не так много, как на ночном поезде, но вагон всё равно был переполнен, и тамбур тоже весь был забит людьми и багажом. К туалету было не пройти, так что пришлось поработать локтями. Когда наконец Капи пробился к двери туалета и повернул ручку, раздался звонок к отправлению, поезд вздрогнул и тронулся с места.
Реми тем временем, не дожидаясь возвращения Капи, от нечего делать принялся за свой бэнто. С первого взгляда видно было, что бэнто более чем скромный. Один маленький рисовый колобок в соевой панировке, кусочек студенистого аморфофаллюса, кусочек батата, стебелёк лопушника да сушёная рыбёшка иваси. Других бэнто там не продавали, так что и выбирать было не из чего. Реми, в общем-то, старался к еде относиться равнодушно, но уж больно всего было мало — будет потом от голода под ложечкой сосать… Когда он работал зажатыми в пальцах палочками, ладонь правой руки очень болела. Достав из узелка туалетную бумагу, Реми приложил её к кровоточащим ссадинам, где кожа была сорвана. Содранная кожа — не бог весть какая травма. Он помнил, что вчера вечером, перед тем, как сесть в лодку, он ел комплексный обед в Курихаме. Какие-то холодные крокеты. Потом пошли на берег моря и там сели в лодку. А что же было потом?
Реми, как и Капи, дальнейший ход событий был совершенно непонятен. Он помнил, что они поднялись на борт парохода, который, наверное, пришёл из Китая, а теперь был в холерном карантине и стоял на рейде. Может быть, какой-то ответственный чиновник на борту заметил новоприбывших после того, как они заснули, понял, что они попали туда случайно, и распорядился их поскорее высадить на берег… Вроде бы за борт их не выбрасывали — небось от такого они бы сразу проснулись. Может быть, пока они спали, их погрузили в шлюпку и доставили куда-то в окрестности Йокосуки… А уж там они оба как бы во сне или в помрачении рассудка сели на этот поезд линии Токайдо. Так, что ли, получается? Однако больше, чем вопрос об их чудесном перемещении в пространстве, занимал Реми вопрос о том, насколько заразна холера. Если, пока они спали, им кто-нибудь вколол вакцину, то всё в порядке. Если же они просто были всё это время предоставлены сами себе, то, может быть, бациллы холеры уже начинают бродить где-то там, в организме.