Во времена стабильного советского государства нашим же участникам переговоров подробнейшим образом от «А» до «Я», буквально дословно, расписывалось, что сказать и как сказать. Дипломаты жаловались, что поля для маневра практически не оставалось. Даже член Политбюро ЦК КПСС министр иностранных дел А.А. Громыко не осмеливался изменить не только направленность утвержденного Политбюро доклада, но даже его текст и тональность: «Речь утверждена всеми членами Политбюро, и из нее ни единого слова нельзя выбросить!»
Решение крупных принципиальных проблем всегда отдавалось на рассмотрение первому лицу государства.
Так, для министра иностранных дел Э.А. Шеварднадзе перед встречей в мае 1990 года с госсекретарем США Дж. Бейкером на заседании Политбюро были утверждены подробнейшие «Директивы для переговоров», текст которых занял аж 62 листа. В их подготовке принимали участие эксперты соответствующих отделов ЦК КПСС, Министерства обороны СССР, МИД СССР, КГБ СССР и многие академические и отраслевые институты. В документе были четко определены данные о количестве боеголовок, числе подлежащего сокращению личного состава Вооруженных сил СССР, данные по химическим отравляющим веществам и другие, ниже которых при переговорах опускаться было нельзя.
С этими документами можно также познакомиться на сайте Архива Национальной Безопасности. Там, к сожалению, нет отметки о времени их поступления в руки к американцам — до начала переговоров или после.
Тегеран — Ялта — Потсдам
Если вернуться в историю, то одним из наиболее успешных с точки зрения советских спецслужб было оперативное обеспечение переговоров на Тегеранской конференции в 1943 году.
Во-первых, Сталину удалось убедить президента США Ф. Рузвельта остановиться в помещении советской миссии и там же разместить всю американскую делегацию.
Во-вторых, НКВД смогло эффективно использовать агентуру и оперативно-технические возможности (подслушку), обеспечивая И.В. Сталина самой свежей информацией о планах и намерениях американцев, их переговорах с англичанами и др.
На Ялтинской конференции техники НКВД использовали одну из первых моделей направленного микрофона, чтобы фиксировать на расстоянии 50–100 метров частные беседы Рузвельта во время его прогулок.
Когда Сара, дочь Черчилля, сделала довольно бесцеремонный комментарий о лимонах, которые подаются только к икре (по другой версии, Сара демонстративно предложила лимоны к чаю), лимонное дерево неожиданно появилось в саду на следующий день. Из бесед с сыном Берии.
Х. Фельфе и визит Аденауэра в Москву
Не менее грамотно была проведена работа уже КГБ при СМ СССР во время поездки в Москву К. Аденауэра в сентябре 1955 года. Это детально описывает в своих мемуарах советский агент Хайнц Фельфе, работавший в Пуллахе в штаб-квартире западногерманской разведки — «Организации Гелена».
(Он работал в подразделении, задачей которого было проникновение в агентурную сеть разведок «восточного блока». В 1958 году Х. Фельфе, уже в ранге правительственного советника, возглавил реферат «Контршпионаж против СССР и советских представительств в ФРГ».)
Сотрудники Гелена, перекопав все свои картотеки и досье, подготовили для канцлера ФРГ исследования, справки, оценки и другую информацию о Советском Союзе вообще и о советских руководителях в частности. Были приняты, как казалось Гелену, исчерпывающие меры для предупреждения утечки информации. Федеральный канцлер ФРГ Аденауэр 8 сентября 1955 года прибыл в аэропорт «Внуково» на двух пассажирских самолетах «Люфтганзы». Большая же часть внушительной западногерманской делегации, которая состояла из 141 человека, прибыла в Москву специальным поездом.
В целях обеспечения безопасности, прежде всего от оперативно-технического проникновения советских спецслужб, поезд стал основным рабочим местом для немецкой делегации. Эшелон хорошо охранялся, в одном из вагонов были смонтированы телексы и телефоны, в другом был оборудован защищенный от подслушивания конференц-зал и т. п.
Однако, несмотря на все старания Гелена, стремившегося любыми путями поднять авторитет своей вновь созданной службы, Комитет госбезопасности при СМ СССР, благодаря информации Фельфе, знал все о подготовке и целях поездки в Москву, планируемой тактике переговоров, слабых и сильных местах немецкой стороны.
КГБ информировало высшее руководство СССР о том, что перед поездкой в СССР Аденауэр имел долгую беседу с государственным секретарем США. Ему было рекомендовано не идти ни на какие уступки СССР.
Было известно также, что общие цели переговоров о «нормализации» отношений ФРГ — СССР Аденауэром и его американскими кураторами связывались с двумя условиями:
— освобождение Советским Союзом оставшихся там с войны военнопленных;
— получением ФРГ права на единоличное представительство в переговорах о воссоединении Германии (без ГДР).
Советская сторона знала, что никогда еще ожидания, напряженность и политический риск для западногерманских политиков не были столь велики. Аденауэра одолевали сомнения, он вовсе не был уверен в успехе. Освобождение пленных было первоочередным и главным для престижа канцлера — этого требовали от него все — от лидеров партий, до простых граждан.
Умело используя оперативную информацию, советская сторона, не теряя своих принципиальных позиций, успешно завершила непростые переговоры. Было подписано соглашение об установлении дипломатических отношений, об открытии в ФРГ советского торгового представительства и др.
К своим родным в Германию были отпущены почти 10 тысяч последних военнопленных и около 20 тысяч угнанных гражданских лиц.
Подобных примеров можно привести еще много, но, я думаю, нашим западным коллегам тоже есть чем похвалиться.
Пеньковский — Кеннеди — Карибский кризис
Так, успех президента Джона Кеннеди в 1962 году по урегулированию Карибского кризиса приписывается своевременному информированию ЦРУ американским агентом Пеньковским, которому также приписывается чудо предотвращения Третьей мировой войны. «Он выдал план действий советской стороны в ходе Карибского кризиса, сообщил в Вашингтон о неготовности СССР начать мировую войну и не только из-за большого преимущества США в количестве ядерных зарядов (5000 против 300, или 17:1). Пеньковский передал, что советские ракеты мощны, но плохо управляемы и малонадежны, а система их наведения до конца не отработана. Это развязало руки Джону Кеннеди и позволило президенту США в ультимативной форме потребовать вывода советских ракет из Кубы. Только владея подобной информацией, здравомыслящий Джон Кеннеди 22 октября осмелился на жесткие шаги — введение карантина, морскую и воздушную блокаду Кубы».
Сегодня стало известно, что много хлопот доставила американцам в октябре 1986 года полученная буквально за две недели до саммита в Рейкьявике информация о том, что якобы Генеральный секретарь ЦК КПСС намерен во время двусторонней встречи поразить президента чем-то неожиданным и необычным, сделать президенту Рейгану предложение-ловушку. Это якобы индийский сановник узнал от бывшего посла Добрынина, в то время секретаря ЦК КПСС, и передал американцам.
Задача контрразведки — сохранность собственных секретов
Хорошим источником информации в Вашингтоне всегда были члены многочисленной советской делегации, которые в свободное от работы время, как правило, активно общались с нашей посольской колонией. С кем-то они вместе учились, с кем-то работали, кому-то привезли приветы и подарки от друзей и т. п.
И сколько бы их не инструктировали о необходимости сохранения в тайне служебных секретов — шла безответственная болтовня. Понимая, что кроме официальной советской политической позиции имеются нюансы и течения в быстро меняющейся советской политике, напрямую зависящей от смены первых лиц страны, министров и руководителей департаментов и отделов, посольские, чтобы не ошибиться в текущей работе и «соответствовать», выспрашивали у приехавшего из Москвы хорошего знакомого, что там новенького в Белокаменной? Зазывали «командированного» в гости, стол получше накрывали, баньку топили и наливали полную чарку, чтобы развязался язык, авось и скажет что-нибудь. Ну хоть на ушко шепни!
И чем выше должностное лицо, тем сложнее было его удержать от излишней откровенности, тем интереснее была информация, утекающая к спецслужбам.
Вячеслав Кеворков рассказывает, что А.А. Громыко, приезжая в Америку, а он это любил, обязательно уединялся со своим протеже представителем СССР при ООН, Чрезвычайным и Полномочным послом СССР, заместителем генерального секретаря ООН по политическим делам А.Н. Шевченко, который в 1978 году стал первым высокопоставленным дипломатом такого уровня, перешедшим в стан врага и два с половиной года сотрудничавшим с ЦРУ. Громыко, и это при том, что он был одержим режимом секретности, в задушевных беседах безответственно посвящал будущего невозвращенца во все самые интимные дела, имевшие место в правительстве и Политбюро ЦК Коммунистической партии, рассказывал об экономическом положении в стране, о перспективах нефтедобычи и, в частности, о советской позиции на переговорах о разоружении. «Таким образом, ваш министр иностранных дел работал на нас, и мы честно оплачивали информацию Аркадию Шевченко, прямо здесь в Америке, а Андрею Громыко — через его жену. Платили деньги, как видите, большие, но того дело стоило».