Читать интересную книгу Вольная Русь. Гетман из будущего - Анатолий Спесивцев

После совещания Москаль-чародей провел предварительные переговоры с генеральным табунщиком о продаже гетманской армии сотни чистокровных и полукровных лошадей. Значительную часть жеребцов, изымаемых из родительских табунов, пристраивали к татарским кобылицам, давая возможность молодым кабардинцам, анатолийцам и ахалтекинцам возглавить собственный табун. За использование земель для прокорма всех этих табунов приходилось платить немалую аренду в сечевую казну, но оно того стоило, спрос на лошадей намного превышал предложение. По рукам не ударили только из-за нежелания характерника это делать, отговорился необходимостью подумать. Торговаться он так и не научился, поэтому все подобные сделки в его семье заключала Москалиха, то есть его супруга, имевшая незаурядный предпринимательский талант.

Не успел он закончить разговор с табунщиком, как подкатился сечевой осавул [15] с просьбой продать револьверы из доли, причитавшейся попаданцу за налаживание их выпуска на оружейной мануфактуре. Здесь также было достигнуто только предварительное соглашение: Аркадий и сам считал необходимым передать на вооружение сечевиков как можно больше этого нового и еще немногочисленного оружия, договорившись заранее, предвидя такой запрос, с кошевым атаманом. А вот пожелание приобрести еще и капсюльные винтовки положительного отклика не встретило. Не было в Малой Руси или Землях Вольностей войска Запорожского свободных стволов такого типа. И в ближайшее время появиться они не могли. Не существовало в стране ни дополнительных станков для их сверления, ни умелых работяг для подобных работ. Новые мануфактуры строились, станки делались, больше сотни парней обучалось в первом профессиональном училище, заодно осваивая геометрию и основы материаловедения, но… скоро только кошки родятся.

Воспользовавшись случаем, Аркадий, как генеральный лекарь, обговорил с осавулом поставки сечевикам и лекарских препаратов из гетманских складов.

В общем, нужные и полезные как для государства, так и для семейного бюджета дела заняли немало времени. Возвращался домой характерник уже в сумерках со сладостным предчувствием тесного общения с женой в спальне. Успел по ней соскучиться, да и нестарый организм требовал своего.

Однако по приезде его ждал неприятный облом. Выяснилось, что Хмельничиха в этот вечер собрала знакомых баб на вечерницы. Естественно, Москалиха сочла за честь на нем присутствовать. Спать детей уложили няни, мама же умотала гулять с подругами. Умом понимая, что жена поступила правильно – хорошие отношения с женой гетмана и супругами старшинской верхушки Чигирина поддерживать было необходимо, можно сказать, жизненно важно, супруг тем не менее испытал приступ горькой, сильной обиды. Он так ждал, а она взяла и уехала!

Наскоро перекусив, лег спать. Однако, несмотря на усталость, сон долго не шел – из-за той самой, почти детской (если не вспоминать повод) обиды на Марию. Долго ворочался с бока на бок, ругал ветреную якобы жену, злился и на нее, и на себя… Наконец придремал, а тут и супруга вернулась с гулек, пахнущая духами и спиртным. Снять парадное платье она успела в другой комнате, в постель полезла уже в ночной рубашке, отнюнь не стараясь сделать это осторожно, чтоб не разбудить усталого мужа. Скорее наоборот, именно разбудить его она намеревалась, так как тоже по супружеским ласкам соскучилась. Так что характерник получил все, о чем мечтал на пути домой, и даже немного больше, чем хотел.

Глава 4

Великий круг

Степь невдалеке от Сечи, июль 1644 года от Р. Х

Слепящее желтое солнце на блекло-голубом, будто вылинявшем, небе, серо-бурая трава, давным-давно выжженная жаркими лучами и отсутствием живительной влаги – обычная картина для окрестностей Никитской Сечи в середине лета. Но вот крепко сколоченная высокая и длинная трибуна здесь появилась совсем недавно, а море человеческих голов образовалось перед ней только нынешним утром.

На головах, всех без исключения, имелись шапки из бараньего меха с цветными, преимущественно красными, суконными шлыками, а вот одежда на присутствующих отличалась разнообразием. У кого дорогущая, из лучших западноевропейских сукон или азиатских шелков, а у кого – рванье вонючее, какое и самый распоследний нищий надеть на себя побрезговал бы. Имелись и люди в обычной крестьянской одежке – это в основном у новичков, не успевших прибарахлиться или пропить все нажитое тяжелым пиратским ремеслом.

Стоявший рядом Юхим дернул Аркадия за рукав и, когда тот склонил к нему голову, спросил (совсем не шепотом, только при гуле голосов вокруг, беседа приобретала форму мазохизма):

– Чего такой смурной? Праздник же вокруг!

Москаль-чародей поморщился, для него действо, разворачивавшееся на этом поле, было не развлечением, а очень важной и тяжелой работой.

– Потом расскажу!

«Может, для кого и праздник, а для меня – сплошная мука. Богдан убедился в боях с лучшей в Европе шведской армией, что его гетманское войско вполне на мировом уровне, теперь соседям стоит бояться с ним поссориться. Да по количеству бойцов гетманское войско уже Сечь в разы превышает, вот и спешит избавиться от разбойничьего гнезда в середине державы, чтобы присоединить огромные, по европейским меркам, – с пару сотен тысяч квадратных километров – территории Земель Вольностей Запорожских к Малой Руси. В мирное время власть кошевого атамана над ними невелика, доход идет куреням, гетман нашел бы для него другое применение. Кстати, и я бы ему в этом охотно помог, денег не хватает всем и всегда, а уж здравоохранению и образованию так в высшей степени. Особенно если их приходится почти с ноля выстраивать…»

– Слава!!! – заорала вся собравшаяся на Великий круг лихая братия, реагируя на очередную обицянку-цяцянку Хмельницкого, толкавшего речь в большой медный рупор. Невольно выпавший от акустического удара из размышлений попаданец завертел головой и заметил, что кружившие вокруг степные птицы рванули прочь, будто на лету наскипидаренные.

«Бедные птахи. Сначала у них гнезда потоптали, устраивая сходку, а теперь пугают воплями. Но, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо, для нас все идет вроде бы по плану. Хоть и подготовку провели тщательную, а с таким контингентом никогда не угадаешь, что случится. Пусть и от наиболее вероятных смутьянов избавились. Опять кстати, ох и подозрительно выглядит смерть двух куренных зимой, как раз Хмеля недолюбливавших, не удивлюсь, если к их скоропостижной кончине коллеги из безпеки руку приложили. И отправка на Кавказский фронт нескольких отрядов, думается, для того же сделана – чтоб не мутили, не портили буйные личности важное мероприятие. Нельзя же всех неугодных замочить, так недолго и самому головы лишиться. За что этих бандюг и уважаю – заморочить им головы не труднее, чем любым другим людям, но вот такой готовности призвать за дела к ответу… пожалуй, что ни у кого не знаю».

– Слава!!! – снова заорали казаки в ответ на очередные похвальбы-обещания своего кошевого атамана. Аркадий пропускал слова Богдана мимо ушей, так как сам участвовал в составлении тезисов для этого выступления, место для переселения предложил тоже Москаль-чародей. После длительного, тщательного перебора все посвященные (очень тесный круг приближенных гетмана и тайное общество характерников) сошлись на этом варианте, Ниле. Точнее, дельте Нила.

Рассматривались именно большие реки с густой растительностью на них, подобные Днепру, Дону, Тереку и Яику. Последние две даже прикинули как возможные места переселения, но на них основными пострадавшими стали бы Россия и Персия, союзники Малой Руси – вариант нежелательный, крайний. Кубань, при проживании черкесов на Таманском полуострове и отсутствии богатых мест для грабежа рядом, также без дискуссии отринули.

По долговременности существования Сечи на каком-нибудь острове существовали сомнения. Слишком велика вероятность, что очень скоро все соседи взвоют от такого соседства и сбросят сечевиков в море, невзирая на потери при этой операции. Дунай отпал сразу – на нем казаки стали бы грабить союзников, серьезно обострив с ними отношения, да и своим купцам наверняка бы на Черном море приходилось туго. Висла рассматривалась всерьез, но, прикинув силы поляков и шведов да возможность их совместного наезда не только на новую Сечь, но и на Малую Русь, решили врагов лишний раз не злить.

Долго спорили о возможности осесть на Амударье и Сырдарье. Потерявшие в результате неподготовленного налета на Кабарду своего предводителя калмыки, важные союзники, начали терпеть на юге от казахов и узбеков одно поражение за другим. Появление там Сечи здорово изменило бы соотношение сил. Но у всех собравшихся не выпал из памяти налет на Среднюю Азию яикцев, полегших при отходе полностью. Даже чайки перебросить на Аральское море было крайне затруднительно, о каторгах и речи быть не могло. При всей соблазнительности, разругавшись, отбросили и этот вариант. Слишком трудно, да и окружающие тюрки вполне имели возможность построить свой флот для уничтожения агрессора.