едва могла в это поверить – покраснел. В руках у него был черный пиджак, кажется, хлопчатобумажный, с блестящей белой подкладкой.
– Ты краснеешь от смущения, просто прелестно, – продолжала Анна. – Пойман с поличным на выходе из «Чаривари».
– Ощущение такое, что мой приятель-девятиклассник застал меня за разговором с десятиклассницей, – ответил он.
– Вижу, что с тобой такое случалось. По тому, как ты об этом сказал. Ведь было же такое?
И до того, как он нашелся что ответить:
– Неважно, можешь не отвечать. Примерь пиджак, хочу взглянуть.
Сидел он на нем хорошо. Рукава чуть длинноваты.
– Теперь посмотрим на эту шикарную подкладку. – И она дважды закатала рукава над его запястьями. Потянулась к спине, посмотрела на лейбл: – «Уилли Смит». Ну ты даешь! Прямиком из «Дансетерии»[87].
– Ни за что, я же родом из Новой Англии. Просто понравился, и скидка была.
Они смотрели друг на друга. Она чувствовала… что? Она не могла понять. Привязанность, ее забавлял его пиджак и то, как он изменился в 1980-е… и еще ей было слегка тревожно. Она отметила, как выглядит сама: юбка, шелковая блузка, туфли без каблуков. Прямиком из офиса.
– Твои волосы стали короче.
– Подстриглась для работы.
– Юридическая фирма?
– Только на лето. Высший дивизион.
Позируя, она слегка поклонилась ему.
– Поэтому я так одета.
– Выглядит хорошо.
– Не лучше, чем «Уилли Смит».
– Если меня усыпать бриллиантами, я все равно не сравнюсь с тобой в старой пижаме, – возразил Джордж.
– Ой, перестань. Чем занимаешься?
– Сейчас нигде не работаю. Скоро второе собеседование на общественной радиостанции.
– WNYC?
– Да.
– Я ее слушаю.
– Теперь и я тоже. Приходится притворяться, что это мое призвание.
– Мне нравится парень из утренних новостей, – сказала она.
– Стив Пост, – уточнил Джордж.
– Да.
– Кстати, о пижамах. Он хиппи с WBAI[88]. Голос COMINTERN. Носит шлепанцы и двадцатилетние фланелевые рубашки. Я его видел, когда был там в прошлый раз.
– А что за работа у тебя будет?
– Новости делать.
– Тебя точно возьмут. Станешь выдающимся корреспондентом.
– Посмотрим.
– Хочешь выпить? – спросила она. И удивилась: сердце прыгнуло куда-то вверх, в глотку.
– Не могу, – вид у него был искренне разочарованный. – Ужинаю в центре города.
– Тогда в другой раз, – сказала Анна. Она попыталась придать лицу и голосу веселое выражение.
– Да, давай. Буду рад поболтать.
– Встречаешься с кем-то? – спросила она.
– Да.
– А, – кивнула она так, словно одобряла это.
– А у тебя как на личном фронте? – спросил он.
– Я не замужем. И собеседований не предвидится.
– Их никогда не назначают заранее. И ты никогда не одета, как следует.
– Да уж… Ну, расскажи про свою девушку. Женщину. Потенциальную спутницу жизни.
– Потенциальная спутница жизни, ха.
Он рассказал ей о Марине. Коротко о том, как они встретились. Было забавно. Даже она так подумала, несмотря на то что всего мгновение назад он видел, как ее лицо затянуло облако враждебности.
Они обменялись телефонами и адресами. Свой он написал на ее визитке с летней практики. Она долго лежала в ее ящике со всякой всячиной. Потом она узнала, что он женился, и подумала, что он переехал, но визитка осталась, затем переехала вместе с ней в новый ящик со всякой всячиной. Она так и не смогла ее выбросить.
За неделю до начала нового семестра люди начали возвращаться, она стала проводить много времени с друзьями, а в раковине копилась грязная посуда. В основном после завтрака. Перед самым началом занятий, за день до Дня труда, она добралась до этой горы и у подножия нашла разбитый бокал, вытащила осколки, лежавшие среди мыльной пены, серебряных приборов, чашки и блюдца, вымыла их, потом раковину и, вытирая ее, провела тряпкой по незамеченному осколку, торчавшему из маленького слива. Порез на подушечке среднего пальца оказался очень глубоким, и казалось, будто единым махом она отхватила себе кусок пальца. Шок и ожидание сильной боли, что пришла после, смутная надежда, что это неправда, что все не так плохо, что больно не будет, – так прошли секунды. Затем пришла боль. Крови было как в Библии. Наконец, обмотав пульсирующий палец салфеткой, она добралась до приемного отделения больницы Святого Луки. Народу было немного, на стуле, скорчившись, сидел пьяный, или объебанный, или очень больной паренек, почти мальчик… Коп – обычно возле приемников была пара-тройка – пытался его разговорить. Видимо, тот не зарегистрировался на стойке. Коп спросил:
– Как тебя зовут?
Вместо ответа раздался булькающий стон.
– Как. Тебя. Зовут?
Неразборчивое бормотание по-испански.
– Здесь кто-нибудь говорит на испанском? – спросил коп, оглядевшись. В приемнике было всего шесть человек, был вторник, половина одиннадцатого утра.
Поднялся черный парень, подошел:
– Да. Я знаю испанский.
– Спроси, как его зовут, – сказал коп. Анна слишком туго замотала палец, и тот так сильно пульсировал, что она вот-вот готова была упасть в обморок, но развязывать его не хотелось.
Парень посмотрел на скрючившегося человека, наклонился поближе и сказал высоким тенором:
– Эль копо спрашивает, как тебя зовуто.
Она рассмеялась. Полицейский сердито взглянул на нее, потом повернулся к пареньку:
– Садись уже, клоун.
Тот по-прежнему смотрел на него.
Коп указал на сиденье:
– Я сказал, сядь.
Паренек сел обратно.
– Что ты здесь делаешь? – спросил полицейский.
– Чего? – переспросил паренек.
– Что с тобой? Почему ты здесь?
– Мне сказали, может, у меня ангина. Горло болит.
– Тогда вот тебе совет: держи рот на замке.
Доктор оказался резидентом, лет тридцати, как ей показалось, карибец, говорил с акцентом, кожа темноватая, на носу веснушки. Волнующие серо-зеленые глаза, лукавые, обещавшие приятное времяпрепровождение.
– Анна Гофф, – сказал он, перед тем как отложить анкету, заполненную на стойке.
– Да.
– Что там у вас?
– Палец порезала. – Она размотала салфетку.
– Да уж, порезали.
Ей понравилось, как он держал ее руку. Он пофлиртовал с ней, осматривая порез и зашивая его. Игла смешная, кривая. Она наблюдала за процессом и ойкнула лишь один раз.
– Про средний палец на несколько дней придется забыть, – сказал он, накладывая последний тур пластыря поверх повязки.
– Буду его профессорам показывать.
– Где учитесь? – Легкий акцент, учитесь он произносил, повышая интонацию, с ударением на последний слог.
– Юриспруденция.
– Впечатляет.
– Вы окончили медицинский университет, так что ничего особенного.
– Да, вы правы, совсем ничего особенного.
Его веселый тон и своевременность его слов рассмешили ее.
Он дал ей указания, как держать повязку сухой, как распознать признаки инфицирования и когда можно будет снять швы.
– Вы можете вернуться, чтобы их сняли здесь, но их всего два, и когда вы почувствуете, что нить подвижна и вам не больно – дня через четыре или пять, – просто разрежьте ее и вытащите.