Читать интересную книгу Леди и война. Цветы из пепла - Карина Демина

Красивые ткани. Темные. Не черные, но… почти.

– Какой-нибудь очень простой фасон, который при случае…

Нет, эта женщина вовсе не зла, скорее предусмотрительна и привычна к реалиям мира, которые она пытается донести до Тиссы и нашей светлости. Темное платье не будет лишним. Всегда кто-то умирает… завтра, послезавтра… когда-нибудь. Тем более что в Ласточкином гнезде почти готовы проводить его светлость в последний путь.

…хотя, конечно, венки из можжевельника и падуба следовало бы заказать заранее.

…и траурные ленты присмотреть, не говоря уже о том, чтобы выкрасить достаточно полотна для драпировки зала, а то потом будут говорить, что их светлость не уважают мужа.

…бальзамировщика хорошего опять же найти не так-то просто, а вряд ли в ближайшем времени удастся доставить тело в семейную усыпальницу Дохерти…

– Мы подумаем. – Я сдерживаюсь, потому что ссора, пусть бы и самая непродолжительная, ударит по натянутым нервам Тиссы. – Спасибо.

Шарлотта рада помочь настолько, насколько это вообще в ее силах. Ей жаль Тиссу. По-своему. А еще она считает ее полной дурой, которая не воспользовалась удобным случаем, чтобы избавиться от мужа. Нет, Шарлотта любит Седрика, ведь родила же ему двоих детей и подумывает над третьим – так оно верней: чем больше детей, тем надежней ее положение. Но вот возиться с тем, кто одной ногой в могиле и вряд ли вернется… увольте.

В конце концов, вдовой быть не так уж тягостно. А если вдовой при титуле и деньгах…

У нее хватает ума молчать, но не хватает такта скрывать мысли и оставлять советы при себе. И Тисса вновь белеет, прикусывает губу, стыдясь этой своей слабости.

– Она… она неплохая женщина.

Наверное, так.

Пухлая. Суетливая. Немного бестолковая. Она легко сочувствует и легко обижается, впрочем, так же легко забывает и о сочувствии, и об обидах. Так ведь проще.

Я собираю образцы тканей, якобы забытые Шарлоттой. Она все еще надеется на наше благоразумие, ведь каждому ясно, что приличное платье не сшить за день или два. Я не сомневаюсь, что в гардеробе леди Шарлотты отыщется с полдюжины платьев, которые будет уместно надеть на похороны.

– Урфин поправится. – Я присаживаюсь рядом и отбираю у Тиссы кусок темно-синего бархата, который безжалостно отправляю в камин. Камины, оказывается, крайне удобная вещь. – Он уже поправляется…

– Тогда почему мне нельзя к нему?

Не верит. Вернее, очень хочет верить и очень боится. И страх растет день ото дня, ведь все вокруг говорят обратное. Сложно идти против всех, но у Тиссы хватило смелости продержаться. Ей ведь советовали, ежедневно, назойливо, с дружеской снисходительностью…

Она рассказала мне об этом. Еще о темноте, что длилась и длилась. Гавине, который помогал, потому что сама Тисса не справилась бы, а она боялась подпускать к Урфину кого-то незнакомого. Долэг, требовавшей освободить Гавина, и о том, что эти двое впервые поссорились. И Гавин выговорил Долэг так, что она два дня рыдала.

А потом обвинила во всем Тиссу.

Про Шарлотту и остальных леди, решивших подготовиться к похоронам. Они действительно желали помочь Тиссе и оскорбились, когда она сорвалась на крик. А ей просто не хватило сил сдержаться.

Про молоко, которого вдруг не стало…

…и леди Нэндэг, что подыскала кормилицу и няню. А потом и вовсе взвалившую на себя все замковые хлопоты. Тисса не представляет, что бы делала без нее.

– Почему Урфин не хочет меня видеть? – Она подняла другой лоскут, иссиня-черный, гладкий.

Его я тоже отправила в камин.

– Потому что мужчина. Он не тебя не хочет видеть. Он не хочет, чтобы ты видела его слабым. Не слушай этих куриц… тебе пойдет зеленый, но не этот…

Траурная зелень с проблеском черноты сгорает быстро.

– Яркий. Изумрудный… и с золотом. Или серебром? Если под волосы, то лучше, чтобы серебро.

У нее в голове отнюдь не наряды. Она согласна на все – синий, зеленый, красный, серый… пожалуй, теперь я лучше, чем когда-либо прежде, понимаю Ллойда. Обладай я его способностями, удержалась бы от искушения их применить?

Сомнительно.

– Ты хозяйка дома. – Я точно знаю, что именно подействует на Тиссу. – И на балу ты должна выглядеть именно хозяйкой…

Это правда. Ласточкино гнездо – прекрасное хрупкое творение Безумного Шляпника, стоящее на каменной игле, но оно – не мой дом.

Замок другой. Он похож на Кайя, столь же тяжеловесен и надежен.

И ждет нашего возвращения.

– Я не уверена, – Тисса собирает образцы тканей, – что сейчас уместно устраивать бал.

– Уместно.

Нельзя показывать слабость даже союзникам.

А зеленое ей к лицу. И диадема с изумрудами – все-таки слухи о плачевном состоянии казны Дохерти были несколько преувеличены – выглядит почти короной.

Лицо Тисса держать умеет. Она мила. Приветлива. Улыбается. Идет по залу, останавливаясь лишь затем, чтобы переброситься парой ничего не значащих фраз с очередным гостем… гостей в Ласточкином гнезде множество. И Тиссе действительно знакомы все эти люди.

И ей хочется быть гостеприимной хозяйкой.

Но взгляд нет-нет да останавливается на возвышении, где под сине-белым знаменем стоят четыре кресла. И на окне, задернутом рябью дождя. Здесь дождь – хорошая примета, и за стеклом просвечивает радужный мост. Я скрещиваю пальцы за спиной, загадывая желание.

Не на сегодня: я знаю, что будет дальше.

Урфин гордый. И упрямый. Пусть каждый шаг дается ему тяжело, но он дойдет до постамента, а вот подниматься не станет. Замрет, опираясь обеими руками на трость. А потом сядет на ступеньку, в очередной раз продемонстрировав вопиющее нарушение общественных норм.

Но ему можно: он выжил.

И Тисса, которой больше всего хочется броситься ему на шею и заплакать, от пережитого страха, от радости, просто оттого, что он здесь, рядом, сдержит порыв.

Смотрят ведь.

Она коснется его раскрытой ладони и что-то скажет, очень тихо, так, что слышать будут лишь двое. А потом сядет рядышком и позволит себя обнять. Смотрят? Пускай. Он выжил, потому что было ради кого жить. И это сочтут хорошей приметой, лучшей, чем дождь.

…мне не нравится, что у этого платья сзади такой вырез. И вообще оно слишком…

Кайя проводит по кромке кружева. А вырез, между прочим, весьма скромный. Последнее веяние моды, где обошлось без воротничков. И Кайя расстраивают открытые плечи.

…какое-то совсем слишком.

…не идет?

…идет.

Мы просто ревнуем. Самую малость. Еще немного нервничаем, потому что людей вокруг слишком много. Им любопытно взглянуть на женщину, из-за которой началась война. Так говорят.

– Еще не началась. – Наклонившись, Кайя касается шеи губами.

Долгое общение с Урфином пошло ему на пользу. А шелест вееров подсказывает, что одной сплетней стало больше.

– И когда?

Сейчас я бы предпочла оказаться в месте менее людном… лучше вовсе безлюдном.

– Послезавтра.

Меня обнимают, закрывая от посторонних взглядов и одновременно демонстрируя всем и каждому, что эта территория занята.

…а Урфин?

…он знает, что и как делать. Справится. Еще месяц, и в седло полезет. Я ему запретил, но он же все равно полезет.

И здесь я всецело с Кайя согласна. Полезет, доказывая себе самому, что способен и верхом ездить, и меч держать. Хорошо, если этим дело ограничится.

…больше никаких турниров, поединков и войн. Это он понимает. Ему есть что терять. А мне есть что предложить ему взамен. У него золотая голова, когда он дает себе труд о ней вспомнить.

Их светлость ныне ворчливы. И не намерены отпускать меня. Он и так слишком долго держался вдали, пусть бы и рядом, пусть бы и проверял каждый день, убеждаясь, что с нами все в порядке, но… Кайя этого мало.

…расскажешь?

…расскажу. На самом деле война – это просто. У меня есть армия. И ресурсы. Силы. Мы дойдем до города без особых проблем. И с городом я справлюсь.

Это не бахвальство, Кайя точно знает, что делать.

…с разрухой сложнее. У нас хватит припасов, чтобы пережить зиму и не допустить голода. Но потребуется жестко пресекать любые попытки воровства и перепродажи зерна…

Что практически нереально. В этой цепочке слишком много звеньев, чтобы контролировать каждое. Злоупотребления будут. Вопрос в том, сколько их будет.

…в любом случае следующий год будет зависеть от того, какой урожай получим. А чтобы получить урожай…

…нужно обработать землю.

…именно. Мы принимали беженцев, но не все захотят вернуться. А есть еще убитые. Или те, кто ушел с земли. Есть земля ничейная и просто потерявшая хозяев.

И хозяевам придется доказывать, что это их земля. А кто-то захочет получить больше, чем имел. Удобный случай расширить владения.

…есть целые деревни, города, поместья, майоратные земли, те, что брались в аренду или, напротив, были куплены…