«UBS». Иностранными языками он не владел, правда, вызубрил несколько дежурных фраз, но и те не смог выговорить. Но его, оказывается, ждали. Сразу же провели до лифта, а потом по коридору – в отдельный, чисто деловой кабинет.
– Кофе, чай, вода? – спросили по-английски. Это он понял, но отказался, тем не менее кофе и воду принесли и, как Тота понял, попросили подождать.
Легкий, еле слышный стук, дверь открылась, ухоженная, респектабельного вида девушка вошла в кабинет:
– Амёла Ибмас, – представилась она. – Нам нужны ваши паспорта, оба: и заграничный, и внутренний, вас должны были об этом предупредить, – вежливо, но очень сухо говорила она.
– Да-да, – ответил Болотаев, протягивая документы.
– Вы должны знать, что всё это сугубо конфиденциально и вас рекомендовали известные люди, которым мы доверяем.
– Да-да, спасибо.
– Я сниму копии с паспортов и вернусь. – Она встала. – Может, ещё кофе или чай?
– Нет, нет, спасибо, – сказал Тота, и когда увидел впервые эту банкиршу со спины, то её фигура напомнила ему почему-то Даду. Правда, после этого, сколько бы Болотаев с ней ни общался, более о Даде он уже не вспоминал и не сравнивал, ибо эта девушка была действительно настоящий консультант-банкир, из иной среды, иной закваски, иного взгляда, где главное – деньги, а этих денег, вопреки ожиданиям, оказалось на его счету очень мало – всего тридцать восемь тысяч долларов.
По правде, никто не обещал Болотаеву конкретных сумм, а то, что у него в швейцарском банке открыт счет, – уже хорошо, и очень приятен последний вопрос Амёлы Ибмас:
– Может, вы хотите взять наличные?
Конечно, хочет. Потому что мать назвала сумму, за которую продается желанная квартира в Грозном, – пятнадцать тысяч. Значит, надо было брать тридцать. С этой, по тем временам огромной, суммой Тота прилетел в Москву. И надо понимать, как ему было тяжело с этой наличностью, ведь по тем законам иметь при себе иностранную валюту приравнивалось чуть ли не к шпионажу. Тем не менее, в чем Тота окончательно убедился, лучше иметь деньги в кармане, чем не иметь. А ещё он понял, как финансист понял, что в России произошли фундаментальные изменения, потому что настоящими деньгами стали доллары, а не рубли. И даже мать, когда в очередной раз по телефону зашёл разговор о покупке квартиры, выговорила сумму – пятнадцать тысяч – и шепотом:
– Ты понимаешь какими знаками?.. Сынок, а это не опасно?
– Не волнуйся. – После Швейцарии Болотаев по-настоящему возомнил себя крутым бизнесменом. – Я только что из Цюриха. Тебе подарок купил. Здесь кое-какие проблемы решу и через пару дней прилечу.
Проблемы оказались не кое-какие, а поистине грандиозные. Как позже все это оценили, при поддержке западных, прежде всего американских, консультантов и не без помощи местных руководителей в стране произошел переворот. В Москву ввели войска. Танки стали стрелять по зданию парламента. Ситуация была крайне напряженной. Паники в столице ещё не было, зато запаниковала мать Тоты.
Теперь у Тоты в Москве своя квартира, есть телефон, и мать в день несколько раз звонит и умоляет его приехать домой, подальше от этой стрельбы, к тому же и желанную квартиру в Грозном могут другие перекупить.
Тота и сам хочет хотя бы на день-другой к матери слетать, но как в такой сверхответственный и решающий момент можно покинуть работу, где, несмотря ни на что, всё функционирует, торговля бойко идет? Оказывается, можно. Просто ректор вызвал Болотаева и сказал:
– Чеченцем быть в России всегда нелегко, но впредь будет совсем плохо.
– Спикер парламента России – чеченец! – не без гордости выдал Болотаев.
– В этом-то и беда… Уезжай.
– Меня мама зовёт.
– Вот и прекрасно.
– А на сколько дней можно?
Ректор задумался и после паузы сказал:
– Побудь с мамой.
Это был самый добрый и лучший совет.
Тота помчался домой. В республике всё изменилось. Всё, абсолютно всё стало хуже. Грязно. Грозный обезлюдел. По ночам улицы уже не освещаются. Перебои с энергоснабжением. Процветает криминал. Словом, полная вакханалия. Нормальные люди, у кого есть возможность, уезжают, продают всё за бесценок, а мать Тоты, наоборот, хочет купить квартиру, раз представилась такая возможность.
Квартира шикарная, четырехкомнатная. Хозяева, видать, были люди обеспеченные, они уже давно уехали за границу, а квартира продается с мебелью. Всё роскошно, чисто. Просто заходи и живи.
Эта квартира в самом центре, на проспекте Революции, второй этаж, прямо над магазином «Спортивный», и через дорогу, просто рукой подать, – родной театр.
– Моя мечта сбылась! – ликует мать.
– А что будем делать со старой квартирой? – интересуется сын.
– Как ты женишься, я обратно уеду в микрорайон, а вы будете жить здесь.
– Жить будем вместе, – сказал Тота, – и чтобы ты никуда не уехала, я продам старую квартиру.
К удивлению Тоты, на объявление о продаже квартиры никто не отреагировал. Это был тревожный сигнал, и поэтому Тота сказал матери:
– Отсюда надо уезжать.
– Только-только налаживается жизнь и уезжать?
– Что значит «налаживается»? – возмутился сын. – Посмотри, все бегут отсюда.
– Да, бегут! – артистизм в голосе матери. – Думают, что наша республика, как тонущий корабль, идет ко дну. Пусть бегут! Скатертью дорожка! Но мы – настоящие чеченцы – должны здесь жить. Разве не так?
Что на это мог сказать сын? А мать продолжает:
– Теперь, когда всё вроде бы обустроилось, ты должен жениться, – и после долгой паузы, уже понизив тон: – Кстати, от этой