Читать интересную книгу Рыцари былого и грядущего. Том II - Сергей Катканов

Хасан сидел на грязной тюремной соломе, прислонившись спиной к стене. Глаза его были полузакрыты, а губы еле слышно шептали арабские слова молитв. Время думать вышло. Пришло время молиться. Он погрузился в мистический транс.

Внезапно раздался страшной грохот. Хасан даже не вздрогнул. Открыл глаза и посмотрел прямо перед собой. У тюрьмы исчезла стена. Просто исчезла и всё. Впрочем, безо всякого волшебства. Стену разрушило нечто вполне земное, о чём говорила стоящая в воздухе пыль. Несколько крупных камней, каждый из которых мог бы превратить голову Хасана в кашу, упали у его ног, но ни один из них не задел его. Хасан спокойно встал и вышел на улицу. Из-под обломков торчали руки и ноги раздавленных стражников. Хасан осмотрелся. Это, оказывается, упал почти достроенный минарет рядом с новой мечетью. Хасан видел, как строили этот минарет. Тогда ещё он подумал о том, что египтяне — плохие математики, и расчёты, вероятнее всего, сделали не точно, минарет не будет устойчивым сооружением. Он может рухнуть. Что и произошло.

Хасан отряхнул одежду от пыли и спокойно зашагал прочь. Куда идти? Понятно, в порт. В Каире больше делать нечего.

— Куда идёт твой корабль? — спросил Хасан капитана.

— В Сирию, господин.

— Отвезёшь меня туда?

— Сколько господин заплатит?

— Что «заплатит»? — Хасан оставался в мире ином.

— Сколько денег даст мне господин, если я отвезу его в Сирию? — уточнил капитан, полагая, что перед ним иностранец, плохо его понимающий.

— Денег? — Хасан хорошо понимал речь капитана, но вопрос о деньгах показался ему странным, как если бы у него вдруг попросили тележку навоза. Почти не думая, он сказал:

— Если отвезёшь меня, никогда не раскаешься в этом до конца своих дней.

Капитан всмотрелся в благородные черты лица Хасана. Он решил, что перед ним какой-нибудь принц, решивший в простой пропылённой одежде незаметно исчезнуть из Каира. Слишком уж он спокоен, привык, видимо, приказывать. Такие люди не платят. Они награждают. И порою весьма щедро. Может подарить, например, драгоценный перстень — целое состояние.

— Располагайтесь на моём корабле, господин. Всё уже готово к отплытию.

* * *

Хасан никогда раньше не был в море, да и сейчас оно его не заинтересовано. Спокойная, гладкая, бесконечная поверхность. В море нет ответов. Горы — другое дело. Все ответы — в горах. Впрочем, сейчас море его устраивало. На этой беспредметной равнине ничто не отвлекало от молитвы.

Хасан не обратил внимания на признаки приближающейся бури, потому что не знал этих признаков. Что такое буря, он тоже не знал. Вскоре стало интересно. На равнине вдруг начали вырастать всё более и более высокие горы. Корабль бросало вверх и вниз.

Хасан крепко взялся за снасть и подумал: «Да здесь, оказывается, погибнуть гораздо легче, чем в горах». Хасан никогда не боялся смерти, но здесь и боятся было нечего. Ведь не для того же Аллах спас его из темницы, чтобы утопить в этой пучине. Корабль накрыло огромной волной. Хасан рефлекторно задержал дыхание и вскоре вновь спокойно выдохнул воздух. Потом опять накрыло. Неприятно, но терпимо. «Аллах смывает с меня пыль Каира», — подумал Хасан.

Корпус корабля начал трещать. Хасан видел вокруг себя искажённые ужасом лица. Он понимал этих людей. Они боятся смерти. Не хотят умирать. Такова их природа. Они не знают, что останутся живы сегодня.

Хасан услышал голос капитана, который держался за снасти рядом с ним и уже не отдавал команд:

— Ты прав, чужеземец. Мне не понадобятся твои деньги. Мёртвым они не нужны, — отважный моряк сохранял самообладание, но в его голосе звучали обречённость и бессилие.

— Сегодня мы не погибнем, — спокойно сказал Хасан.

— Ты умеешь приказывать морю? — скривился капитан.

— Я не приказываю. Я знаю. Мы будем живы.

Через полчаса буря стихла. Все, кто был на корабле, бросились вычерпывать воду — теперь это имело смысл. Хасан, всё такой же невозмутимый, стоял на прежнем месте и смотрел вдаль неподвижным взглядом.

* * *

Буря превратила Хусейна в животное. Он ползал по палубе на четвереньках, цеплялся за всё подряд, не разбирая, где чья-то нога, где мачта и дико выл. Его пинали, он даже не обращал на это внимания. Хусейн Каини был мужественным человеком и опытным воином, он давно забыл, когда в последний раз испытывал страх. Но Хусейн всегда сражался только с людьми, а эта буря. Кажется, что все шайтаны ада ополчились на них разом. И тут кто-то подхватил Хусейна под мышки, поставил на ноги и спокойно сказал:

— Крепко держись за снасть, иначе тебя смоет за борт.

Хусейн повиновался и посмотрел в лицо обладателя спокойного голоса. Лицо было удивительным, совершенно неподвижным. На нём не было ни отчаяния, ни растерянности, но и никаких тёплых чувств к Хусейну тоже не было. Казалось, этому человеку всё равно погибнет Хусейн или спасётся. И всё-таки он его спас. К Хусейну вернулось самообладание, рядом с удивительным незнакомцем он вдруг почувствовал себя в полной безопасности. Когда буря стихла, Хусейн был уверен в том, что именно незнакомец своим нечеловеческим хладнокровием остановил разгул стихии. Вместе с этим человеком он не задумываясь прыгнул бы теперь в адское пламя. Он искоса поглядывал на неподвижное лицо, желая начать разговор, но не знал с чего. Наконец решился:

— Вы, должно быть, опытный моряк?

— Впервые вышел в море, — незнакомец даже головы к Хусейну не повернул.

— Кто же вы, господин?

— Я? Хасан ас-Саббах.

«Хасан ас-Саббах», — пробормотал Хусейн себе под нос, словно титул, неведомый доселе, но самый высокий в мире. Каини был чутким человеком, он понял, что незнакомец отрекомендовался в полной мере, и любые расспросы не только не уместны, но и абсолютно лишены смысла. Неожиданно он принял решение:

— Меня зовут Хусейн Каини. Мы с друзьями хотели наняться на службу к эмиру Алеппо. Но теперь мы хотим служить вам. Только вам.

Хасан повернул, наконец, голову к Хусейну. Он ни сколько не был удивлён этим предложением, казалось, хотел лишь сделать некоторые уточнения:

— Вы знаете, что вас ждёт?

— Величие, — Хусейн потом до конца своих дней удивлялся тому, что дал такой ответ.

— А если завтра я пошлю вас на смерть?

— Это будет хорошая смерть, — хищная улыбка опытного воина заиграла на губах Хусейна Киани.

* * *

Алеппо понравился Хасану не больше, чем Каир. Почему горожане так ничтожны, мелочны? Думают только о пропитании, мечтают лишь об удовольствиях, суетятся, как насекомые. Этих людей не трудно было дёргать за ниточки, заставить их суетится в нужном Хасану направлении. Но зачем? Их ничтожные душонки никогда не загорятся пламенем веры. Им не нужна истина. А скрытому имаму не нужны такие слуги.

Впрочем, в Алеппо Хасан нашёл десятка два единомышленников, которые бросили всё и последовали за ним. Хасан никому и ничего не обещал, кроме скорой смерти. Своего учения он им так же не раскрывал. Да и было ли у него тогда учение? Была лишь уверенность в том, что он на службе у скрытого имама, который выше звёзд. Эта уверенность передавалась другим. Люди ломали свою судьбу, следуя за ним, просто потому что он — Хасан ас-Саббах.

Потом был Багдад и, наконец, Исфахан. Хасан возненавидел города. Нетрудно завоевать мир для имама, но зачем ему такой мир? Мир мелочных страстишек. Его Махди испепелит этот глупый и ни на что не годный мир. Зачем его завоёвывать? У великого повелителя будут особые подданные. Хасан собирал лучших и вёл их за собой. Его армия росла медленно, но не уклонно. Сквозь города они просачивались небольшими группами, увлекая за собой всё новых и новых. Хасан больше не видел в городах своей цели.

Начались долгие годы странствий по горам Западной и Северной Персии. Хасан установил и поддерживал вялотекущую связь с измаилитскими даи Исфахана, формально признавая их власть над собой. Он отправлял в Исфахан гонцов, подробно рассказывая об успехах своей проповеди, с почтением принимал из столицы инструкции, но он давно уже не придавал этим связям со своим руководством никакого реального значения. В горах Хасан был совершенно независим. Кто они такие, эти городские мудрецы, чтобы стоять над Хасаном? Над ним только имам. А имам ещё не явил своё лицо. Хасан ни одному человеку не сказал, что больше не признаёт над собой власть фатимидского халифа ал-Мустансира и не считает его имамом. Придёт время, и ал-Мустансир сам по себе развеется, как пыль на ветру, и все поймут, что фатимидский фалифат — иллюзия, одна только видимость, лишённая реального духовного наполнения. Истина явит себя. А пока не время им знать, что этого ещё не произошло.

В горах, как и ожидал Хасан, его проповедь имела куда больший успех, чем в городах. Особенно охотно шли за ним горцы Северного Ирана — народ дикий, свирепый и очень независимый по натуре, не привыкший признавать над собой никакой власти и не имевший в этом необходимости. Эти дикари уважали только силу. И они видели в Хасане силу. И они пошли за Хасаном.