мой друг. Через некоторое время после того, как он узнал, что я переправляю свои книги на Запад, он сказал: я тоже хочу… Но здесь нельзя давать советы, нельзя отговаривать или уговаривать. На суде нас сперва старались противопоставить друг другу — я первый начал, у меня криминал больше. Его подбивали сказать, что я его попутал. Тем более, он — фронтовик, а я нет. Но Даниэль на это не пошел… Нас никогда не сводили вместе, держали в разных лагерях. И после, попав в эмиграцию, я продолжал ощущать Даниэля очень близким мне человеком.
— Каково ваше мнение о прозе Эдуарда Лимонова?
Синявский: — Лимонов — очень хороший писатель, но у него бывают провалы, когда он целиком уходит лишь в писательство! Лимонов невероятно много работает, живет только пером. По-моему, два человека живут только пером — это Солженицын и Лимонов. Что касается его политических взглядов, то он порой бравирует своими высказываниями.
Розанова: — Лимонов — изгой в эмиграции. Он с презрением относится к эмиграции, не любит тех, кто пошел работать на «Свободу». Дело не в том, прав он или нет, но он позволяет себе не ходить в ногу, иметь абсолютно независимую точку зрения. Я думаю, что в эмиграции мы — одни из немногих любителей Лимонова. Во всяком случае, наш большой друг Ефим Григорьевич Эткинд, узнав, что я собираюсь печатать книгу Лимонова, долго отговаривал: не делайте этого, не марайте чистые одежды «Синтаксиса»! Но Лимонова мы напечатали и с Эткиндом не поссорились, хотя при слове «Лимонов» он всегда вздрагивает.
— Мария Васильевна, один из авторов «Синтаксиса» — Борис Гройс, философ, культуролог, бывший ленинградец. Не скажете ли о его нынешней судьбе?
Розанова: — Гройс живет в Кельне, очень много работает, пользуется колоссальнейшей популярностью у немецких интеллектуалов, недавно выпустил книгу о Сталине на немецком. Предлагает ее печатать нам на русском. Недавно я выпустила его книгу «Дневник философа», мне помогала в этом Татьяна Горичева, которая издает журнал «Беседа». Книга идет плохо, но это, как говорится, наш расход — был бы человек хороший!
— Андрей Донатович, кто из русского зарубежья, на ваш взгляд, интересней?
Синявский: — Я хорошо отношусь к прозе Горенштейна, ценю из прозаиков также Сашу Соколова, Лимонова, Довлатова и Игоря Померанцева.
— Андрей Донатович, расскажите о ваших взаимоотношениях с Анатолием Марченко.
Синявский: — К сожалению, я с ним не сидел. Но я его глубоко уважаю. Даниэль с ним пересекся в лагере. После лагеря уже прочел книгу Марченко «Мои показания» — прекрасная книга, правдиво показывающая быт и нравы лагерей.
— Что вы думаете о будущем России? Есть ли у нас надежда выжить и расцвести?
Розанова: — Недавно Синявский выпустил книгу, которая называется «Основы советской цивилизации» — на базе его лекций в Сорбонне. Но когда книга должна была выйти, началась перестройка, и пришлось дописывать заключение. Синявский назвал его очень точно: «Можно ли перестроить пирамиду в Парфенон?..»
— Не собираетесь ли вы вернуться?
Розанова: — Я на этот вопрос как-то ответила: не вернусь, потому что боюсь. Боюсь умереть от раздражения… (Аплодисменты. — Ред.). Я вижу, что многое делается не так, а я бессильна сделать правильно, начинаю раздражаться, а у меня гипертония — бац, и нет старушки! Появилось ощущение колоссальнейшей потери времени. Сейчас мы подходим к повышению цен, чем это обернется дальше — неизвестно! Ведь деньги идут вовсе не туда, куда должны идти. До сих пор не взорвали Министерство мелиорации, идут миллиарды на его творчество, перестройка ничего не сделала с армией! И еще одно — пока мы не научимся любить «теневую экономику», не поймем, что она работает по каким-то более нормальным экономическим законам, пока не поймем, что богатый хорош тем, что может кого-то кормить, то ничего не получится. Ведь во Франции этого «социализма», то есть социальной справедливости, раз в сто больше, чем в Отечестве! (Аплодисменты — Ред.).
Я не знаю, что будет, и никто не знает. Мне очень обидно за Горбачева, потому что Синявский когда-то во французской газете «Либерасьон» назвал его «диссидентом № 1» в сегодняшнем правительстве. Но сегодня Горбачев теряет темп, он уже начал терять репутацию на Западе — в основном из-за Литвы!
— Что вы знаете о западногерманском журнале «Вече», кто его издает?
Синявский: — «Вече» — фашиствующий журнал. На немецком языке такой журнал невозможно было бы издавать, это было бы антизаконно. По памяти помню: «Скоро ли русский конь сбросит хазарского ездока?» Или «Семь прегрешений Александра Блока». Первое прегрешение — был плохой поэт, второе — поддерживал большевиков, третье — написал «Двенадцать», и так далее. Кстати, книгу Шафаревича «Русофобия» первым напечатал журнал «Вече», он же выпустил «Русофобию» отдельной книгой, а уже потом ее перепечатал «Наш современник». И «Вече» печатал Шафаревичу благодарственные письма: «Уважаемый Игорь Ростиславович, будем поливать посеянное Вами зерно так, чтобы оно дало стократный урожай!»
Розанова: — «Вече» очень часто перепечатывает материалы из «Нашего современника» и «Молодой гвардии», слово «демократия» часто пишет как «дерьмократия». Его издает человек по фамилии Красовский.
— Господин Синявский! Не спекулируйте, пожалуйста, на лучших русских именах. Такими, как вы, россияне сыты по горло! За семьдесят лет наелись, хватит! Лучше с помощью интриганки займите другим бизнесом. Желаю успеха.
Синявский: — Ну, в Италии мне однажды рабочий прислал записку: «Ты, империалистическая свинья, покайся перед своей великой родиной…» Вот эта записка в том же ряду. Нет, я пока не желаю заниматься другим бизнесом.
— Уважаемый Андрей Донатович, существует мнение, что ваш псевдоним раскрыло ЦРУ для КГБ. Как вы относитесь к этому мнению?
Розанова: — Это не мнение, это, к сожалению, печальная действительность. Даниэль всегда один экземпляр рукописи держал у себя, чтобы переслать с оказией на Запад, а второй отправлял друзьям в Харьков. Однажды с приехал к нам, чтобы передать с оказией на Запад рукопись «Искупления», а придя, сделал несколько поправок и написал записку издателю. Каково же было его удивление, когда на столе следователя он обнаружил ту самую рукопись, отправленную нами на Запад! Следователю не пришло в голову, что поправки есть только в одном экземпляре, что, показывая Даниэлю эту рукопись он раскрывает оперативную тайну. А у нас тоже ведь стереотипы, мы думаем: ага, это агенты КГБ проникли и Запад, там выкрали рукопись! Когда я читала в советской прессе о работе ЦРУ, думала: это абсолютная чепуха — ведь мы читали все четко наоборот! Лишь на Западе я поняла, что в любой стране есть своя разведка, что эти разведки очень прочно сотрудничают между