На этой стороне поселений поблизости нет, медведи привыкли, что люди тут не появляются, но на берег выходят с опаской. Это в тайге он хозяин, а на реке хозяин – человек, и почти у каждого владельца моторной лодки или шкипера судна есть огнестрельное оружие. Поэтому медведя на берегу Енисея редко увидишь, грозный зверь сразу уходит, услышав звук мотора или заметив проходящее близко судно.
Топтыгина положено опасаться расчётливо, без паникёрства. Медведь – тварь сообразительная, давно уяснившая, что человек опаснее любого хищника, просто так нападать не станет. Не угрожаешь – не тронет. Вот если медведица с медвежатами…
Что я себя успокаиваю? Так было вчера, а теперь всё изменилось. Подозреваю, что при отсутствии на реке людей медведи через пару поколений обнаглеют окончательно, позабыв, что такое человек с ружьём, вот тогда они и станут по-настоящему опасны.
За бортом тихо шипела вода, течение реки делало своё дело.
Рано или поздно плавмагазин вынесет на берег, стоит лишь появиться сильному боковому ветру. А вот где это произойдёт, не угадать. Даже сопровождение брошенки не гарантирует удачу – вдруг судно сядет на мель, как его потом стаскивать, чем?
Причудливы енисейские течения. Что там с мысом? Спокойно проходим, не зацепится.
– Нет уж, подруга, тебя упускать нельзя, – пробормотал я.
Со стороны рубки раздался крик Петлякова.
– Алексей, поднимайся ко мне!
Наш дозорный развернул уши на крик и тут же поднялся со скамьи.
– Стоп! А меня?!
Пожалуй, вполне можно наблюдать и из рубки. Махнул ему рукой, пошли, мол, вместе. Прихватив со стеллажей три маленькие бутылочки колы и три пачки чипсов, я поднялся в рубку.
– Держите гостинчики. Знатный попался чипок.
– А это ещё что за слово? – вздёрнул брови Потупчик.
– Служить надо вовремя! Чипок – часть индивидуального продуктового обеспечения красноармейца. Термин введён в 1927 году, – назидательно поведал я, сделав вид, что собираюсь дать ему щелбана.
– Или чрезвычайная помощь оголодавшему курсанту! – с охотой вспомнил дед, и мы перемигнулись.
– Древность какая-то. – Парень отмахнулся, первым схватил бутылочку и сделал три жадных глотка, улыбаясь бессознательной и бессмысленной улыбкой.
– Кто там говорил, что кола – зло? – медленно выдохнул он. – Вкуснотища!
В рубке всё кардинально изменилось.
Первое – дед надел чёрную капитанскую фуражку с золотистым крабом на околыше.
Второе – пульт управления, устройства и приборы мигали огоньками.
– Докладываю! – радостно возгласил он. – Начинаю по всей форме! Судно живое, аккумуляторы в норме! Теплоход оснащен пожарной сигнализацией, дополнительной емкостью для питьевой воды на пятьсот литров, а также навигационным и радиооборудованием: стационарной УКВ радиостанцией «Ермак» СР-360, носимой УКВ радиостанцией Saracom TW-80, ПВ/КВ радиостанцией VX-1700, навигационной радиолокационной станцией Furuno M-1715 с жидкокристаллическим дисплеем, вот он, навигационным эхолотом SES-2000 с выносным индикатором глубины. Видит рыбу, между прочим… Есть магнитный компас УКПМ-М2 и планшет спутниковой навигации, комбинированный, на две системы. Между прочим, в корпусе установлены иллюминаторы в соответствии с новыми требованиями РРР, хозяину пришлось потратиться… Оборудование далеко не самое новое, однако испытанное и надёжное. Да… Сейчас проверяю системы.
– И ты всем этим умеешь пользоваться? – восхитился Игорь.
– Ну, с навигатором незнаком, не доводилось пользоваться, я из другой эпохи.
– Это ерунда! – уверил его Потупчик. – Разберёмся, не ядерный реактор! Там и треки наверняка сохранены… Вот только спутники померли.
– ГЛОНАСС ещё может работать, – предположил я.
– Не знаю, у меня чисто джипиэсный, так он ничего не ловит, – пожал плечами Игорь.
– Ты не забывай за акваторией следить! – напомнил я между делом. – А что с топливом, Фёдорович?
– Танки под завязку. Похоже, что-то случилось сразу после отхода.
– Полные, говоришь? Заманчиво… Из Красноярска она?
– Вряд ли, Лёша… Слишком уж далеко. Да и не прошла бы «Синильга» без управления через Казачинские пороги. Думаю, от Енисейска дрейфовала.
– Не существенно, – решил я.
– Вот именно. Сейчас другое важно… Игорь, давай в машинное, попробую завести двигатель, а ты смотри там.
Тот кивнул и ссыпался вниз по лестнице. Я вышел на левое крыло мостика.
Настал момент истины.
Что-то заскрежетало, пыхнуло, по судну пробежала короткая дрожь, которая почти сразу стихла – двигатель зарокотал. Над трубой, что за рубкой, в небо выплеснулось чёрное облачко, а уже через полминуты серая струя дыма пошла ровно. Есть!
– Пусть погреется, родимый, обожаю этот звук, – довольно улыбнулся шкипер, ударом ребра ладони по затылку возвращая капитанскую фуражку на штатное место. – А?! Что я вам, молодым, говорил? Завели мы красавицу-беглянку, оживили! «Мария Селеста» идёт лесом.
На левом берегу показалось Разбойное.
Ёлки, мы тут возюкаемся, а там наши женщины сидят, волнуются. Вытащив рацию, я начал связываться с базой – надо оповестить: у нас всё хорошо операция проходит успешно. Пока разговаривал с Екатериной, в рубке появился Игорь, я услышал часть доклада:
– Течей нет, лишних вибраций тоже, шеф!
– Давай уж тогда – товарищ капитан, – важно предложил Петляков, глядя в сторону кормы через огромный морской бинокль, который он взял со стола. Обалденная вещица, двенадцатикратный бинокль-монстр. Теперь у всех троих есть оптика.
Хмыкнув, Потупчик продолжил:
– Звук хороший, без стуков. Всё в порядке с двигателем.
Положив рацию в карман, я тоже зашёл в рубку. Игорь ещё что-то говорил, но я его не слушал, глядя на шкипера. Чего он так напрягся? Замер и смотрит на реку.
– Геннадий Федорович…
– А? Что? – Он повернулся ко мне.
– Ты там что, лох-несское чудовище увидел?
– Хуже, – чуть помедлив, коротко бросил он. – Сердцем чувствую, гораздо хуже. Лодка идёт, прямо на нас. «Обь».
– Где? – встрепенулся я.
Он показал рукой.
Бинокль надо менять. На реке четырёхкратное увеличение никуда не годится.
– Точно угадал, «обушка», – прошептал капитан. – Красненькая.
«Обь» – пожалуй, самая лёгкая моторная лодка из старых серийных моделей советского производства. Вёрткая, быстрая. Только грузоподъёмность у неё невелика, да волну не любит. А гоняться на ней зашибись! Почему-то чаще всего встречаешь «обушки» цветастой раскраски, яркие. Местные их не особенно жалуют, неделовая лодка.
– Думаешь, по нашу душу, Геннадий Фёдорович?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});