Можно глушить подвесник. Вот и я на палубе.
С торца балка-магазина к стене была прикрученная лёгкая лестница.
– Фёдорыч, давай по лестнице на крышу, там наблюдаешь, не сходишь. Мы с Игорем – на зачистку помещений. Скоро узнаем, что тут: коробка с трупами, удачливый беглец от надоевших людей или чистая «Мария Селеста»…
– Алексей, я лучше знаю помещения!
– Сказал же, без обсуждений! На крышу! – рявкнул я.
– Жестокий ты человек, старший сержант. – Похоже, эта оценка становится привычной. Показушно кряхтя, Петляков ловко полез наверх.
– Сколько помещений?
– Три кубрика. Капитанский, сдвоенный и одиночный. Экипаж три человека: шкипер, матрос и моторист. Иногда четыре. Кают-компания, гальюн, камбуз, душ, моторное отделение, кладовки. Рубка и трюма, они на баке.
– Так, Игорь, ты опять идёшь первым, – приказал я, повернувшись к Потупчику. – Меньше шансов, что отстрелишь мне голову. Спокойно работай, без паники и криков, я прикрываю. Если объявится синяк, можешь в голову не целиться, картечью и так положишь. Лучше бы вообще не стрелять. Палец выпрями, прижми к спуску, нажать успеешь. Очень резко не крутись. Фонарик включи и возьми под цевьё. Может, там светло от иллюминаторов, но лучше так. Заходим, какое-то время ждём, слушаем. Начали! Открываю.
Больше болтовни и страхов, чем дела.
Зачистка судна заняла всего полчаса. Метров-то в нём, конечно, целых тридцать, но, в сущности, это всего лишь небольшой теплоход. А вот с отправкой Игоря в авангард я не ошибся. Парень нервничал, дёргал стволом, пару раз чуть не пальнул по тараканам. Слава богу, что у него не нарезной ствол, мог бы и борт продырявить. Хотя корпус судна сделан из стали спокойной плавки, специально – при ударе в препятствие корпус получает вмятину, но не лопается.
На камбузе не было никаких следов готовки, всё чистенько, посуда на штатных местах. Большущий морозильник отключен, на полках только одни банки с вареньем. Постели в кубриках заправлены, свежее постельное бельё стопками сложено в шкафчиках, одежды нет, только в капитанской каюте висит куртка, а на кровати стоит кожаный портфель. Конечно, я его сразу открыл. Сменное бельё, несколько пачек сигарет, армейская ракетница с десятью патронами красного цвета, пять фальшфейеров…
Кран-балка на корме зафиксирована в транспортном положении. В ходовой рубке тоже никого не было. Лоция, бортовой журнал, навигационные инструменты. Пульты и приборы целые, никаких следов разорения.
Приятный сюрприз ждал нас в тёмном трюме – несколько деревянных поддонов с мукой в пластиковых мешках. Мука алтайского производства, будто бы своей в Красноярском крае не хватает… Наверное, она дешевле, потому и закупили в Барнауле. Ближе к носу в трюме имелось свободное место. Итак, трюм забит не полностью, есть пространство ещё для пары поддонов, а судно в осадке. Следовательно, коробочка действительно полна, глядишь, и топливные танки не пусты. Под пайолами воды не обнаружилось, корпус целый.
Двери в плавмагазин сразу открыть не удалось – на замках, зараза… Ключи нашлись в рубке, на крючке справа от пульта управления. Предполагая, что там очень тесно, внутрь я решил идти один.
– Зачем одному, давай вместе, прикрою! – Игорь даже расстроился.
– Зачем толкаться, сам управлюсь.
– А если синяк?
– Ничего, как-нибудь перебинтуюсь. Да не волнуйся ты так. Успеешь ещё посмотреть, какой ништяк к нам приплыл нежданно-негаданно.
Ближняя к рубке дверь вела в крошечную двухэтажную каюту, скорее всего, тут жили продавец и товаровед. Пусто. А вот центральная открывала доступ к настоящей пещере Али-Бабы, чего тут только нет! Я отправил Игоря на корму наблюдать за акваторией, а сам позвал деда, который с видимым облегчением сдал вахту и слез с крыши.
– Загляну-ка и я в магазин! – Он довольно засмеялся и с показной алчностью потёр ладони. – Ого! У них всегда дела хорошо шли. Потому что не шланговали, работать начинали сразу после ледохода, наперво окучивая ближние поселения. Как-то, когда в очередной раз «Синильга» в Разбойное приходила, я разговорился с товароведом, приятная, знаешь ли, была женщина. Рассказывала, что они уже выполнили три рейса, тот был четвёртым. Перевезли около тридцати кубов стройматериалов и четыре тонны продовольствия, а с начала навигации завезли более семнадцати тонн груза. Овощи и фрукты свежие, колбасные изделия и макаронные всякие, молочку, соки, напитки, крупы и консервацию. Ближе к осени должны были ещё больше возить, ведь летом многие в отпусках… Эвенки, которые обычно чуть ли не первыми приезжают за товаром в береговые посёлки, уже разъехались на летние пастбища, поэтому объёмы упали. Самый покос должен был начаться в середине августа, ближе к межсезонью – зимников ещё нет, спрос огромный…
– Ты прямо перечислил почти весь ассортимент «Синильги»! Одежда ещё имеется, видел? Обувь, инструмент, запчасти, масла.
– Надо бы найти накладные и провести ревизию, – предложил Петляков.
– Женщин озадачим, обрадуются.
– Да уж, теперь не стыдно будет домой возвращаться!
– Геннадий Фёдорович, а ты шкипера «Синильги» знал?
– Видел, конечно. Но лично знаком не был. Ладно, ты тут осматривайся, а я сначала в машинное отделение – проверю двигатель, а потом в рубку, посмотрю, как там, пора решение принимать, сносит.
Мне не очень хотелось одному шариться в развалах на стеллажах и в коробках с добрым ништяком, и я ещё раз спустился в трюм. В принципе, там было светло, по четыре новеньких иллюминатора с каждой стороны пропускали достаточное количество солнечного света. Да, грустная история. Видно было, что за судном следили. Заботливый был шкипер на «Синильге». Стопудово – ему не позавидуешь, что-то недоброе с ним случилось, к бабке не ходи… Хороший капитан такое судно просто так не бросит.
Сколько же здесь уместилось поддонов? В два ряда стоят. Десяток точно наберётся, настоящее сокровище.
Выйдя на палубу, я посмотрел на корму и усмехнулся. Надо же, полосатый матерчатый тент натянули, с рюшами. Судя по всему, служба Игоря не напрягает. Длинный стол, две деревянные скамьи, настоящая беседка, место отдыха экипажа! Ему бы ещё баночку с пивом в руки для полноты картины.
Ниже по течению парочка ещё не отъевшихся за лето гагар легко поднялась в воздух и низом, задевая воду кончиками длинных крыльев, неохотно полетела в сторону нашего берега, на лету матеря нас по-птичьи. Небольшой мыс правого берега, круто спадавший лесистыми подошвами к кромке воды, постепенно приближался. Уже различимо белел плавник на узкой полосе галечного пляжа. Я поднял бинокль и увидел медвежьи следы. Прямо по пляжу в сторону небольшого лога тянется чёткая цепочка следов. На сером песке даже можно различить глубокие отпечатки больших когтей. Свежие. Хозяин тайги напился, постоял на берегу, глядя на медленно приближающуюся «Синильгу», поворчал недовольно и вернулся домой – в тайгу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});