А, какая разница! Она всплыла на поверхность и подняла в воздух фонтан воды, как бы посылая последний привет отцу и маме. Потом огляделась в поисках Кита. Он, крепко уперевшись ногами в волну, скользил по воде, как по льду. Нагнав ее, Кит ухватился за спинной плавник и приготовился нырнуть.
На глубине пятидесяти футов Кит окутал себя Сетью, и превращение свершилось с невероятной скоростью. Кашалот, который появился на его месте, сердито взмахнул хвостом и пронзил воду грозным взглядом.
— У тебя все нормально? — спросила Нита. Некоторое время он не отвечал.
— Нет, — прогудел он наконец. — Ненормальный я, что ли, чтобы чувствовать себя нормально. Ведь мы плывем прямо… — Он осекся.
— К'ииит, послушай…
— Нет уж, ты послушай! Я ничего не могу изменить! И это мне не нравится! — В густом голосе кашалота слышалась и ярость, и нежность. От прикосновения этого голоса по коже Ниты пробегала дрожь, как при поскребывании ногтями по школьной доске.
— Я и сама мало что могу сделать, — сказала она, — и мне тоже это не нравится. Давай не будем сейчас говорить об этом. Голова у меня раскалывается еще от вчерашних разговоров.
— Х'Нииит, — настаивал он, — нам все же необходимо поговорить. Ведь завтра все ЭТО… уже произойдет!
— Вот и отлично. Отложим до завтра. А сегодня молча погрустим, ладно? Мы правильно плывем?
Он натужно засмеялся, всколыхнув воду вокруг.
— Ну, ты даешь! — гукнул Кит. — Сама разве не слышишь?
Она притихла, издавая лишь негромкие, похожие на тиканье и позвякивание звуки, которые служат китам-горбачам путеводной нитью. Море говорило с ней. Постоянный неясный шум расщеплялся на тысячи осязаемых звуков. С юго-запада доносилась безумная путаница протяжных, странных своей дикостью волнообразных воплей. Нежные, высокие свисты резко обрывались, сменяясь скребущими кожу помехами. Вокруг разносились четкие призывы горнов, будто кто-то охотился, выскакивая на поверхность над волнами. Доносились космические свисты и трели, похожие на позывные орбитальных спутников. Гудели глубокие басы. Неслось нескончаемое жужжание, словно работали сразу десятки газонокосилок. Мягко стелились в воде полутона стонов и нежных вздохов. И вся эта разноголосица, сплетаясь и возвращаясь к ней единым эхом, собиралась в главную тему Моря. Нита угадывала это в звучании протяжных тоскующих нот, постепенно поднимающихся до такой высоты и тонкости звука, какая недоступна человеческому уху, и снова снижающихся до густого шепота, который в конце концов сливался со спокойным дыханием волн.
Нита еще не слышала этой главной темы Моря и все же мгновенно узнала и почувствовала ее, /став теперь неотъемлемой частью самого Моря. Это был мотив потери и обретения, печали и радости, всего того, что наполняло Песню Двенадцати. И то, что она слышала сейчас, приглушенное расстоянием и все же необыкновенно четко звучащее, было голосами собирающихся, сплывающихся Певцов. А скорбная нота, тревожной нитью вплетенная в мелодию, станет скоро для нее не просто мотивом, а страшной реальностью.
— К'ииит, — встревожилась она, — китов там, кажется, гораздо больше двенадцати.
Он выпустил из дыхала струю воды, как бы равнодушно пожав плечами:
— Посмотрим.
Она согласно свистнула и поплыла за режущим воду кашалотом на запад от южной оконечности острова, снова пересекая набитую кораблями бухту Атлантик-Амброуз. Они плыли по Мелководью, до самого дна пронизанному солнечным светом. И разноголосая песня их звучала все громче, усиливаясь многократным эхом. Но в каждое мгновение под плывущими почти над самым дном китами могла разверзнуться бездонная пропасть каньона Гудзон, где спасительное путеводное эхо тонуло и не возвращалось.
— Вот здесь, — гуднул совсем рядом Кит. Они подплыли к самой границе того места, о котором говорила им Ш'риии — пятнадцать миль северо-восточнее Барнегат — в Нью-Джерси, и застыли прямо над обломками старого затопленного танкера, лежащего на глубине в шесть морских саженей. Вокруг, в зелено-золотистой, просвеченной лучами солнца воде плавали, парили, еле шевеля плавниками, киты.
Нита ошеломленно оглядывалась. Сотни китов двигались кругами почти беззвучно. Малые полосатые сейвалы и кашалоты, сверкающие в воде дельфины всевозможных форм и цветов, медлительные грузно-грациозные синие киты и едва ли уступающие им своей громадностью финвалы, клюворылы и карликовые гладкие киты, множество китов-горбачей, серые киты и карликовые кашалоты, нарвалы, посверкивающие своим длинным спиральным зубом, напоминающим рог единорога, белухи, касатки, длиннорылы и бутылконосы…
— К'ииит, — пропела Нита слабым голосом, — Ш'риии не предупреждала, что здесь будут посторонние.
— Да, зрителей многовато. Но на репетициях это, кажется, обычная вещь, — беззаботно откликнулся Кит.
«Легко тебе, — непроизвольно подумала Нита, — ты и сам почти зритель…» И тут же со стыдом оборвала себя. Она пропела ноту призыва, тщетно пытаясь услышать в ответ знакомый голос. И тут до нее донеслась глубокая, протяжная, спокойная нота Синего Кита. Это был голос Ар'ооона, приятный звук, освежающий, как золотистая тень. И тут же к нему примешались высокие, вибрирующие свисты дельфиньей болтовни. Голоса их были так похожи на свирельный горловой звук Ст'Ст, что Нита сразу поняла — это дельфины из его стаи.
Стоило лишь Ните и Киту появиться среди этой толпы снующих и парящих в воде любопытных, как наступила полная тишина. Сотни китов образовали гигантский круг, и от его краев к центру постепенно полилась единая нота сплетенных голосов. Поначалу еле уловимая, она набирала силу, устремляясь к Посвященным. Вплетался в нее, подхватывал мощный голос Ар'ооона. В эту одну ноту сливались и трели дельфинов, и сотрясающий воду гуд синих китов. Одна мысль, выраженная одним-единственным словом на Языке — ВОСХВАЛЕНИЕ! Дрожь охватила Ниту. Они знали о ней все. Они знали, что она и есть Молчаливая. Они знали, что она собирается сделать для них. Они благодарили ее.
Смущенная, охваченная радостью, Нита застыла на месте, дрейфовала, сопротивляясь течению.
Кит слегка подтолкнул ее.
— Нита, очнись — прогудел он еле слышно, — Ты звезда этого шоу. Твой выход. Выплывай на середину круга. Пусть они все увидят тебя.
Она медленно проплыла сквозь ряды зрителей-китов, в центр их огромного круга, где в струях чистой воды уже собирались Посвященные.
Скользя над покрытыми водорослями обломками танкера, она узнавала каждого. Несомый могучей приливной волной Ар'ооон. Его чуть хрипловатый голос усталого и опытного певца звучал с безупречной точностью. Дельфин Ст'Ст у самой поверхности воды словно бы вторил мелкими трелями основной мелодии, ведя свою песню Странника. Ар'ейниии, чуть сторонящаяся и Синего, и дельфина, вновь и вновь повторяла переливы своей части мелодии, отдельные музыкальные фразы песни Серой. Она лишь однажды кинула быстрый взгляд на Ниту и уже не обращала на нее никакого внимания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});