с зубаном очень быстро забылась. Каждый день появляется, о чём новом поболтать вечером в лагере. Позавчера вон, охотника одного бизон стоптал насмерть. Но то наша единственная потеря, а добычи немеряно. Какого зверя только не били… И волков стая прорваться пыталась, и матёрый медведь поленился горой обходить, и шестилап недооценил людей кучку. Даже раз хромого мамонта, что от стада отстал, Брон своим даром свалил, а все вместе прикончили.
Про копытных и вовсе молчу. Чего стоило только стадо безрогих оленей, что живой рекой неслось мимо нас минут пять. У меня из всех стрел только три лишь осталось — остальные поломаны. От копья наконечник мне умелец один переставил на новую палку, но это уже не то — настоящим оружием не назвать. Больше пользы от топорика, к рукояти которого я верёвку приладил. Швыряю, выдёргиваю, если попал, подтягиваю обратно и снова кидаю. Наловчился с ним знатно.
Но, конечно же, главное наше оружие — это Брон. Его дар, как теперь уже знаем, валит с ног, хоть большого, хоть маленького одинаково просто. Потерявший сознание зверь полминуты примерно лежит, чего старшине хватает с запасом. Жаль, что за день он всего трижды может так даром воспользоваться, потому очень тщательно выбирает, кого “спать отправить”.
Не было бы ограничений у Брона, на Мун бы настоящими богачами вернулись. Хотя, и так не след жаловаться — в общаке одних только семян одиннадцать штук, а бобов так и вовсе счёт на сотни пошёл. Эх… Зима домой гонит. Йок с ними с морозом и снегом, что каждый день небо сыпет всё больше и больше. Зверь просто идти перестал. Вчера уже так — больше ждали, чем били. Сегодня совсем голяк полный. Заканчивается сезон на Большой земле. Ближе к морю ещё можно недолго охотиться, дальше всё — время спячки пришло. Завтра в обратный путь двигаем.
* * *
Снаружи завывает первая в этом году настоящая вьюга. Снега чуть, зато ветрище — жуть просто. На море волны высотой с дом. Так лупят по скалам, что каждый раз вздрагиваешь. Форт ведь на самом берегу стоит — брызги едва ли не до верха стены долетают. Третий день уже “шепчет” погода. Хорошо, что в пути нас разгул стихий не застал. И так зады отморозили крепко.
Разумеется, что ни про какой паром нет и речи. Ждём, когда успокоится море. Постой в форте дорог, но выбирать не приходится. К стенам с внутренней стороны жмутся каменные бараки — тут и конюшни, и склады, и для людей комнаты. Из всех удобств — сколоченные из досок поддоны, что заменяют кровати, и столы с лавками. Зато везде печи и дров запас на всю зиму. Тепло, сухо — что ещё нужно усталому путнику?
Безопасность нужна. Но зимой она и так всюду есть. Что звери, что хорты, или уже впали в спячку, или вот-вот впадут, а лихому люду ловить и тем более нечего. До весны тракт пустой. Последний обоз как раз перед нами успел переправиться до того, как погода испортилась. Кроме гарнизона имперцев, что останутся здесь на зимовку, в форте только охотники: мы, Кишкодёры Фанмира и Чёрные Гранта.
Всем под крышей едва-едва места хватило — набились впритык. Каждой ватаге отдельный барак, так что с соседями пересекаемся, только когда в нужник ходим. Тесновато, но форт и не рассчитан на зимовку толпы. В сезон, когда хорты накатятся, что охотники, что торговцы, что прочие путники под открытым небом, во внутреннем дворе, набиваются, и никаких проблем нет. Сейчас там, снаружи, дубарь. Если кто запоздалый заявится, не завидую им.
А ещё два отряда ждём. До сих пор из похода не вернулись купеческие, с которыми мы через пролив сюда плыли, и знаменитые Удальцы Ратибора. Наверняка стоят сейчас где-то лагерями — нарубили себе халабуды, хвойных лап накидали поверху, сидят, костры палят, погоды ждут. Охотника холодам не сгубить. Закончится буря, объявятся.
Первым днём ещё поделили добычу. То есть пока посчитали, кому сколько достанется. По-настоящему делить уже в Граде будем, когда семена в бобы обернём. Пока всё у Брона хранится. Тут у охотников из ватаги право первоочерёдного выкупа. Некоторые из наших не столько в деньгах нуждаются, сколько жизнь бы себе хотели продлить. Тот же Брымза сказал уже, что добавит бобов и одно семя себе заберёт. Нам без разницы, перекупам добычу сдавать, или своим по той же цене. Так и так выйдет сорок за семя.
Подсчёт сложный. Я даже не пытался в уме проверять. Айк сказал, что всё правильно. На одиннадцать семян и четыреста шестьдесят семь бобов общака каждому по двадцать шесть получается. Вроде бы и неплохо, но это, смотря с чем сравнивать. Четверть Брона огромная просто — двести двадцать семь бобов старшине с одного похода досталось. Люди шепчутся, что после следующего сезона дом себе уже в Граде возьмёт с такой прибылью.
Вот где настоящие деньги. Тоже предводителем ватаги бы стать — быстро бы на Землю тогда перебрался бы. Только кто же за мальчишкой пойдёт… Брон же со своим новым даром теперь точно знаменитым старшиной сделается. Начнёт, небось, носом крутить, желающих в поход с ним пойти перебирать тщательно. Но нас с Айком уж точно возьмёт — мы полезность свою доказали. Вот только, хочу ли я теперь опять идти на материк с этим загадочным Броном?
Я ведь всё тяну и тяну с разговором. Не из трусов, а беса до жути боюсь. Теперь, зная, что он всегда рядом, моими глазами смотрит, моими ушами слушает, постоянно по коже озноб. И не в холоде дело. Страшно услышать, что скажет, а ещё страшнее поверить. Душа ведь — единственная настоящая ценность, что человеку Единым дана. Помереть и то не так страшно, как лишиться души.
А ведь хуже всего то, что я понимаю: разговор всё равно состоится. Рано или поздно не вытерплю — призову его. В очередной миг смертельной опасности сдамся. А вдруг, не поможет мне бес? Что тогда? Лучше тогда сразу к храмовникам на добровольную казнь. Душу так спасу… Только кто тогда Тишку спасёт?
В общем, момент подбираю и волю коплю. В походе уединиться никак. Постоянно рядом есть кто-то. Даже по нужде под присмотром друг друга отходим. Материк. Одиночку тут схарчат на раз. Если, ни возле лагеря, ни рядом с походной колонной ты зверя не видишь, это не значит, что его нет. Хищник умеет прятаться.
В форте с этим делом попроще, но тоже есть шанс,