Читать интересную книгу Русский батальон - Роберт Фреза

– И еще тебе не нравится, что Брехливому Луису предоставили полную свободу действий.

– И это тоже, – согласился Ретталья. – Гамлиэль держится так, словно абсолютно уверен, что его дружки из Бонда предоставят ему нечто такое, что позволит натянуть нос мне.

– Но ведь они знают, что ты имеешь возможность добывать сведения о том, что происходит в ячейках. Так что либо Бонд начал чистку рядов, либо адмирал скоро утратит свое корейское хладнокровие и начнет рубить головы.

– Я знаю. Единственное толковое объяснение, которое приходит мне в голову: всю игру затеяли фанатики ради того, чтобы дискредитировать миротворцев.

Что-то было не так в этих переговорах. Непонятное, тревожное, тянущее за душу ощущение. Какую бы игру ни вели буры, при четырех батальонах на материке и военных кораблях над головой выступать открыто им было опасно. Они уже видели, что могут натворить молнии, падающие с небес. Однако говорят же, что всякая рыбка может сорваться с крючка, а Оливье, к примеру, был куда больше похож на рыбака!

– И в этот момент Брехливый Луис иссякнет и испарится, а фанатикам придется либо уходить в горы, либо отправиться на «Сокаку» в наручниках. Неужели они настолько недальновидны? – спросил Санмартин.

– Если бы знать! А я тебе говорил об этой новой загадке?

– Весом в пятьсот восемьдесят кило? Говорил! Ты знаешь, я все-таки не могу понять, кому и зачем могло понадобиться подкупать Ириэ.

– Мне хочется думать, что фанатики просчитались и что на следующей неделе сторонники мира будут помогать нам их вылавливать, независимо от того, подпишем мы договор или нет.

– Ты в это веришь?

– Нет.

– Ну, что будешь делать? – тихо спросил Санмартин.

– Что приказано. Если адмиралу угодно, чтобы Гамлиэль трепался, пусть треплется. Но «братство» все больше боится своих собственных экстремистов. С каждым днем ко мне поступают все новые и новые сведения. Скоро ловушка захлопнется, и мы начнем охоту. По крайней мере, я надеюсь…

– А что, если все это – лишь затем, чтобы вывести тебя из игры?

– Ты уверен, что у них достаточно оружия для этого?

– Нет, – согласился Санмартин. – А что, если все это – лишь прикрытие, чтобы выиграть время для подготовки восстания?

– Возможно. Но маловероятно. Мне точно известно, что Бонд не предпринимал никаких шагов в этом направлении. В Совете предложение о восстании вряд ли наберет больше двух голосов. Они не дураки. Не забывай, что у нас в любом случае остаются военные корабли и четыре батальона. Адмирал мне об этом постоянно напоминает.

– Ты знаешь, Бонд почему-то представляется мне в виде кучи студня, но со стальным ядром в середине. Хотел бы я знать, что обнаружится, когда студень растает. «Caelum non animum mutant qui trans mare currunt», – сказал Гораций. «Те, кто переплывает море, меняют небеса над головой, но не свою натуру».

– Вспоминается один стих из Горация: «Amoto quaeramus seria ludo», – ответил Ретталья. Он бегло говорил на шести языках и кое-как понимал еще семь.

Рауль недоуменно пожал плечами.

– «Отложим шутки в сторону и займемся серьезным делом», – перевел Ретталья.

Санмартин рассмеялся.

– Если повезет, к следующей пятнице весь батальон Кимуры будет помогать тебе вычищать город, – продолжал Ретталья.

– То-то постреляем! – сказан Санмартин, не совсем в шутку.

Ретталья вздохнул.

– Ладно, Рауль. Я тебя и так задержал. Когда отправлюсь к черту, займу там тебе тепленькое местечко. Чао!

– Чао!

В другое время Габриэль с удовольствием арестовал бы Стридома – если, конечно, Стридом действительно распоряжается всем этим, а не служит ширмой кому-то другому. Но Гамлиэль все взбаламутил. Стридома теперь трогать нельзя – он считается агентом Гамлиэля. Если он арестует Стридома и не найдет никаких неопровержимых доказательств его вины, через три часа он сам окажется в каюте на «Сокаку», где его будет услужливо ждать пистолет. Гамлиэль никогда не забывает о таких мелочах.

Однако говорят, что во всех разрозненных, пестрых странах Империи общим является то, что богатые становятся богаче, бедные получают то, что осталось, а буйные обитатели колоний получают по заслугам.

И Ретталья намеревался сделать все от него зависящее, чтобы это изречение оправдалось.

Суббота (12)

Матти Харьяло томился в зале, слушая Солчаву, и уже в четвертый раз за пятнадцать минут задавал себе вопрос, все ли военные врачи психи или только те, что служат при пехоте.

Клод Девуку никогда не скрывал глубокой уверенности в том, что, если бы Вселенной правили такие, как он, в ней не было бы места явным недоразумениям типа батальона Верещагина. Матти Харьяло придерживался противоположного мнения. Если кто-то способен изгадить Галактику больше, чем ассамблея, то это кучка таких медиков, как папаша Клод. Охта, бывший батальонным врачом до него, ухитрился прожить в части Антона четыре года, пройти вместе с ней две кампании и так и не расстаться с трогательным убеждением, что каждый офицер носит в боковом кармане целый склад. Предшественник Охты тоже был хорош… Но Наташа Солчава – хуже всех!

Кто-то сообщил ей, что ее подчиненных отправили заниматься военной подготовкой, и она чуть не выцарапала глаза Эско Пойколайнену.

Она кудахтала, как наседка; лицо исказилось от неподдельной ярости. В конце концов Верещагин, который мог уболтать и каменную стенку, ухитрился выпроводить ее.

Война не считается с выкладками и рассуждениями теоретиков. На самом деле у нее один закон: око за око, зуб за зуб. На удар противника следует отвечать ударом. А на колониальной войне – тем более. Этот вид драки не приемлет рыцарства. Поэтому Верещагин полагал, что выпускать на поле боя врачей, которые не владеют искусством выживания, – есть преднамеренное убийство, караемое законами Империи.

– Вы отправили их на этот остров! – бушевала Солчава. – А ведь они врачи, а не солдаты! Их не этому учили! А этот… этот…

Грудь у Наташи была маленькой, и в своем мундире врач на первый взгляд казалась мальчишкой. Тем более что она пришла из батальона Евы Мур. Но, слушая ее повествование о самодурстве Варяга, Матти думал, что она на самом деле очень даже ничего!

Палач выслушал его мнение на сей счет с искренним недоумением.

– Солчава? Да ты что! У нее лицо лошадиное и характер тоже!

– А полковник Мур – старая стерва, – заметил Пойколайнен. – Матти ее пристрелит при первой же возможности, вот увидите!

Воскресенье (13)

Они встретились в сырой маленькой комнате. Оливье не пришел, и де Ру кипел от энтузиазма. Ретталья слушал его остроумные разглагольствования, и ему все сильнее становилось не по себе. Он уже не помнил, кто предложил устроить заседание в воскресенье. В любом случае идея была дурацкая.

Внимание Лю Шу привлекли несколько весьма туманных некрологов, появившихся в бурских газетах. Все покойники были членами Ландроста. Некое шестое чувство побудило его поинтересоваться, сколько братьев устранили люди де Ру. К удивлению цензора, тот с возмущением отверг это обвинение. Ретталья зачитал полдюжины фамилий, внимательно следя за его реакцией.

Гнев де Ру сменился изумлением и растерянностью.

Ретталья поджал губы. Значит, «братство» разделилось. То, что им удается держать такие важные решения в тайне от Совета, означает, что в информации, на которую опирался Ретталья, имеются существенные пробелы. Кроме того, это означает, что де Ру и его единомышленники в Совете, скорее всего, кандидаты в покойники. Он оставил де Ру, который беззвучно разевал рот, как рыба, вытащенная из воды, и неслышно подобрался к двери.

Она была заперта. Очевидно, кто-то из «братьев», терзаемых муками совести, решил, что следует помешать Ретталье плести свои сатанинские сети.

Ретталья достал из рукава маленький пистолет и принялся терпеливо ждать, когда дверь откроют.

В Вентерстадте четверо людей, прятавшихся в полях, застрелили Аркадия Пересыпкина, который возвращался со свидания.

Аркадий был еще молод, но уже достаточно давно служил под началом Полярника. Он сунул Даниэле Котце деньги в карман платья – словно знал свое будущее. Услышав выстрелы, девушка застыла на месте.

Потом эти люди пришли к ней. Они обзывали ее шлюхой, предательницей и еще по-всякому, грубо сбили с ног и обрезали волосы ножом.

На следующее утро, прежде чем уйти к комман-дос, ее проволокут по улицам Вентерстадта, стегая кнутом. Люди будут выбегать из домов и издеваться над ней. Они будут кипеть горькой ненавистью к предателям, которую могут испытывать только те, кто сам вынужден сотрудничать с захватчиками.

С нее сорвут платье и бросят на землю. И легкие бумажки будут разлетаться по ветру…

– Ну что, Рауль? – мягко спросил Верещагин. Санмартин попытался сглотнуть комок, стоявший в горле.

– Он убит. Солчава осмотрела тело – по-моему, она ни с кем, кроме меня, и не разговаривала. Буры были недовольны. Разумеется, она ничего не нашла. Де Ру трижды выстрелил в Ретталью, потом застрелился сам. Это подтверждают три свидетеля. Причины неизвестны. Чушь собачья.