Мару от деревни отвадила, — покачала головой. — Чистая и светлая душа девочки была откупом для всех.
Но не слушали меня люди. Считали, что я своими силами хворь, да беду отвела. Ведой все вежливо кликали. При встрече улыбались. Кланялись.
А Левша...
Сморняна к золотарю душой тянулась.
Обхаживает его. Кошкой вьется. Что требует делает и глаза у нее счастливые, таинственные.
— Семислава, — однажды позвала она меня. — Я спросить хочу, что надобно сделать с теремом, чтобы мой Витор мог там жить и не чувствовать себя обделенным?
Засмущалась женщина, стоило только вопросу с губ сорваться. Взгляд отвела. Руками подол затеребила.
— Скажешь мне? Или молчать будешь? — норовисто впыхнула девица.
Улыбнулась ей. Поняла, что не ради себя спрашивает, а для мужчины своего. И не у меня помощи просит, а у Радима через меня. Ведь я не буду ей крыльцо и полы перебирать в доме.
— Радиму скажу чтобы пороги в доме тебе убрал. И коляску, как для детей, но взрослую соорудим, — пообещала красной.
Кивнула мне довольная вдова. Минуту постояла и аккуратно, будто боялась что я ее застращаю, достала перстень золотой.
— Витор сказал что это плохая, не аккуратная работа, сделанная на коленке. Но... мне очень нравится, — ее глаза сияли миллиардами звезд и от меня она ждала понимания.
— Прекраснее, я еще не видывала, — честно ответила ей.
Зарделось ее лицо. Улыбка до ушей расплылась. От переполняющих чувств, она закружилась, забыв что мы должны сдержанными быть. Не стала ей ничего говорить. Сама понимала, как трудно просто дышать, когда эмоции кричать просят. И как ноги невесомыми становятся от крыльев счастья.
— Рада за вас. Помоги вам боги, — обняла свою подругу. — Коли так, то пора возвращаться. Беду мы побороли, а счастье в дали от дома не бывает.
34
Тридцать семь человек. Всех надо прокормить и одеть. Для всех нужно место сыскать в Кондрашовке. Каждому занятие найти и опекунов. Надеюсь, деревня с таким наплывом справится. Хочется верить в то что... Запасов хватит еще на сорок человек.
Такие думы посетили мои мысли.
Решила снять красные повязки с ограды. Ни одна я пожелала убрать опасный цвет с глаз. За мной прибежала Леля с младшим братом Ладом. Мальчишка очень быстро носился по сугробам и срывал тряпицы. Он часто падал, но поднимался и несся дальше. Я едва поспевала за ним. А Леля старалась не отставать от меня.
Вот мы и вышли к журавлю. Возле колодца было чисто. Утоптанный снег множеством ног, радовал меня. Это означало, что мы хоть и были на карантине, но нас не бросали. Следили. Наблюдали за развитием хвори. Без явного контакта, но давали понять, что они рядом.
Странная деревня Кондрашовка. Они все делают вместе. Провизию закупают на всех. Дома строят всем селом. К ярмарке готовятся не делясь на семьи. С бедой то же решили всем честным людом бороться.
Что ж, у них получилось. У Нас... Ведь я теперь, тоже Кондрашовская.
— Леля, — позвала девицу. — Хотите с братом со мной жить?
Девушка замерла на пару секунд. В ее глазах отразились неверие, шок и надежда. Она посмотрела на семилетнего мальца и тряхнула головой.
— А можно?
— Можно, — улыбнулась красной. — А теперь, пошли собираться в дорогу. Завтра за нами приедут.
— Угу, — она радостно подпрыгнула и сама вперед побежала, забыв о том, что недавно за спешку брата своего отчитывала.
На "шее" журавля висело белое полотно — знак чистоты и солнца. Мы победили. Очистились от хвори.
Собрались взрослые в предбаннике: я, Ждан и Сморняна. Стали думать, как с детьми поступить, чтобы все по чести было. Справедливее всего было поселить в одном месте и растить там. Так в городах приюты устроены. Но мы с Левшой были против: как это так дети без семьи будут. В чужом доме может и непривычно, но там хотя бы традициям и уважению научат. Как отношения между старшими и младшими строить, как муж к жене относится — это важно для будущего.
— Мое дело предложить, — махнул на нас Ждан. — Только надо, чтобы все жители так думали и детей по домам разобрали и не оставили кого в стороне.
Сморняна быстро посчитала сколько у нас теремов. Оказалось, что можно по одному ребеночку взять и еще место останется. Но тут я вспомнила о малоимущих и многодетных — там с неохотой лишний рот возьмут. Свои бы прокормить, а тут чужой желудок. К тому же навязанный. А с учетом того, что мы уже знатно запасов потратили, у остальных сейчас не лучшее время.
— Я троих ребят себе возьму, — заявила Сморняна. — Они к Витору в ученики хотят. Понравились его старые работы. Потренируются с железом и инструменты подберут нужные, а потом и до золота недалеко.
— Брата с сестрой я к себе жить позвала. Авось, и остальных так же расселим, — бодро улыбнулась Ждану.
Тот брови нахмурил. Губу закусил и выдал:
— Так вы ж взрослых берете. Никто из вас детей и стариков немощных не приютил.
Замолчали мы со Сморняной. Совестно стало. Взгляд отвели. Вот какова чужая беда бывает — тяжелее собственных дум.
— Я Витора забираю, — произнесла девушка. — Сами понимаете, помощь с ним нужна будет — поэтому мальчиков приютить могу.
Вот и раскрылись наши "чистые" сердца. Да же помогая, каждый из нас ищет собственную выгоду.
— Я взяла тех, кто меня и Радима бояться не будет. Мир и лад в семье хочу. Без страхов и упреков, — пришло время и мне объясняться.
Посмотрел на нас Ждан. Запустил пятерню в густые волосы и тяжело вздохнул.
— Завтра время придет, все и решится. Нечего попусту лясы точить. Мы свою работу сделали, пусть остальные подключаются.
Утром начался новый хаос. Но уже радостный, светлый, морозцем пахнущий. Солнце обещало светить всю дорогу. Из деревни Кондрат пришел с сыновьями и Радимом.
Гулко забилось мое сердечко, стоило милого увидеть. Но не место и не время. Сначала надо с делами справиться.
Радим лишь легонько меня по платку погладил, когда подошел о предстоящем труде спросить. Я едва как дышать вспомнила. Обнять захотела, но сдержалась.
— На сани самых старенькие и маленьких усадить надобно, — отдал приказ Кондратий. — И тряпками их закидать, чтобы не промерзли.
Принялись все за