– О-о-х!
Она снова вздохнула и заерзала, пытаясь глубже вобрать его в себя. Палец двигался все быстрее, и она тихо ахнула.
– Это только начало, любимая, – пообещал Оуэн. – Отныне ты будешь мечтать о том, что ждет впереди.
Он нежно поцеловал ее.
– Я хочу больше! – потребовала она. – больше!
– В праздник Ламмаса я дам тебе куда больше того, что ты видела в самых счастливых снах! – пообещал он, отнимая руку.
– Какой же ты злой! Так мучить меня! – пожаловалась она. Оуэн лукаво улыбнулся.
– Я настоящее чудовище, – жизнерадостно согласился он. – Но придет время, когда ты сможешь отплатить мне тем же, моя сладкая Розамунда. Я не могу пока что объяснить тебе всего, но подожди и увидишь.
Первого августа на традиционном пиршестве должны были подаваться особые блюда в честь свадьбы госпожи и сэра Оуэна Мередита. Розамунда велела зажарить на вертелах бычьи туши, обсыпанные каменной солью, приготовить засахаренные розовые лепестки, пирожки с грушами, испечь хлеб нового урожая. Но двадцать восьмого июля таинственные всадники снова появились на холме, впервые с возвращения Розамунды. Узнав об этом, она немедленно отправилась на конюшню, вскочила на коня и стала взбираться на холм, где неподвижно стояли три всадника. Оуэн и Эдмунд остались внизу.
Добравшись до вершины, она натянула поводья.
– Я Розамунда Болтон, госпожа Фрайарсгейта. Вы, добрые сэры, нарушаете границы чужих владений.
– Вы стоите на своих землях, леди, а вот мы – на ничьих, – ответил один из них. Таких великанов Розамунде до сих пор не приходилось видеть. Он возвышался в седле, обхватив бока лошади мускулистыми, подобными древесным стволам ногами. К ее удивлению, он в отличие от большинства приграничных жителей оказался чисто выбрит.
– Я Хепберн из Клевенз-Карна, – объявил он низким голосом, рокотавшим подобно грому в его широкой груди.
– Чего же вы здесь ищете, милорд? – осведомилась Розамунда. – Ваши собратья в последнее время взяли привычку навещать нас. Если ваши намерения благородны, вы всегда желанные гости во Фрайарсгейте.
– Вряд ли я мог ухаживать за вами до вашего возвращения, миледи, – ответил Хепберн. Его густые черные волосы были коротко подстрижены, а в глазах.., в глазах словно отражалась синева неба. Даже у принца Хэла глаза были светлее.
– За кем вы собрались ухаживать? – переспросила она.
Остальные двое рассмеялись.
– Как за кем? За вами, леди, – пояснил Хепберн.
– За мной? – искренне изумилась Розамунда.
– Мой отец, упокой Господи его душу, пытался заключить брак между нами, когда вы были еще совсем маленькой, но ваш дядя вместо этого выдал вас за свою пешку, чтобы удержать Фрайарсгейт. Несколько месяцев назад я узнал, что ваш супруг умер, но вас увезли на юг. Поэтому и выставил посты на холмах, окружающих Фрайарсгейт, чтобы дождаться вашего возвращения, – пояснил Хепберн. – Теперь я приехал, чтобы ухаживать за вами и жениться, независимо от того, что скажет ваш дядя.
Все это время он не отрывал от нее глаз, и Розамунда почувствовала, что краснеет. Однако отступать она не собиралась.
– Я помолвлена, – спокойно ответила она, – по повелению короля, а не моего дяди. Пешка оказалась могучим барсом, а не беззубым львом, как предполагал мой дядя.
Хепберн рассмеялся:
– Вижу, ты девушка с характером! Мне это нравится. А что, твой нареченный и есть тот английский трус, который сидит на лошади у подножия холма вместе с твоим управителем и ждет, пока ты защитишь его?
– Оуэн сидит на лошади у подножия холма, потому что не он хозяин Фрайарсгейта, – парировала она. – Я говорю за себя и за своих людей, и никто другой не имеет на это права.
Ничего не скажешь, шотландец спесив, но она не испугается ни его роста, ни его манер.
Хепберн снова рассмеялся:
– Значит, один из валлийцев Генриха Тюдора, вот как?
Когда же свадьба, девушка?
– Первого августа.
– Неплохо придумано, – кивнул он, – тем более что у крестьян так и так будет праздник. – Синие глаза чуть прищурились. – Я мог бы спокойно украсть вас, Розамунда Болтон. Похищение невест до сих пор считается в приграничье делом благородным.
Конь его придвинулся так близко, что она ощутила чистый мужской запах, и ее ноздри дернулись.
Но девушка не отступила и сказала:
– И вы, милорд, не побоялись бы привезти меня ко двору короля Якова?
Ее темные ресницы весело затрепетали.
– Разумеется, – ответил он, коснувшись длинной рыжеватой пряди.
– В таком случае королеве шотландской будет крайне любопытно узнать, почему я обвенчана не с тем человеком, которого она лично выбрала мне в мужья.
Хепберн от изумления разинул рот.
– Вы знаете новую королеву? – потрясенно пролепетал он.
– Я была ее компаньонкой последние десять месяцев, – ангельским голоском поведала Розамунда. – Мы с моим женихом доехали до Ньюкасла с ее свадебным поездом. Да, милорд, я прекрасно знаю Мег Тюдор.
– Черт, будь я проклят! – выпалил Хепберн из Клевенз-Карна.
– Да, сэр, не сомневаюсь, что будете, – съязвила Розамунда. – А теперь объясните, почему вдруг ваш отец вздумал меня посватать? Вы шотландец и его наследник. Я англичанка.
– Все мы жители приграничья, леди, независимо от того, на какой стороне живем. Я впервые увидел вас, когда вы были совсем малышкой, на ярмарке скота, куда вы приехали с Эдмундом Болтоном.
– Должно быть, тогда мне едва исполнилось шесть, – припомнила Розамунда. – Это случилось на шотландской стороне границы в Драмфри, не так ли? Да, тем летом мне было шесть. А сколько вам, сэр?
– Шестнадцать, и мое христианское имя – Логан, – Ответил он.
– Шестнадцать – и не женаты? – с любопытством допытывалась она.
– Мой отец тогда был еще жив. Я решил не жениться, пока не стану господином Клевенз-Карна.
– И, будучи холостым, вы могли налево и направо раздавать свои милости, причем, вне всякого сомнения, по обеим сторонам границы, – снова съехидничала она.
– Ревнуете? – поддел он. – Не стоит, девушка, ибо я берег свое сердце для вас.
Розамунда снова залилась краской.
– Не забывайте, сэр, что я, как бы там ни было, замужняя женщина! – отрезала она.
– Валлиец выглядит достаточно старым, но все же еще молод, чтобы уложить тебя в постель, – дерзко заметил шотландец. – Этот брак в отличие от первых двух будет настоящим, Розамунда Болтон. Я завидую этому парню. А твой жадный дядюшка дал свое позволение?
– В его позволении нет нужды, – отмахнулась она.
– Но его хотя бы пригласили на свадьбу?
– Разумеется.
– А меня? Меня пригласите?
Эти синие-синие глаза так лукаво блестели!