Так, вернёмся к встрече с агентом. На, взгляни на его фото… А теперь я покажу место, где будет проходить явка. Тебе, как никак, придётся играть «на чужом поле»…
Черкашин достал из сейфа кассету и включил видеомагнитофон.
— На плёнке заснят весь маршрут, который тебе придётся проехать… Запоминай опорные точки и опознавательные знаки… Вот ты движешься по окружной аллее… Вот сейчас будет поворот налево… Стоп! Видишь впереди, прямо на повороте указатель «WILDCATS»?
— Вижу…
— Проедешь от поворота пять метров и резко свернёшь влево прямо в кустарник… Даю крупный план, видишь? А едва различимую тропку внизу, у корней кустов, тоже видишь?
— Вижу!
— Отлично! Три метра от поворота до зарослей кустов — это и есть та самая «мёртвая зона», которая поможет тебе исчезнуть из поля зрения тех, кто, возможно, будет висеть у тебя «на хвосте», ясно? Они не знают о существовании этого лаза в кустах и поедут дальше по кольцевой аллее. Им будет очень трудно отыскать тебя среди десятков велосипедистов и пешеходов… Они будут искать, возвращаться к повороту, за которым ты исчез… В общей сложности потеряют не меньше минут пятнадцати. Может, и больше… В общем, у тебя будет достаточно времени, чтобы пересечь лощину и, выехав прямо к вольеру с леопардами, обменяться с агентом «любезностями» и борсетками. Затем пулей летишь в пункт проката, отдаёшь мне борсетку, меняешь велосипед и катаешься по зоосаду. Находишь поочерёдно танцовщиц и, как пел Высоцкий: «Гуляй, рванина от «бакса» и выше!» Всё!
— От рубля и выше…
— Ну и педант же ты, Казаченко… Уж и сымпровизировать нельзя… Ты же, завершив операцию и передав мне борсетку, куда помчишься праздновать удачу, а? То-то же — в «Au pied du cochon»! А там что? Стали рублями брать? Ладно, будь по-твоему… Девиц не забудь с собой прихватить…
Теперь главное: пароль и отзыв. Запомни намертво, ибо ни слова, ни их порядок менять нельзя, иначе агент усомнится, тот ли ты на самом деле, с кем он должен встретиться, и… ничего тебе не передаст. В общем, никакой импровизации!
Итак, ты подъезжаешь к агенту и произносишь пароль: «Сэр, не подскажете, где найти вольеры с тиграми?»
Ответ: «Ближайшие места, где разгуливают тигры, — Индия!»
Твоя проверочная фраза: «А я думал — Приамурье!»
Ответ: «Приамурье дальше и там холодно!» — Усвоил? Повтори!
Казаченко повторил и, нахмурясь, поинтересовался:
— Виктор Иванович, а зачем нужны эти проверочные фразы? Мы, проговаривая их, теряем драгоценное время для обмена борсетками… Нас же может засечь «наружка»!
— Э, нет! Вы не теряете — приобретаете!
— Что?
— Уверенность! Уверенность в том, что и ты, и агент встретили именно того человека, с кем обусловлена явка…
Поясню примером из собственной практики.
Сентябрьским утром 1974-го в Москве, на улице Горького, я должен был встретиться с агентом, прилетевшим из США. Мне показали фотографию американца, а ему дали описание моей внешности. Короче, ему надо было подойти к высокому темноволосому человеку без головного убора, в кремовом кримпленовом плаще, с газетой «Правда» в правой руке и с зонтом в левой. Точное время не обозначалось: плюс-минус 5 минут, так как он двигался от «Националя», а я от Пушкинской площади. Встреча, по прикидкам устроителей, должна была произойти где-то в районе Моссовета… Ну и что ты думаешь? Агент глазами находит в толпе идущих навстречу людей человека, который, как ему показалось, соответствовал полученному описанию. Хотя в те времена кто из москвичей осенним утром не имел в руках зонта и газеты «Правда»? Кто в 70-е годы не носил кремового цвета кримпленового плаща?! Чёртовы олухи, эти разработчики личной встречи с агентом! Ну, да ладно, — дело прошлое…
Короче, подходит иностранец к псевдосвязнику и на ломаном русском произносит пароль: «Простите, вы не подскажете, как пройти к ближайшему бару?» Молодой человек, которого наш источник принял за меня, оказался ещё тем острословом. Отвечает: «Ближайший бар вы найдёте в Финляндии!» Агент обрадовался и давай совать ему портфель с секретными документами. Парень сначала оторопел, а потом как заорёт: «Щас как врежу тебе по роже, империалистическая сволочь, — шнурки на ботинках развяжутся!» Но тут уже я подоспел…
Долго мне пришлось успокаивать агента. Но, ты знаешь, после двух распитых вместе бутылок водки успокоил! Работает на нас и до сих пор…
— А какие слова перепутал агент?
— Ответ должен был звучать так: «Ближайший бар вы найдёте в Хельсинки!» Нестыковка произошла из-за того, что у агента Хельсинки ассоциировались с Финляндией. Разволновался он, поэтому и «клюнул» на близкое по значению слово. Вот поэтому-то я и просил тебя запомнить намертво слова и их порядок как в пароле, так и в ответе. Скажу больше. В проверочной фразе совсем не случайно фигурирует слово «Приамурье». Это слово, даю голову на отсечение, не знает ни один вашингтонец! Так вот, если ты вдруг обратишься не к агенту, а к какому-нибудь остряку, который пошлёт тебя искать тигров в Индии, то, не услышав слова «Приамурье», сразу поймёшь, что вышел не на того, ясно?
— Так точно, товарищ полковник!
— Забудь ты эти казарменные выражения! — Черкашин поморщился. — У нас в разведке принято обращаться друг к другу по имени и отчеству. И на то есть веские причины. Ну представь, во время дипломатического раута ты получаешь от шефа какое-то срочное указание и в ответ ему орёшь: «Будет исполнено, товарищ генерал!» Окружающим вас иностранцам сразу станет ясно кто есть кто. Ну что, разве не так? А привыкнув обращаться к коллегам и к начальнику по имени-отчеству, ты и не вспомнишь, в каком они звании, поэтому никогда не дашь осечки…
Черкашин с силой хлопнул ладонью по столу.
— Так, хватит нравоучений! Твой отказ от поездки в закрытую зону для «наружки» должен быть мотивированным и со стороны выглядеть вполне естественно. Что скажешь, режиссёр-постановщик?
Да, кстати, могу тебя развеселить: на выезде из города, в начале дороги, ведущей к военно-морской академии Аннаполиса, завтра с раннего утра кроме усиленного наряда дорожной полиции будет дежурить весь цвет вашингтонского отделения ФБР, военная полиция, представители госдепа (министерство иностранных дел США) и, конечно же, армия журналистов и телевизионщиков! Все соберутся с одной целью — встретить тебя и твоих спутниц…
Кто-то будет заковывать вас в наручники, кто-то зачитывать параграфы из уголовного кодекса, а телевизионщики покажут на всю Америку высокопоставленного чиновника МИД СССР с тремя подружками! Ну как тебе такое паблисити? Ведь неудавшаяся поездка в Аннаполис — твой единственный шанс стать героем дня и никакой-то там «банановой республики», но самих Соединённых Штатов Америки! Может, откажешься от операции в зоопарке?
Черкашин, запрокинув голову, раскатисто рассмеялся. Но тут же посерьёзнел:
— Смех смехом, но боюсь, что своим отказом въехать в запрещенную для иностранцев зону ты прежде всего обозлишь «наружку»… После этого они станут землю носом рыть… Могут и на провокации пойти! Имей это в виду. А вообще, предупреждён, значит, — вооружён. Всё, хватит о грустном! Ты мне так и не сказал, что собираешься предпринять, чтобы попасть в зоопарк?
— Всё очень просто, Виктор Иванович! В девять часов я заезжаю в гостиницу за девчонками и по Висконсин-авеню двигаюсь к выезду из города. Как только увижу стационарный пост дорожной полиции, начну выделывать кренделя на комендантском «шевроле» — он у меня «козлом» будет прыгать. Так всегда происходит с машиной, у которой барахлит карбюратор… Выхожу из машины, разыгрываю сцену путешественника-неудачника, пинаю ногами «шевроле», машу руками, возмущаюсь… Ну, конечно, вокруг меня суетятся девчонки, хватаются за головы, негодуют… В конце концов, я предлагаю танцовщицам пересесть в такси и съездить в посольство за другим авто…
Перед тем как погрузиться в подготовленную вами машину, я предложу девушкам сменить маршрут. «Нет-нет, планы не изменились, — скажу я им, — мы, как и собирались, едем на природу, но в другое место. Там и веселее, и выпить есть, и закусить…»
Отъезжаем от посольства и двигаемся всё в том же направлении — к выезду из города. Доезжаю до Линкольн-авеню, резко сворачиваю на Тринити-роуд и подъезжаю к зоопарку. Всё!
— Неплохо, совсем неплохо! — Черкашин поднялся и протянул руку Казаченко. — С Богом!
* * *
На хорошо ухоженной территории зоопарка, занимавшего несколько десятков гектаров, было такое разнообразие фауны и, несмотря на декабрь, цветущей флоры, что у Казаченко просто разбегались глаза.
Олег не любил зоопарки. В детстве, находясь с отцом проездом в Москве, он первый раз попал в зоопарк. Там у отца вытащили бумажник с документами и крупной суммой денег, а им надо было добираться в родной Краснодар. С тех пор Казаченко старался обходить заведения под названием «зоопарк».