— понурил узкие плечи гоблин и опустил метлу. — Милиция и знать ничего не желает, не расследует… Кому это нужно — защищать народ, не имеющий прав, ага. А вдруг Черный Властелин вынашивает жуткие планы по захвату Империи?
— Ну это вряд ли, — сказал я. — Милиции бы со своими бандюками разобраться, а уж потом браться за ваших.
— А давайте вы его убьете? — с детской непосредственностью предложил гоблин. — Умрет Черный Властелин, и всем-всем станет жить лучше. Особенно гоблинам, ага. А я напишу письмо в горком, что гоблины теперь хорошие. Пусть нас в граждане примут, ага.
Мне на самом деле было очень жаль этого бедного дворника, но история с Сутулым, когда я тоже хотел всего лишь избавить местных жителей от распоясавшейся шайки, была еще свежа в моей памяти. Да и вряд ли можно спасти народ, если сам он не прилагает никаких усилий к своему спасению.
В это время Лоб, которого мы ждали уже несколько часов, наконец-то зашел в таверну и направился прямиком к нам.
— Извини, братишка, как-нибудь в другой раз, — сказал я гоблину, когда Лоб плюхнулся на стул и припал к квасу прямо из бутылки, проигнорировав стоящую рядом кружку.
— Эх, никому мы не нужны… — разочаровано пробормотал гоблин и снова принялся мести улицу.
Я нетерпеливо ждал, когда Лоб напьется и расскажет, что узнал, но он не оторвался от бутыли, пока та не опустела.
— В общем так, — крякнул Лоб, довольно вытерев губы ладонью. — Кой-чего поспрашал у своих в Изун-городе. Дело темное. Про посох никто не обмолвился, но разговоры идут, будто что-то ценное у Яскера сперли. Типа, утерли нос Комитету, гы. Кто конкретно спер и как — не знаю…
— Нам это и не важно, — перебил я. — Важно, у кого посох сейчас.
— А вот тут уже интересно… Ребята говорили, вчерась один по пьяни в кабаке хвастался, якобы проучил ментов, мол надолго они его запомнят и все такое… Может врал.
— Кто такой? — быстро спросил Орел.
— Да есть тут один, Рылом кличут. Из Сосновых. Раньше со своей бандой в Изун-городе промышлял, но ему там быстро накостыляли. Вот он сюда и перебрался. Вроде где-то у памятника Незебу околачивается.
— Местная гопота, значит, — кивнул я. — Вряд ли эта мелочь причастна к похищению, но ему может быть многое известно, если он варится в этой среде. У памятника Незебу, говоришь…
Возле «Мемориала Астральной угрозы Великому Незебу, даровавшему своему народу мир» стояла смотрительница с красными глазами. Она, постоянно всхлипывая и теребя в руках носовой платок, отстранено наблюдала за суетой вокруг.
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — участливо спросил я, дотронувшись до ее плеча.
— Вы Имперец-Который-Выжил? — она подняла на меня взгляд и покачала головой. — Правдин говорил о вас. Ох… Вы, должно быть, все знаете.
— Про посох? Да.
Девушка не выдержала и снова разрыдалась.
— Не могу остановиться, все плачу и плачу. Как же так? Посох Великого Незеба! Да у кого могла рука подняться? Я только текст закончила учить, очень красивый, о том, как Солнцеподобный Незеб возглавил борьбу с демонами и победил их. И тут такое! О, Великий Незеб, где же ты? У меня такое чувство, будто весь мир рушится…
Я открыл уже рот, чтобы сказать ей что-нибудь утешительное, как Лоб пихнул меня в бок и указал кивком головы на орка в кожаной кепочке, щелкавшего семечки и цепко зыркавшего по сторонам. Он заметил это движение Лба, смерил меня взглядом и, на секунду задумавшись, все-таки решил убраться. Мы направились за ним.
Рыло Сосновых, поняв, что его не собираются отпускать, спешно свернул во дворы, где сорвался на бег, но скорость — не самая сильная черта орков, так что он не успел добежать до соседней улицы, как мы его уже догнали.
— А-а, не бей! Ты че, шнырь рваный, ваще попутался?!.. Что ты зыришь? А? Зыркалки повыколоть? Что, уже нельзя с братками у мемориала потусить? Наезжаешь, да? На нормальных пацанов наезжаешь?! — завопил Рыло.
— Рот закрой и отвечай строго по команде, — гавкнул я, ткнув ему мечом под ребра. — Что ты знаешь о краже в Парке Победы? Говори!
— Сказал же, ведать ниче не ведаю. Ты ушами вааще слушаешь или только хлопаешь? Рыло за базар отвечает!
— А кто в кабаке вчера язык распускал?
— Ну я, ну и че? Мало ли что я там брякнул. Хочешь что выведать — к Костылю иди! Лясы точить — это с Костылем! Он у нас мозг! А я знать ниче не знаю…
— Какой еще Костыль? Где его искать?
— Костыль где? Знамо где — на Очистных. На запах иди, где вонь — там и Костыль. Там у нас лагерь у южной границы свалки. Там тебя и прикопают, гы!
— Ладно, проваливай, пока мы тебя не прикопали. Но учти — соврал, из-под земли достану, — Лоб выписал своему собрату увесистого пинка для ускорения и тот мигом испарился во дворах.
— Очистные — это за пределами города, — сказал Михаил.
Снова выходить за стены Незебграда, где царит невыносимый зной, желания, конечно, не было — особенно у меня, привыкшего к холодам на родном аллоде. Гораздо приятней было прохлаждаться в городском парке, попивая квас. Но выбора у нас не было: никаких других зацепок, кроме наводки Рыло, мы не нашли, и поэтому нам ничего не оставалась, как направиться к очистным.
Я думал, что нам придется возвращаться к Триумфальным Воротам, чтобы выйти из города, но оказалось, что есть путь ближе — между Парком Победы и Астралцево. Однако, у самых ворот дорогу нам преградил хлюпенький мужичок, неопределенного возраста.
— Стойте! Стойте!!! Вы что… вы собрались… т-т-туда?
Орел насторожился, потянувшись за стрелой и луком, посох Грамотина засиял алым, и только на Лба взволнованный голос незнакомца не произвел никакого впечатления
— Ты чего, юродивый? Думаешь, там за стеной эльфы уже в окопах залегли? — хохотнул он.
— Нет, но там же… эти… ну… пауки, — почти шепотом закончил тот и втянул голову в плечи.
— Ну и что? — не понял Орел. — Они там уже сто лет ползают, что с того?
— Ну как… неужели вы их это… не боитесь?
— Да они сами тебя боятся, — засмеялся Кузьма. — Тебе