зачем призывать именно меня? Другие гораздо доступнее, поверьте на слово. Собственно, позднее я спрошу, как вам это удалось. Сейчас лень.
— Эдэя, — веско сказал Т’хар, точно все объяснил. — Предложила попробовать тебя вернуть, ее суждениями я доверяю. И я не смог связаться с Азейрой и Стразором.
— Польщен, — кивнул Охотник Упомянутое имя он слышать не хотел. — Не нашли ближний круг, но каким-то чудом вышли на дальний. Вам как отказать — манерно или по-мужски?
— Ник. — Повелитель устало откинулся на спинку лавки. — Я столько раз слышал… А давай так, если поможешь, я отвечу на любой вопрос. Вот просто любой.
— Торгуешься?
— У вас есть одна общая черта… всегда и во все времена…
— У кого «у вас»?
— Детей.
— Старик, — укоризненно покачал головой Николай. Т’хар двигался по очень тонкому льду. Но любопытство возобладало. — И какая?
— Безудержная тяга к ответам. К правде.
— Предлагаешь мне роль подсадного? Уж не знаю почему, но бурных восторгов перспектива не вызывает. — Николай поморщился, признавая частичную правоту собеседника. Вопросов тьма, но стоит ли искать ответы… Ответы, порой, убивают.
— Ищешь покоя?
Николай промолчал. Он бы и рад ответить утвердительно, да только противоречивость чувств резала искренними сомнениями. Чего он хочет? Куда стремится? В будущем и прошлом таились загадочные размытые пятна — неопределенности событий и мотивов. Они пусты и странно не интересны. С другой стороны, он понимал: те, кто идет без оглядки, оканчивают путь либо во мраке, либо на кладбище.
— Подумаю. О цене.
— Договорились. — Т’хар улыбнулся. Он искренне сомневался в успехе задуманного предприятия, но чем Эфг не шутит. Компетентность Эдэи неоспорима. — Семицветная башня ждет тебя.
— Пройдусь. — Охотник с натугой поднялся. Ощущение сытости гнало прочь из кухни — в суррогат домашней обстановки, коим являлось грандиозное убранство башенных покоев.
Избранный Средоточием дом…
Ступив внутрь личных апартаментов, Николай прикрыл дверь и остановился, топчась на черном коврике, расшитом цветными узорами. Вспоминал… Зал, отделанный в радужных тонах, вещевые боксы из темного дерева и огромная кровать с добротным костюмом, уложенном на покрывале. Т’хар отлучался не зря: расторопные слуги смахнули пыль с портьер, драпировок, полированной мебели; протерли стекла, вернув переливчатую чистоту…
За окном безраздельно властвовали сумерки, позволявшие увидеть кусочки бытия — покатые крыши дворцовых флигелей, парк, наполненный осенними красками, дворцовую стену и далее серые тени домов, над которыми стелилась подступавшая ночь. Украшала золотом фонарей и бархатной темнотой… Откуда-то сверху упал на подоконник косой лучик света — знак готовности дворца к наступлению тьмы. Светлая полоска, что коснулась рук димпа. Ранее он таких мелочей не замечал.
Комната ожила в янтаре светильников. Николай торопливо проследовал в санузел и полностью углубился в изучение ванны. Необходимо конкретизировать реальность… Набрать горячей воды, добавить пространству серебристой дымки пара и раствориться в тепле. Возрожденная плоть требовала привыкания… Он жив — не носитель, а именно он, во плоти.
Но пора и честь знать — на сегодня удовольствий достаточно. Закончив с релаксацией, Николай ступил на пол. Вытерся, облачился в мундир свободного покроя и отправился наверх — к первым звездам, мерцающим над смотровой площадкой.
Легкий, пахнущий сыростью и прелыми листьями ветерок коснулся щек, лизнул небрежно расчесанные волосы и схлынул, не удостоенный внимания. Лишь мрачноватая непоколебимость тринадцати Башен достойна интереса. Блистала светом лишь центральная — возносящая к небу герб Ладора. Почти забытый Николаем орнамент, на верхних гранях которого примостилась птица… Периодически клевала драгоценности, сизая в фонарных лучах.
— Молодца. — Николай оперся локтями о парапет. Глянул на изменчивую соседку его пристанища, занимаемую лордом Дэмом.
Дэм. Великан с кристально ясным взором. Чисты ли его помыслы, сокрыты ли под маской… Он нравился Росу простотой нрава и отсутствием запредельных идеалов. Их знакомство началось с четырех рюмок годокского и маринованных помидоров — такое не забывается. И если судьба остальных родственников Николая трогала мало, то лорд Дэм бередил в душе что-то смутное… Симпатию, дружеское расположение? Бросать его на съедение Тварям не полагалось.
Николай откинулся назад — в стремлении увидеть из-под козырька навеса звездную чернь. Он никому ничем не обязан…
***
Восход застал Т’хара у оконного проема. Успев поспать несколько часов, он, преисполненный нервного ожидания, томился перед дворцовыми видами — осматривал парковый листопад, прислугу, чистившую дорожки, и тусклые огоньки лат у дворцовых врат… Обыденная панорама, знакомая до мелочей.
И перемены. Т’хар едва не перевалился через подоконник. У ворот, непривычным дополнением, появился одинокий силуэт. Черное одеяние с каплями разноцветных бликов, белоснежные волосы — лорд Никол в цивильном исполнении. Переговорив со стражниками, он терпеливо выслушал пространные объяснения, проследил за размашистыми жестами, указывающими на северную часть города, и без промедления скрылся в распахнутой калитке.
Дозорные заботами Правителя могли узнать в лицо каждого лорда… Казуса не вышло.
Т’хар отодвинулся вглубь комнаты и задумчиво потер лоб. Ник согласился… Но особой радости по этому поводу глава Ладора не испытывал.
***
«Я согласился», — удивительная по простоте мысль. Принять ее, как должное — затруднительно. Когда позади с тихим скрипом закрылась дверца, Николай выступил из тени стены и попробовал определиться с собственными чувствами.
Проблема заключалась в том, что биться за идеалы Ладора не хотелось. Может, виной тому ясная погода: бледное небо; лучи Близнецов, скользившие по искристым от влаги крышам, — яркими переливами игравшие в лужах.
Теплое утро, расцвеченное багрянцем…
Одиноко кружила в арыке лодочка опавшего листа, в воздухе витали запахи харчевни. В желудке заурчало.
Николай встряхнулся. Устроил ладонь на рукояти выдернутого из Средоточия Иллитерия и на мгновение закрыл глаза. Меч ворвался в душу пожаром и памятью — до дрожи, до зубовного скрежета. Верный клинок дождался хозяина… Всякий раз, касаясь меча, он испытывал ощущения, схожие с электрическим ударом, что выкручивал нервы. Где бы не находился клинок до сего момента, он сохранил частицу димпа, а, возвратившись, довершил картину Возрождения.
Осознав, что с каждой прошедшей минутой все трудней преодолеть нежелание ввязываться в местные баталии, Николай решительно двинулся в направлении, указанном стражниками. Чем раньше достигнет трактира, тем быстрее закончится хетч…
Вокруг ничего подозрительного: улицы, кварталы, дома, лавки, мастерские, редкие прохожие — заспанные, бодрые, пьяные. Обыденный ранний час крупного города. Чуть сильнее беспокоил зарождавшийся голод…
Вывернув из кривой улочки, пахнущей нечистотами, он уперся в двухэтажное дощатое строение.
Колоритный вертеп. Прогнившие доски местами заменяли новые, отчего «Яроттский крест» напоминал приземистого пятнистого зверя в тесном строю разнокалиберных домов. Над печной трубой курился слабый дымок, через полуоткрытую дверь сочился неясный говор — лучшего приглашения не требовалось. Входи, будь гостем среди работяг, отдыхавших перед трудовым днём. В прокопченной атмосфере зала посетители выглядели близнецами.
— Слушаю. —