Впрочем, сегрегация касалась не только заключения браков. Был принят целый ряд законов, исключающих участие неарийцев в любой сфере, так или иначе связанной с государственным управлением.[101] К ним относились «Закон об Имперской палате культуры», «Закон о редакторах», «Закон о восстановлении национального профессионального чиновничества», а также постановления, запрещавшие евреям сколько-нибудь значительную профессиональную деятельность, особенно на руководящих постах.[102] Само собой разумеется, что для неарийцев была закрыта и военная карьера: служить в армии они не имели права. О том, что было дальше и как руководители Третьего рейха пытались полностью исключить евреев из жизни своей растущей как на дрожжах державы, а чуть позже – уничтожить этот народ вовсе, написано множество книг, так что на этой теме останавливаться не будем. Надеемся, что читатель и так достаточно осведомлен в этом вопросе. Скажем лишь, что евреям продолжать нормальную жизнь в пределах рейха было сложнее с каждым днем пребывания НСДАП у власти. Это была официальная политика.
Что же происходило на практике? А на практике было то же, что везде и всегда: были те, кто слепо выполнял правила, – и те, кто считал, что правила правилами и законы законами, а человеческие отношения никто не отменял. Именно эти, последние, оставаясь в остальном вполне законопослушными гражданами, старались как-то облегчить жизнь внезапно объявленным вне закона соседям, помочь им выжить. Часто такими «самаритянами», которые, проявляя милосердие, рисковали оказаться в зоне внимания тайной государственной полиции, оказывались – вот парадокс! – люди, убежденные в наличии «еврейского заговора» и «мировой закулисы». Просто заговор – это нечто глобальное, а сосед-иудей – вполне плохой (хороший?) человек, попавший, как говорится, под разбор. Разумеется, это происходило не сплошь и рядом, но чаще, чем мы привыкли думать, и много чаще, чем об этом пишут или рассказывают. При этом, повторю, такого рода поступки нисколько не умаляли верности бюргера режиму, пусть даже он решился в данном случае согрешить против власти. Ну и, разумеется, нельзя не признать, что большинство подданных Третьего рейха все-таки выбрали нейтральную позицию, просто закрыв глаза на все происходящее. Тем более что их к такому образу действий специально подталкивали: руководству государства вовсе не нужен был излишний интерес граждан к превентивным арестам и устранению противников.
К слову сказать, и среди тех, кто устанавливал новые правила и законы, очень часто находились те, кто их нарушал. Разумеется, безнаказанно. Так, например, в аппарате министерства пропаганды трудились немало сотрудников «не того» происхождения. Однако глава министерства на все претензии к нему со стороны контролирующих органов отвечал, что в своем ведомстве он сам решает, кто еврей, а кто – нет. Благодаря фильму Стивена Спилберга все знают про пресловутый «список Шиндлера», однако таких промышленников, сочетавших спасение жизни еврейского населения с собственной выгодой, было намного больше. И одним из них был родной брат Германа Геринга, действовавший все по тому же «шиндлеровскому» принципу. Наконец, раз уж речь пошла о еврейском вопросе и властях предержащих, нельзя не вспомнить такого странного персонажа, как Вернер Бест – имперский наместник в Дании. С одной стороны, занимая один из руководящих постов в полиции безопасности – зипо, – он не задумываясь подписывал бумаги, отправляющие на смерть тысячи людей, а с другой, заняв кресло наместника, умелым саботажем спас датских евреев от «окончательного решения», уже было запланированного Генрихом Гиммлером. Какие нормы морали и какие соображения двигали им при этом, остается загадкой: Бест не признавал за собою ни вины, ни заслуги, до самой смерти повторяя, что он был всего лишь обычным чиновником.
Бест Вернер (1903–1989) – группенфюрер СС, юрист, специалист по вопросам управления, руководитель административного управления полиции безопасности. В ходе осуществления плана «Вайс» участвовал в уничтожении 8723 польских евреев, священников и деятелей культуры. С 1942 г. – имперский наместник в Дании.
Остановимся в результате на том, что какой бы эффективной ни была пропаганда расового учения, расовой сегрегации и ненависти к евреям, даже среди самих пропагандистов находились те, кто видел в предлагаемых постулатах противоречие с личным кодексом чести, христианскими заповедями, привычными с детства, и другими добродетелями. А потому пропаганде поддавался не безоговорочно. А большинство граждан Третьего рейха занимали позицию нейтральную, предпочитая просто ничего не видеть, уповая на то, что тот, кто у власти, тот и прав.
Совсем иначе обстояли дела в ордене СС. Там расовое учение и необходимость сегрегации были не просто элементами идеологии, которые можно, соблюдая верность правящей партии и харизматическому лидеру, спасшему государство от кризиса, принять к исполнению или, надеясь на то, что никто ничего не узнает, мягко проигнорировать. В ордене подобные максимы вдалбливались накрепко, вместе с воинским уставом. В частности, раз уж мы начали этот раздел темой разрешенных и запрещенных браков, существовали специальные правила вступления в брак, установленные Приказом № 65, изданным Генрихом Гиммлером в 1931 году.
«СС – это избранный с определенной точки зрения союз нордически ориентированных мужчин. Согласно национал-социалистическому мировоззрению и в сознании того, что будущее нашего народа зависит от отбора и от сохранения расово и наследственно здоровой чистой крови, я ввожу с 1 июля 1931 года для всех неженатых членов СС разрешение на брак. Цель, к которой мы стремимся, – это создание наследственно здоровых, ценных родов германски запрограммированного типа. Разрешение на брак будет или не будет даваться только исходя из принципа наследственного здоровья. Каждый эсэсовец, намеревающийся жениться, должен отныне получить разрешение на брак от рейхсфюрера СС. Эсэсовцы, которые, несмотря на отказ в разрешении на брак, все же женятся, вычеркиваются из списков СС. Они могут покинуть ряды СС и самостоятельно. Соответствующая обработка заявлений с просьбами разрешений на брак является прерогативой ведомства по расовым вопросам СС. Ведомство по расовым вопросам СС ведет родословную книгу СС, в которую вносятся семьи родственников эсэсовцев после выдачи разрешения на брак или положительного ответа на заявление о разрешении. Рейхсфюрер СС, руководитель расового ведомства и референты этого ведомства клятвенно обещают не разглашать секретов, связанных с вышеизложенным. СС ясно, что благодаря этому приказу они делают шаг, имеющий огромное значение. Разного рода насмешки, издевки и превратные толкования нас не трогают: будущее принадлежит нам».
Да и в остальных вопросах, касающихся расовой чистоты, соблюдался жесточайший порядок. Происхождение каждого солдата и офицера ордена тщательно изучалось, отслеживалось несколько поколений: не было ли нежелательных расовых примесей, наследственных или врожденных заболеваний? Такие же исследования проводились и в отношении подруг, супруг или любовниц каждого из них, лишь только вставал вопрос о браке или деторождении. Однако эти действия руководства никаких возражений у орденского войска не вызывали. Моральных противоречий с расовым учением не возникало. Гвардейцы Третьего рейха воспринимали мир таким, каким он должен был быть с точки зрения их вождей – черно-белым. Германская кровь – это хорошо, еврейская – плохо. Немцы имеют право на все, евреи – не имеют даже права на жизнь.
До сих пор остается для меня загадкой, как в рамки таких установок вмещались национальные формирования войск СС – все многочисленные кавказские, тюркские, хорватские, славянские подразделения. Как при этом могли служить в войсках СС те самые, уже упомянутые выше несколько тысяч евреев? Понятно, что кадровые гвардейцы должны были воспринимать подобные подразделения как второсортные, но ведь они носили униформу СС. Впрочем, служащие этих формирований не были гражданами империи, а потому разговор о них должен идти отдельно.
В отношении же подданных Адольфа Гитлера, подводя итог, можно сказать, что взгляды на расовое учение у всех были индивидуальные. Кто-то принимал его как единственно верное, другие были с ним не согласны. Однако выражать свое несогласие с ним в открытую не спешил никто. Потому что тоталитарное государство излишней индивидуальности не терпит по определению, а оказывать ему какое бы то ни было сопротивление изнутри – дело столь же бесполезное, сколь и опасное. С другой стороны, наличие общего врага, вызывающего если не персонально, то хотя бы в общем если не ненависть, то неприязнь, но зато в масштабах целого государства (непонятно), сплачивало нацию и этим руководство национал-социалистического государства активно и охотно пользовалось. Но, пожалуй, незыблемой твердыней идея расовой сегрегации была только для членов ордена СС да относительно небольшого числа фанатиков национал-социализма. Будь это иначе, вряд ли антисемитские, антиславянские, антицыганские настроения могли бы так быстро вернуться в приемлемые рамки, как это произошло после завершения войны.