это по рублёвским меркам оно не очень хорошее, а нам показалось бы несметным богатством, – предположила я.
– Может быть, может быть, – с сомнением протянула Ирина Сергеевна, – но я плохо могу себе представить парня, готового за тысячу рублей бросаться на любую работу там, где его все знают с детства и помнят его лучшие времена. Такое унижение тяжело перенести. Нет, если бы он прирабатывал где-то в другом месте… Тысяча рублей – вполне достойное вознаграждение за небольшую разовую работу, но не в глазах рублёвских мажориков, с которыми рос вместе.
– А, может быть он и подрабатывает в других местах, – ойкнула я, – например, заменяет приболевшего слесаря.
– И он мог быть тем слесарем, который брал у меня ключи от квартиры хиппи! – Воскликнула Анна.
– А убийцей? – Спросила Ира, охрипшим от волнения голосом.
– А вот убийцей, по-моему, не мог, – возразила я.
– Почему?
– Опять теряет смысл место убийства. За своё унижение и за обиду матери, парень, скорее стал бы мстить топ-модели, к которой ушёл отец. И убивать Минаева следовало бы где-то на Рижском шоссе, – сказала я.
– Может быть, здесь было проще выследить изменщика?
– Может быть, конечно… Я в убийцах не очень разбираюсь. Но тут надо учитывать и временной фактор. Помните, Анна Андреевна, вы говорили, что Славику через полгода поздно было бы вскрывать вены. А Лаврику убивать отца через три года после ухода из семьи? Ведь первая боль уже притупилась, унижение стало почти привычным, – пыталась я рассуждать, без особого, впрочем, прока.
– А может он влюбился в Алину и решил устранить соперника?
– Ира, неужели ты полагаешь, что Зинаида Михайловна о новом поклоннике Алины не узнала бы? Да эта информация сразу стала бы достоянием всего двора!
– Должно же было что-то произойти, что толкнуло парня бы на это, – предположила Ирина.
– Нет, – решительно возразила я, – тогда Лаврику проще было бы пристрелить отца с крыши, куда ему, как слесарю, ход был открыт в любое время, чем устраивать эту заморочку с квартирой хиппи. Да ещё приходить туда не единожды и растягивать подготовку почти на два месяца, вызывая подозрения соседей.
– Какая неудобная штука этот временной фактор, – вздохнула Анна, – и с той стороны мешает, и с этой.
А я вдруг отчётливо поняла, кто убил Минаева.
– Девочки, я, кажется, знаю, кто убийца, – мрачно пробормотала я.
– Кто? – В один голос спросили Анна и Ирина.
– Алина.
– Но зачем?! Алина умная и очень благовоспитанная девочка. Почти Тургеневская барышня. Она точно не из тех, кто решает свои проблемы грубой тупой силой, – рассердилась Ира
– Я не знаю Алиночку лично, но мне тоже кажется, подозревать её в таком отвратительном преступлении, неправильно, – подхватила Анна.
– Девочки, – горло у меня перехватило, – я сейчас изложу вам все свои соображения, а вы, пожалуйста, опровергните их! Мне самой представлять Алину, серебряный голосок нашего двора, в роли убийцы глубоко противно.
– Глупости? Это всё вред и бред! Даже слушать ничего не хочу! – Воскликнула Анна, резко поднимаясь из-за стола.
– Подожди, Аня, – сказала Ира, удерживая её за руку, – давай всё выслушаем, и постараемся опровергнуть. Иначе, мрачные зёрна, брошенные нам в душу, дадут свои ростки, и мы потом на хорошую девочку Алину не сможем смотреть без содрогания. Говори, Ольга Дмитриевна.
– Первое. Алина девочка действительно умная, и быстро поняла, что совершила ошибку. Но вырваться от этого паука почему-то не могла. Возможно, он её шантажировал. Какие-то откровенные фотографии или ещё что-то подобное…
– Предположим, – сказала Ира, нахмурившись.
– Второе. Алина, почти наверняка умела стрелять.
– И с чего вдруг это допущение? – Саркастически поинтересовалась Анна.
– В школе была стрелковая секция. Скажите, Аня, ваш супруг брал туда только мальчиков?
– Да нет, конечно, тем более, что девочки лучше стреляют. Но у всех спортсменов существует определённый кодекс чести…
– Да, конечно, Аня. Я ни в коем случае не хочу сказать, что спортсмены бегают по улицам, раздают направо и налево апперкоты, размахивают шпагами или стреляют в кого попало. Безусловно, честь и дисциплина заставляют профессионалов гораздо строже относиться к своим умениям и возможностям, чем среднестатистические обыватели. Да ещё клятва. Она наверняка записана в подкорке учеников вашего мужа. Но, допускаю, что бывают крайние случаи. Самые крайние!
– Но с чего ты взяла, что Алина вообще занималась в этой секции? – Сердито спросила Ира.
– Да потому, что попасть туда было сложно. Девочки, это я с ваших слов повторяю. А Алина же очень упорная.
– Откуда ты это можешь знать? – Не сдавалась Ира.
– Она поступила в консерваторию, имея в своём активе только отличный аттестат музыкальной школы и талант. Ни у неё, ни у её родителей не было ни денег, ни нужных связей. Да девчонку при таких раскладах могли затоптать уже на первых турах. Значит, силы характера и упорства ей было не занимать.
– Логично, – пробормотала Анна, отворачиваясь, – у меня племянница четыре года во ВГИК поступала. Потом плюнула.
– И наконец, – просипела я, внезапно охрипнув, – проклятый временной фактор вписывается, как родной.
– Это как? – Мрачно поинтересовалась Ира.
– Минаев появился у нас где-то в начале лета.
– Да, в июне.
– Первое время у девочки была вполне понятная эйфория: конфеты, букеты, обещания, надежды. Потом, в конце сентября – начале октября что-то произошло.
– В сентябре состоялся её дебют на радио, – подсказала Ирина.
– Возможно, именно в это время, Алина узнала про жену-модель, или в блистательной карьере шоу-звезды обозначились какие-то рифы, но девочка охладела к своему «принцу». Я сама несколько раз замечала, что она сбегает перед его приездом. Но окончательно порвать с ним ей не удалось. И тогда девочка стала готовиться к преступлению. Про квартиру хиппи она, разумеется, знала. И во дворе, и в школе таких людей могли обсуждать. Достать копию ключа с помощью Лаврика или какого-то другого мальчика, заменившего приболевшего слесаря труда ей не составило. А вот решиться на убийство Алина долго не могла. Страшно. Она приходила, примерялась, но не могла себя заставить выстрелить. Отсюда и множественные следы на подоконнике, оставленные в разное время.
– А как же многократное проникновение в чужую квартиру и подозрения соседей? – Жалобно спросила Анна.
– Алина в «доме напротив» была своей. Она в ту же школу ходила, что и ребята из этого дома. Никого не удивляло её появление в подъезде, где, почти наверняка, жили её однокашники. Её же там с детства знали!
Некоторое время мы молчали, потом Анна и Ирина одновременно заторопились домой. Ушли они, не прощаясь.
Ещё никогда на душе у меня не было так гадко. Ну, что за глупости я напридумывала! Ире и Ане надо было прервать мои дурацкие