Читать интересную книгу Евангелие от Сатаны - Патрик Грэхам

— Что вы желаете?

— Пообедать с вами: я терпеть не могу обедать одна.

Голос молодой женщины, в котором звучат сразу ласка и настойчивость, хорошо сочетается с очаровательным изяществом ее движений. Незнакомка без приглашения снимает куртку. Под ней оказывается шерстяной облегающий свитер, который позволяет видеть ее формы. На ее шее блестят тонкое золотое ожерелье и крестик.

— Меня зовут Мария. Мария Паркс.

Молодая женщина пожимает ей руку, и Мария слегка морщится: ладонь незнакомки холодна как лед, словно та шла под снежной бурей без перчаток.

— А кто вы?

— Я монахиня и работаю для ватиканской Конгрегации Чудес. Я расследую убийства затворниц и следую за вами от самого Бостона, чтобы защитить вас.

Пальцы Марии сдавливают ладонь молодой монахини.

— Защитить от чего?

— В первую очередь от вас самой, во вторую от затворниц. Вы в опасности, Мария Паркс, хотя ничего не знаете об этом.

— Чего же вы ожидаете от меня?

— Для человека со стороны вероятность, что его впустят в монастырь затворниц, очень мала. Если только этот человек не монахиня, знающая коды, которыми пользуются в таких местах.

— Что вы хотите этим сказать?

— Затворницы не похожи на остальных монахинь. Это очень древний орден, который был основан в Европе в самом начале Средних веков. Когда сестры этого ордена в середине девятнадцатого века поселились в Соединенных Штатах, они привезли сюда с собой те обычаи, которым следовали раньше. Это хранительницы принадлежащих Церкви запрещенных рукописей. Поэтому у них развился культ тайны, который вам очень трудно понять. С очень давних времен они учились всего остерегаться и потому не выносят, когда кто-то приходит со стороны и сует свой нос в их дела.

— Вы хотите сказать, что затворницы будут готовы убить меня, чтобы сохранить свою тайну?

— Вернее будет сказать, что, находясь среди них, вы будете полностью зависеть от их общины. Это они будут лечить вас, если с вами произойдет несчастный случай, они вызовут помощь, если вам будет угрожать смерть. Вы должны понять, что монастыри затворниц — старые постройки, подвалы там глубокие и о них известно очень мало. В этих монастырях нет ни электричества, ни водопровода. Затворницы живут в них так же уединенно, как жили в Средние века. Для них внешний мир и его законы ничего не значат. Они не знают ни телевидения, ни газет, ни Интернета. Поверьте мне, Мария Паркс, в таких местах может произойти все что угодно.

— И что вы мне советуете?

— Никогда не выходите из своей кельи после заката, потому что затворницы никогда не спят. Дождитесь, пока в церкви начнется служба, и войдите в запретную библиотеку. Там найдите книги, которые убитая затворница изучала перед самой смертью. Они находятся в тайном зале, который называется «Ад». В этих сочинениях вы найдете ключ к загадке.

— К какой загадке?

— В результате долгого и трудного расследования мы пришли к выводу, что Церковь в течение многих веков старается любой ценой скрывать какую-то ложь. Она связана с чем-то, что произошло во время Третьего крестового похода. И эта ложь так огромна, что, если бы стала известна, уничтожила бы христианство. Вот в чем настоящая задача затворниц — скрывать великую ложь и не давать Ворам Душ завладеть этой ложью.

— Ворам Душ?

— Мы — я и мои сестры — несколько недель назад вели расследование в монастыре Святого Креста возле Сент-Круа и обнаружили несколько страниц из Евангелия от Сатаны, над которыми работала та затворница, которая теперь мертва. Эти выписки были сделаны на пергаменте в Средние века, и монахини этого сверхсекретного ордена изучают их уже много столетий, чтобы попытаться найти подлинную рукопись. Вот почему то существо, которое убило нас в Геттисберге, убивало затворниц.

— Что вы сейчас сказали? — в ужасе переспросила Мария.

— Простите?

— Вы сейчас сказали, что это существо убило вас в Геттисберге.

— Так вы до сих пор не поняли, Мария?

Паркс поворачивается к стеклянной стене. На нее смотрит только ее собственное отражение, а скамейка напротив пуста. Она снова поворачивается к незнакомке. Та по-прежнему улыбается ей. И вдруг Мария вспоминает это лицо под темными волосами. Она видела его, когда листала дело об исчезновении женщин в Геттисберге. И это же самое лицо она видела изгрызенным и полусгнившим на кресте, в полумраке склепа. Лицо сестры Мэри-Джейн Барко.

— О господи! Это невозможно.

Улыбка молодой монахини становится более суровой, ее лицо и губы покрываются трещинами. Когда она снова начинает говорить, Мария замечает, что голос монахини меняется.

— Невозможно? Специальный агент Мария Паркс, ваш дар позволяет вам видеть не то, чего нет, а то, что не могут видеть другие. Вы понимаете разницу?

— Перестаньте болтать глупости, Барко или кто вы там. Я врезалась головой в ветровое стекло на скорости сто сорок километров в час, и с тех пор у меня бывают видения. Я вижу мертвецов и девочек с распоротыми животами в подвалах. Поэтому не доставайте меня своими теориями о видимом и невидимом. Вы лишь очередное видение, и, как только в моем мозгу рассеется электрический разряд, который вас породил, вы исчезнете.

— Можно задать всего один вопрос, Мария? Откуда, по-вашему, взялась струя воздуха, которая ласкает ваше лицо, пока мы разговариваем?

— Простите?

— Та легкая струя воздуха, которая шевелит ваши красивые темные локоны, — откуда она дует, как вы считаете?

Паркс внезапно замечает, что ее лицо обдувает струйка теплого воздуха. Она ищет взглядом кондиционер, но его нет. Монахиня снова начинает говорить, и теперь Марии кажется, что этот голос рождается внутри ее черепа.

— Теперь посмотрите в сторону парковки. Вы почти приехали на место.

Паркс снова поворачивается к стеклянной стене и щурит глаза, чтобы разглядеть свой автомобиль через завесу из хлопьев. Вот он. Из выхлопной трубы идет белый дым. «Дворники» скользят из стороны в сторону по ветровому стеклу, и сквозь него Мария видит в машине себя, спящую на сиденье. Ее голова лежит на подголовнике кресла, белые лучи потолочной лампы освещают лицо.

— Вы сейчас спите, Мария. А струя воздуха, которую вы чувствуете, идет от кондиционера вашей машины. Это она раздувает ваши волосы. Теперь вам надо проснуться. Не теряйте ни минуты: буря приближается.

Мария вздрагивает и просыпается. Она в своей машине, ее затылок лежит на подголовнике кресла. Она хватается за руль. За окном продолжает бесшумно падать снег. За стеклянной стеной бара она видит занятых своей работой официанток и посетителей, которые кончают обедать.

Она едва не всхлипывает от страха: в воздухе салона чувствуется слабый запах розы. Мария бросает взгляд во внутреннее зеркало заднего обзора. Сзади нет никого.

О боже, что со мной происходит?

90

Дорога в гору до монастыря Святого Креста оказалась медленной и трудной. Вцепившись в руль, чтобы не трястись от порывов ветра, под которыми дрожит ее машина, Мария смотрит на свой навигатор системы GPS. Свет его экрана выглядит умиротворяюще среди всей этой белизны. Судя по цифре на пульте управления, до монастыря осталось всего три километра. Еще несколько виражей по краю оврага, и она будет на месте.

Не сводя глаз с дороги, Паркс зажигает сигарету и освежает в уме все, что ей известно о затворницах. Их день начинается в три часа утра с заутрени; затем они долго учатся и предаются размышлению — до следующей службы. После нее затворницы съедают по миске супа и по куску черствого хлеба. Затем они принимаются за чтение и реставрацию запрещенных рукописей, принадлежащих Церкви. В этой работе они делают два перерыва для молитв — в шесть часов утра (первый час после рассвета по церковному счету времени) и в девять часов (третий час после рассвета). Примерно в десять часов они снова принимаются за учебные занятия и отрываются от них только для молитв шестого и девятого часа, затем для вечерни и повечерия. Как много утомительных молитв читается во время движения солнца к закату и в ночном мраке! Одни и те же обряды триста шестьдесят пять дней в году, без отдыха, без перерыва, без отпуска. И никакой надежды на то, что хоть один из будущих дней пройдет иначе. Затворницы дают обет полного молчания. Они никогда не разговаривают между собой, не глядят одна на другую. Ни одна из них не делится с другой своими чувствами и ничем не проявляет свою привязанность к другой. Словно призраки, они ходят в тишине по своим старым как мир монастырям. При таком образе жизни нередко случается, что какая-нибудь из них сходит с ума, услышав вой ветра в своей келье. Ходят слухи, что таких сумасшедших переселяют в подземелья монастыря, в кельи, где толстые стены, обитые тканью, заглушают их крики.