— Могло бы быть и хуже, правда? Ты могла бы быть замужем за политиком.
Она смеётся над этим.
— Я знала, что ты мне понравишься, как только тебя увидела. Это правда, и это то, что я говорю себе. Эти люди, управляющие миром — нравственные? Играют ли они в рамках? Нет, они делают всё, что, чёрт возьми, пожелают, но они неприкасаемые. Посмотри на полицию и коррупцию, которая выявляется на регулярной основе.
Её слова горькие, и у меня такое чувство, что в некоторой степени она говорит о личном опыте, но я не любопытствую.
Её темноволосая тень выходит из-за стекла.
— Сиенна, я не хочу тебя расстраивать, но, честно говоря, ты здесь лёгкая добыча. Я не могу отсюда видеть, что там, за пределами огней.
— Хорошо, Виктор. Мы зайдём внутрь.
Мы вместе возвращаемся в комнату, и меня обдаёт жаром и ароматом сплетённых тел. В воздухе витают слои духов, запах лака для волос и лёгкий рыбный аромат от канапе. Лосось. Иветта его обожает. А я его терпеть не могу. От этого запаха меня всегда тошнит.
— Могу я получить этот танец? Или твои ноги износились? — глубокий голос с музыкальным итальянским акцентом заставляет меня дрожать в ожидании.
Сиенна смотрит поверх моего плеча и улыбается мне.
— Поговорим позже. Вот, — она достаёт маленькую карточку из сумочки и вручает мне.
У меня нет с собой сумки, и на мгновение я зажимаю её между большим и указательным пальцами, не зная, что с ней делать. Нико забирает её у меня и убирает в верхний карман.
— Напомни мне отдать это тебе, когда бал закончится.
Я киваю и поворачиваюсь к Сиенне.
— Это моя визитка. Я управляю художественной галереей.
Я смотрю на неё в шоке. Судя по тому, как всё происходило сегодня вечером, я решила, что её держат в изоляции в каком-нибудь отдалённом особняке.
— Это в Лондоне. Вы, ребята, можете приходить в любое время, но на карточке есть мой электронный адрес. Если захочешь поговорить, напиши мне, и мы сможем обменяться номерами, — она слегка краснеет. — У меня не так много друзей, так что было бы здорово как-нибудь встретиться.
— Я напишу тебе, — обещаю я ей. У меня так много вопросов. Возможно, она сможет дать мне совет, как обращаться с мужчинами типа А, которые к тому же являются криминальными авторитетами, раз уж у неё есть свой собственный.
Нико берёт меня за руку и ведёт на танцпол, что означает конец нашего разговора. Моё сердце переворачивается, когда он смотрит на меня. Он опускает руку и с удивительной мягкостью и сдержанностью, контрастирующей с яростью, пылающей в его глазах, снимает с меня маску и бросает её через плечо.
Моя рука тянется поправить несколько прядей волос, упавших мне на глаза. Я надеюсь, мой макияж не смазался маской.
— Красивое платье, — говорит он саркастически.
Платье красивое, так что я просто улыбаюсь.
— Спасибо.
— Не то, что я сказал тебе надеть.
— Угадай что, Нико. У меня есть собственный разум. Я решила надеть это.
Его смех имеет неприятный, саркастический оттенок.
— Твой собственный разум. Правда? Так ты купила его? Или твоя маленькая фея-крёстная купила его для тебя и уговорила надеть? — он наклоняется ближе. — У тебя нет собственного разума. Вся твоя жизнь, само твоё существование было сформировано твоей семьёй. Сначала твои родители, затем твой отец сам, вес истории этого места, и теперь твоя крёстная. Ты посвятила себя одной вещи, одной цели. Сохранение этого дома в своей семье.
Мои глаза сужаются, когда необузданная ярость приливает к моей коже. Я пытаюсь вырваться из рук Нико, но он сжимает моё запястье сильнее одной рукой, его вторая рука вокруг моей спины становится стальным барьером, захватывающим меня.
— Полагаю, тебе это кажется жалким, — я шиплю на него.
— Нет. Я восхищаюсь этим. У тебя есть одна цель, и ты сосредоточена на ней, изолируя себя от всего остального. Это делает тебя похожей на меня. Это значит, я должен… пересмотреть.
— Пересмотреть что? — страх и надежда расцветают в моей груди. Странно, что они могут занимать одно и то же место, когда это такие противоречивые эмоции. Он собирается сказать, что больше не хочет жениться на мне? Расслаблюсь ли я в облегчении или рухну в отчаянии?
— Пересмотреть тебя и меня. Как я отношусь к этому.
— Этому?
— Наш брак.
Я жду, моё дыхание замирает посреди вдоха.
— Видишь ли, я думал, что ты — всего лишь зуд, который я должен почесать. Но сегодня? Сегодня вечером ты удивила меня, а это удаётся очень немногим. Сегодня вечером ты вошла в эту комнату и впитала в себя весь воздух, как самая красивая женщина. Это не удивительно — ты всё равно была бы такой, но удивительно то, как ты владела этим дерьмом. Ты была, и есть, царственна.
Моё дыхание возобновляется, но оно поверхностное.
— Будет непросто убрать тебя из моего организма. Это заставляет задуматься, стоит ли нам вообще начинать.
Моё сердце падает, когда должно парить. Он собирается отменить свадьбу.
Я снова пытаюсь отстраниться. Не ему решать, когда всё закончится, а когда нет. К чёрту его.
— Я облегчу тебе задачу. Мы можем всё отменить. Так будет лучше для всех.
Он прижимает меня сильнее.
— Ты боишься, и это не потому что я какой-то придурок, который заставляет тебя выйти за него замуж.
— Ты именно такой, — говорю я.
— Да, но это не то, что тебя пугает.
Он прав. Это не так. Если бы моё сердце не было всё больше вовлечено, я могла бы играть в его больные игры.
— Ты боишься по той же причине, что и я.
— По какой? — мой взгляд встречается с его океанскими глазами, которые топят меня в красоте.
— Это нечто между нами может сжечь нас обоих дотла и всё, за что мы боремся. Оно может оставить нас ни с чем, лишь пеплом руин того, кем мы могли бы быть.
Я задыхаюсь от его слов.
Нико продолжает.
— С моей стороны было неразумно злить Иветту, даже если бы я с ней расплатился. Но я это сделал. Ты должна была послать меня нахуй, когда я впервые пришёл к тебе со своими требованиями, но ты этого не сделала. Знаешь почему?
Я качаю головой и облизываю губы, мой рот внезапно пересох.
— Потому что никто из нас не может уйти, и это, блять, самое страшное.
— Нико, на пару слов? — Джеймс появляется рядом, плавно шагая в ногу с нами, как будто он часть нашего танца. — Николай и Сиенна скоро уезжают, и нам нужно завершить пару дел.
Нико поворачивается ко мне.
— Иди в нашу комнату. Сядь на кровать, и жди меня.
— Что? Нет. Я остаюсь на балу.
Он пожимает плечами.
— Хорошо. Я приду и заберу тебя отсюда, перекинув через плечо.
Я смеюсь. Как будто. Нико мудак, но не будет устраивать сцену. Он идёт с Джеймсом, и я смотрю, как они вдвоём уходят с Николаем, двумя другими темноволосыми мужчинами и Сиенной.
Отбрасывая осторожность на ветер, я беру ещё бокал шампанского. Обычно я много не пью, и при таком темпе это действительно вскружит мне голову.
— Ты выглядишь просто восхитительно. Нико не может оторвать от тебя глаз, отлично сыграно, — я подпрыгиваю и поворачиваюсь, чтобы увидеть Ренату, стоящую рядом со мной и потягивающую свой напиток. Но это не шампанское. Это что-то в высоком бокале.
— Прости? — я веду себя так, будто не знаю, о чём она говорит.
— Не нужно. Но будь осторожна. Ты заманиваешь его, но Нико не рыба, он — акула. Он съест тебя живьём, а потом выплюнет твои кости.
Я не думаю, что акулы выплёвывают кости, не так ли?
— Что вы, дамы, обсуждаете? — Айрис подкрадывается к нам. На ней облегающее коктейльное платье, которое демонстрирует каждый бугорок и рельеф её чересчур тренированного тела. У этой женщины больше сухожилий, чем у модели с обложки «Men's Health». В последнее время она явно увеличила количество кардиотренировок.
— Ты хорошо выглядишь, Айрис, — Рената окидывает её взглядом. — Ты тренируешься? Следуешь специальной диете?
— Да. Преимущественно, я веган.
— Кроме масла, яиц и сыра, — добавляю я.